– Нет, – покачала головой Марина, раскладывая варенье по маленьким стеклянным блюдечкам и подливая мне в чашку заварку. – Я тоже слышала, но еле-еле. А потом минут через десять, когда дверь открывала, еще один. Решила, что это на молокозаводе что-то хлопнуло – там горит целые сутки. Я уже беспокоиться начинаю – мы совсем близко от комбината.

– А вот и мы, – донеслось из коридора. Вадим, поддерживая под руку мощного, коренастого мужчину, зашел на кухню. – Николай, знакомься, мой друг и коллега Иван. Иван – это Николай, я тебе рассказывал о его подвигах.

– Да ладно уж, – хозяин вяло отмахнулся.

Я присмотрелся – похоже, Деменко успел его кольнуть чем-то быстродействующим. Снял агрессию, но зато затормозил мужика знатно.

– Хорошая история, – улыбнулся я. – У Вадима редко когда такие яркие личности бывают. Обычно все банальнее.

Коля неопределенно хмыкнул. Похоже, его не интересовало, что думают окружающие о его странностях. Я с любопытством разглядывал хозяина квартиры, насколько позволяли приличия. Вадим прав, это не самый худший экземпляр хомо сапиенс. Смуглый, но при этом с удивительно светлыми серыми глазами. Высокий лоб, по которому уже пролегли глубокие морщины. Причем не те, что появляются от характера ворчливого и хмурого. А скорее, такие, что возникают от ветра, бьющего в лицо, да от изучения не самых гостеприимных просторов через бинокль или прицел. Один мой знакомый говаривал, что по морщинам можно понять о человеке все. Темные волосы Николая – еще густые, даже без намеков на залысины – украсила серебристая патина седины на висках и затылке. Жесткие черты лица вызывали ассоциации скорее с римскими легионерами, чем с добродушными русскими Иванами. Даже под действием лекарства взгляд его оставался цепким и холодным. Видно было, что он не из самых нижних чинов. Но уточнять я не стал. Если человек участвовал в чеченской бойне, не стоит бередить ему раны. Ребята не виноваты в том, что кремлевские маразматики во главе с Ельциным бросили их на защиту личных нефтяных и наркоторговых интересов.

Николай грузно уселся за стол, подпер подбородок рукой и слабо улыбнулся жене:

– Все нормально, Маришка. Все будет хорошо, милая.

Неожиданно женщина расплакалась:

– Вадим, спасибо вам. Что бы мы без вас делали?

Я чуть ли не впервые увидел, как Деменко смутился:

– Да ладно вам… Ничего особенного я не сделал.

– Прекрати, брат. – Николай протянул руку и потрепал по плечу психиатра. – Иногда нужен человек, настоящий человек, который видел все это дерьмо. И который может просто выслушать. Так что не отбивайся, Вадим, без тебя и вправду дерьмово было бы.

Я удивленно глянул на Деменко. Каким это образом обычный психиатр мог видеть то же, что и кадровый военный?

Мои размышления прервал телефонный звонок.

– Ив, ты там живой еще? – срывающимся голосом спросила жена.

– Э-э-э, Маш, ты чего? С каких щей мне помирать? – обалдело спросил я.

– Ты что… телефон вообще не проверяешь? Эсэмэски мои не видел? На молокозаводе кирдык. Взорвались емкости с хлором. От пожара.

– Ты чего такая запыханная?

– Бегу, балда. Забыл, что такое хлор?

– Да утка, наверное, – возразил я. – Уже бы сирены вовсю вопили. При такой аварии должно быть оповещение по всему городу.

И тут взвыли сирены. Надрывно, пробирая до костей. Это было настолько непривычно, что на мгновение возникло ощущение дурацкого сна. Отвыкли мы от сирен – нашему поколению их редко доводилось слышать, и слава богу. Коротко зарявкали гудки с окраин города – в симфонию ЧП включились заводы с мощными системами оповещения.

– Маруська, – внезапно севшим голосом сказал я. – Похоже, не утка.

Мне не нужно было объяснять, что это значит. Если жахнули цистерны с хлором – это песец, седой и жирный. Пожарных, уверен, накрыло всех, как и эмчээсников. Вряд ли кто пикнуть успел. На таких предприятиях, как молокозавод, хлора очень много – выброс будет летальным для всех, кто попадет в зону первичного распространения.

– Бежишь к высоткам?

– Да… – Голос Маши прервался. – Морг накроет стопроцентно. Больницу твою тоже. Сматывайся! Ив, прости, если что…

– Молчи, дурочка, – хрипло ответил я, – я за тобой. Жди, – и сбросил звонок.

Николай с женой и Вадим уже убежали в соседнюю комнату и врубили телевизор. Сквозь вой сирен и гудки за окном донеслась скороговорка местного канала:

– Внимание! Говорит штаб гражданской обороны города. Граждане! Произошла авария на молокозаводе с выбросом хлора – сильнодействующего ядовитого вещества. Облако распространяется в северо-восточном направлении. В зону химического заражения попадают…

– Вадим, – крикнул я. – Поехали!

Деменко выскочил из комнаты с каменным лицом.

– Куда?

– За Машкой. Морг накрывает – там этажей мало, ей не спрятаться. И частный сектор вокруг.

Вадим кивнул и бросился открывать дверь – он был здесь не первый раз, знал, как справляться с замками.

Хозяева не успели выйти нас проводить – мы уже неслись по лестнице. На первом этаже из двух открытых дверей квартир доносились слова диктора:

– Населению из помещений не выходить. Закрыть окна, двери, произвести герметизацию квартир. В подвалах, первых этажах не укрываться – хлор затекает во все низменные места. Населению, проживающему в Ленинском районе, немедленно подняться на этажи не ниже шестого. Обязательно наденьте ватно-марлевые повязки, предварительно смочив их двухпроцентным раствором питьевой соды. Сообщите о выбросе соседям. Слушайте наши сообщения.

И после паузы:

– Внимание! Говорит штаб гражданской обороны города…

Когда мы выбежали из подъезда, на улице уже творилось черт знает что. Прямо перед нами дорогу перегородили две машины – от удара их развернуло к тротуару, на асфальте в свете тусклого, закрытого облачной пеленой солнца искрилось битое стекло фар. Мимо нескончаемым потоком бежали люди – кое-кто даже босиком, набросив на себя покрывало вместо одежды.

– В машину, – скомандовал я, прикидывая, как выезжать через толпу.

Только усевшись за руль, я понял, что телефон надрывается всю последнюю минуту.

– Да!

– Ив, ты чего звонок сбросил?

– Я за тобой еду. Мы с Вадимом уже в машине.

– Не вздумай. – Маша закашлялась

– Машка, что такое, уже надышалась?

– Не знаю, пока вроде нет. Просто бегу быстро.

– Жди. Скоро будем.

– Не смей, придурок! Народу куча, пробки. Застрянете.

– Плевать. Я тебя оттуда заберу.

– Муж, не майся дурью, – дышала жена быстро и громко. – Для того чтобы умереть в один день, нужно сперва пожить долго и счастливо. А с этим у нас как-то не сложилось.