Потирать лоб пушкинским перстнем не так уж безопасно. Рина достала блокнот и, разместив его на боку гиелы, записывала приходящие ей сюжеты и осколки текста. Разошедшийся Сашка массировал Гавра так, что шерсть с того летела во все стороны.

– Ни у кого нет аллергии на гиелу? – спрашивал Сашка и сам же первый чихал.

Влад Ганич подошел и стал мрачно смотреть, как Рина пишет в блокноте. Почему-то его раздражало, когда кто-то счастлив и занят.

– Слушай! Давно хочу тебя спросить: ты и правда считаешь себя гениальной? – поинтересовался он у Рины.

Рина мило покраснела.

– Истинные гении на этот вопрос всегда отвечают «Нет», – скромно ответила она.

Ганич попытался еще что-то вякнуть, но вдруг обнаружил, что Долбушин, Сашка и Гавр – все разом подняли головы и смотрят на него, как охотничьи собаки на говорящую сосиску. Влад смекнул, что лучше помолчать, и стал пятиться.

Становилось холодно. Коря, Рома и Никита осмотрели печку-буржуйку. Сохранилась она хорошо. Единственным, что не пережило времени, была труба. Ржавчина съела ее с большим аппетитом, но пнуйцы вышли из положения, приспособив вместо нее кусок водосточной трубы. После этого отправились в лес за дровами. Из шныров они взяли с собой только Родиона и Даню. Сашка даже взревновал. Родион-то понятно – но почему Даню? Он что, лучший следопыт, чем Сашка?

– Думаю, тут все дело в размере охапки! – утешила Сашку Рина.

– Какой охапки?

– Ну у Дани руки длинные! Если ты принесешь охапку хвороста – это будет довольно средняя охапка. А если принесет Даня – то целый лес!

Вернулись пнуйцы с охапками хвороста. Между пнуйцами брела сухая старая сосенка на долговязых человеческих ногах. Пнуйцы направляли ее, чтобы она не наступила куда не надо. Сосенка вздыхала, подметала ветвями землю и при более близком изучении оказалась Даней.

– Бросай сюда! – велел Коря, после чего Даня сослепу свалил сосну прямо на взвизгнувшую от негодования Фреду.

– Девушку можно было, конечно, не заваливать, но молодец! Теперь не замерзнем!

– Но господа! Вы же сами сказали «Бросай сюда»! – возмутился любящий справедливость Даня.

– Но надо же и глазами смотреть! А если б я сказал «Плесни кипяточку»? Ты бы нахлобучил чайник ей на голову? – поинтересовался Коря.

– Я бы уточнил, куда именно плеснуть!

Наблюдая за попытками возмущенной Фреды вылезти из-под веток, Никита вздохнул:

– Я, конечно, не знаток женщин, но сейчас тебя будут убивать… Лучше уйди от греха подальше… На вон, оружие мое отнеси! Прислони там где-нибудь к стеночке! И к лазу эльбов не суйся! – И Никита сунул Дане короткий автомат, висевший у него на плече. Это был видавший виды «АК-74М» с диоптрическим прицелом.

Даня поспешил ретироваться, тем более что и Фреда уже почти вылезла из-под сосны. Автомат он нес за дуло в вытянутой руке. Когда Даня ушел, Коря, вспомнив о чем-то, озабоченно посмотрел на Боброка.

– Берсерки уже здесь! – сообщил он.

Для Боброка это не стало сюрпризом:

– Ясно. Много?

– Родион пошел проверить.

– Один справится?

– Вроде ловкий парень! Нож в зубы взял, в куст прыгнул – ветка не шелохнулась! – одобрительно отозвался Никита, выгребая из печки старую золу.

Родион вернулся через час. Макс, карауливший с арбалетом у окна, на секунду отвлекся. В тот же миг через порог кто-то перекатился, и в шею Максу уткнулся палец. Все произошло так быстро, что ошеломленный Макс только и успел что моргнуть. Куртка Родиона была испачкана глиной и листьями.

– Ты убит!

– Я мог тебя з-з-зы-зы-за… – запоздало забубнил Макс, глядя на арбалет.

– Это вряд ли. Мимо тебя экскурсии можно водить.

Макс угрюмо заворчал. Он не считал себя настолько безнадежным.

– Бериков видел? – спросил Ул у Родиона. Он сидел рядом с Ярой, боясь оставить ее даже на минуту.

– Да. Приехали на нескольких машинах. И с ними пара боевых ведьм… Замерз я что-то! Пойду погреюсь!

И Родион направился к печке. Проходя мимо Долбушина, он остановился и тронул указательным пальцем его голову. Долбушин сердито отбросил его руку.

– В чем дело? – спросил он раздраженно.

– Просто смотрел! Голова как голова! И чего он в ней нашел? – сказал Родион.

– Кто нашел?

– Тилль. Я слышал, как берики переговаривались. За вашу голову Тилль назначил награду. Так что на вашем месте я бы не маячил в окне благородным профилем.

Тотчас, будто для того чтобы подтвердить его слова, из леса прилетели два болта. Один выбил кусок рамы, а другой врезался в стену, никому не повредив. Родион, повернув голову, оценил выстрел.

– Хорошо бабахнули! Только планочку прицельную не передвинули, а то было бы примерно вот сюда! – со знанием дела объяснил он, показывая место где-то у ключицы Долбушина.

Макс и Ул легли к арбалетам, но больше никто не стрелял. Лес затих.

– Кого-то видно? – поинтересовался Боброк.

– Не-а, – отозвался Ул.

– То-то и оно. Тут разница как между войной и тиром. В тире все снайперы. Мишень увидел, дыхание задержал – готово… А на войне лежишь пузом в какой-нибудь ямке, щекой в землю вжимаешься, а высунуться не можешь. По тебе палят, а ты даже не понимаешь откуда, – ворчливо сказал Боброк.

– Один кто-то бьет… максимум двое… Хочется, видать, людям пострелять, – сказал Ул.

– Скорее бы перехотелось. Эх! А нам еще луны ждать! – недовольно сказал Боброк, наискось, от окна, взглянув на небо.

– Думаешь, на штурм пойдут? – спросила Кавалерия.

Боброк пожал плечами:

– Кто ж его знает, что у Тилля на уме… Вот что ведьмы боевые с ними – это скверно.

Печка понемногу согревалась. Вначале в комнате стало дымно, но потом дым вытянуло в щели и все, кроме караульных у окон, как-то сами собой сместились поближе к печке.

Рузя сидел, обнимая огромный разряженный арбалет, из которого недавно, сам не зная зачем, выпалил в лес. На этот воинственный поступок ушли все силы Рузи, и теперь он ни арбалет не заряжал, ни шевелился, а просто глядел в стену.

– Эй, человече! – окликнула его Суповна. – Хочешь котлету?

– Я котлет не ем. Их от меня тошнит, – отозвался Рузя угрюмо.

Кавалерия пересела поближе к Боброку.

– Ты ведь был здесь раньше? – негромко спросила она.

Боброк осторожно подцепил ногтями кривой почерневший гвоздь, выпавший из сгоревшей доски. Потрогал его, проверяя, остыл ли он.

– Приходилось. Лет пятнадцать назад. У нас тут было небольшое местное отделение вендов с уклоном в пнуйство. Вычищали из города ведьмарей, за обилие которых надо поблагодарить вот его… – Боброк неприязненно взглянул на Долбушина.