– Как их обжулить, я придумал. Эх, нехило бы выяснить, можно ли изыскать способ постоянно разговаривать с тем, от кого только сплошная польза и никакой подлянки. Но это нереально. Зато мой способ самый верный. Два звонка. Один из них точно по нужному адресу.

От переизбытка чувств Арсений провальсировал вокруг стола, но, сообразив, что ничего гениального не выдумал, остановился.

– Что мне надо? Любви? Вот уж фиг. С этой любовью одна морока. Привяжешься к какой-нибудь самодовольной смазливой твари на всю жизнь, и прощай, свобода. А если она привяжется, какой мне прок? Секс? Этого добра сейчас много и недорого. Денег? И так хватает. Развлечений? Знаний? Власти? Признания? Восторгов благодарных потомков?

Внезапно отбросив нерешительность, Арсений сосредоточенно настрочил на листке новую фразу, нажал обе кнопки вызова и, когда по бездонной гулкой тишине понял, что его слушают, громко произнес:

– Хочу узнать, для чего мне достался этот номер телефона!

Его услышали. И немедленно отключились.

– Я идиот! Убейте меня! – завопил Арсений, поняв, какую глупость только что сморозил.

Со стены с громким грохотом свалилось зеркало в деревянной черной раме. Вопреки законам подлости – не разбилось. Арсений смотрел на свое отражение, и оно ему сильно не нравилось.

Теперь он испугался по-настоящему. Два дня боялся. Прятался дома. Даже голову не мыл.

«У меня стресс. Если так будет продолжаться – начнется депрессия и прочие психические глюки».

Знаете, а судьба все-таки есть. В этот день я вдруг захотела позвонить ему. Не просто так. Проверить – жив ли он вообще. Не хотелось признаваться, но я действительно по нему соскучилась.

То, чем мне пришлось заниматься в последнее время, утомило и загнало в тупик. Ни одной дельной мысли. Ни одного стоящего направления. Куда бедной ведьме податься? Наш мир не тот, что мне нужен. Он прагматичен и испорчен прогрессом и цивилизацией. И соратников по разуму здесь у меня нет. Зато есть Арсений. С которым можно поговорить. И есть шанс, что меня даже смогут понять. Или – нет? Но ведь выслушают! А это уже немало. Признаюсь, я почти забыла, что он мне понарассказывал в прошлый раз. Пару раз вспоминала, но теперь его откровения казались полным бредом, не стоящим внимания.

– Ты что блеешь? Случилось что? Заболел? Может, лекарства какие надо?

Сказав, что сейчас же приеду, я не стала выслушивать отговорки и примчалась к нему домой.

Он стал другим. Успел измениться. Тощий. С воспаленными глазами. Почему-то грязный, словно вытирал собой пол. Испуганный. Но не так, как раньше. По-другому. Так ведут себя спортсмены перед стартом. Мандраж есть, но есть и нацеленность на победу. Хотя психи так тоже иногда выглядят. А потом кааак бросятся!

Попытка склонить его к сексу не удалась. Чтобы не выглядеть полной дурой, я сделала вид, что не больно-то и хотелось.

– Нужен ты мне такой грязный. От тебя тухлятиной пахнет.

Арсений сначала как окаменел, но, поняв, про что я говорю, с легкостью согласился забраться в душ. Впрочем, на предложение потереть спинку ответил категорическим отказом.

Пока он плескался, я быстренько обследовала обстановку. И сильно удивилась.

– Ну вот, совсем другое дело. Ты снова чистый и милый. Ну, рассказывай, как дела.

Он смутился. Но я была очень настойчива. Изобразила великого слушателя-утешителя. И начала задавать всякие наводящие вопросы. Вспомнила бабку. Якобы случайно заметила новые мобильники. Арсений мгновенно насторожился, но я сделала вид, что мне все равно.

– Я скучала. А ты даже не позвонил ни разу.

– Занят был.

– Да я не обиделась. У тебя сейчас такое трудное время…

– Это почему же? – Арсений посмотрел на меня с нездоровым подозрением.

– Ты один. А одному быть неправильно. А скоро все пойдут учиться по своим универам и про тебя совсем забудут.

– Ну и хорошо, – без особой уверенности буркнул он в ответ.

На предложение сходить на концерт Арсений только помотал головой. В кино ему тоже не хотелось. Какое-то тотальное нежелание выходить из дома. И он явно что-то скрывал.

– Ты на кладбище у родителей давно был? Хочешь, завтра вместе сходим?

– Мне только этого сейчас не хватало.

– Да что стряслось-то? Ты на себя не похож!

Он рассеянно смотрел в окно.

– Ты как страус! Спрятался в песок и надеешься, что все обойдется.

– Страус не прячет голову в песок – он просто показывает нам задницу, – возразил Арсений.

– Где-то я это уже слышала.

– При постоянном повторении не теряет смысл только мат.

– Ты решил задолбать меня антикварными шутками? Мне эту фигню каждый второй юморист уже рассказывал.

– Один из четырех людей китаец. Если твой папа не китаец, твоя мама и твой брат не китайцы, то это, должно быть, ты!

Тут было отчего испугаться. Он не шутил. Он тупо повторял всякую хрень. Как радио. Для поддержания бессмысленного разговора. Слава богу хоть не хихикал над собственными шутками.

– Ты как заезженная пластинка. Может, у тебя в башке что-то перегорело?

И тут он меня добил новой порцией юмора:

– Не чини то, что еще не сломалось.

Высказав эту гениальную идею, он постепенно успокоился. Даже предложил мне перекусить.

– А то куришь как паровоз, а это для желудка вредно.

– Ты прям как моя мама, – ляпнула я.

Но он пропустил мое замечание мимо ушей. Про мам сейчас вспоминать не стоило, это я и сама понимала. Мы поели и даже повалялись на кровати, смотря телик. От Арсения пахло кем-то чужим. Мне не нравился этот запах.

Меня бабка не учила, но прошлое, особенно недавнее, я видеть могу. Один минус – вижу, только если объект совсем рядом. Я привычно зажмурилась, дотронулась до руки Арсения. Увиденное показалось мне полным бредом. Я перевела дыхание. Плохо, если он заметит, как мне страшно. Надо играть роль понимающего друга и плевать на ревность и самолюбие.

– Так что у тебя с бабкиным номером получилось? – как бы нехотя спросила я.

И тут его словно подбросило. Он метался кругами по комнате. Я чуть шею не свернула, следя за его беготней.

– Понятно. Что-то получилось. Но не то, что ожидалось? Я тебя укушу, если ты не расскажешь.

Он сел рядом, смотрел куда-то в пустоту, рассказывал. Путанно. Сбивчиво. Я поначалу постоянно его переспрашивала, пока он не предупредил, чтобы я его с мыслей не сбивала. Пришлось послушаться и заткнуться. К концу его повествования у меня закончились сигареты.

– Ты не один. Я тут. И я пока живая. – Шутка не удалась, Арсения перекосило.