С другой стороны, нельзя исключать того факта, что местные под бдительным оком его первой жены – ага, вот такая вот градация – постоянно употребляют отвары, которые она готовит. Дмитрий, как и все, поначалу нос воротил: не больно-то и вкусно, вот если бы сахар или мед… Так, не будем о грустном, а то сразу снарядят дупло искать. Но постепенно втянулся, как и остальные, в особенности по вкусу пришелся шиповник. Вокруг снежная зима, холод, а у тебя в кружке кусочек лета, приятно щекочущий нос ароматами, от которых даже немного плывет голова. Хорошо.

Он остановился, опершись на палки, и прислушался. Только оказавшись в такое вот морозное утро в лесу, ты наконец в полной мере понимаешь, что означает выражение «трескучие морозы». Вокруг голые деревья, растерявшие листву до весны, но все же, находясь в их окружении, ты чувствуешь, что они в значительной мере защищают от ветра, чего не скажешь о поселке. Впрочем, там тоже нормально, постройки и рулы расположены довольно скученно, и только если выйдешь за их пределы, ветер ощущается в полной мере. Сейчас особого ветра нет, но его вполне достаточно, чтобы высокие деревья слегка раскачивались из стороны в сторону, – оно вроде и самая малость, но вокруг стоит эдакий ленивый разноголосый треск.

Он бы предпочел сейчас досыпать в их доме, под боком у Ларисы, тем более что последние месяцы работал буквально на пределе сил. Только после первого выходного, который его заставила устроить Лариса, он наконец понял, насколько же устал. В свой первый выходной он проспал чуть не полдня. Настолько расслабился, что на следующий день едва сумел собрать себя в кучу. Это был второй его выходной, и жена настояла на том, чтобы он отправился с охотниками в лес. Понятно, что охота сейчас никакая, с момента, как выпал первый снег, Табук и Гарун принесли только одну косулю, но зато пробежится на лыжах, разомнется, а к обеду вернется.

Выдвигаясь в поход, он взял с собой и ружье и арбалет. Оно может показаться глупым: это же как минимум десять килограммов дополнительно на себе переть. Однако он предпочел потерпеть. Нужно учиться нормально владеть арбалетом, а что может быть лучшей практикой, как не стрельба по подвижной мишени? И охотники тоже вооружены своими новыми игрушками. Понятное дело, что, не имея достаточной практики, и он и они могут запороть все выстрелы и упустить добычу, которая и без того нынче редкость, но это, по сути, не так страшно. Недостатка продовольствия не ощущается, свежатинка никогда не помешает, а нет – так и без нее обойтись беды не составит.

Главное – это привыкнуть к оружию, чтобы оно не казалось в руках инородным, а этого не добиться только на стрельбище. С оружием нужно ходить, бегать, лазить по буеракам и зарослям – привыкать, одним словом. Ну и использование его на стрельбище и вот так, в походных условиях, сильно разнится. Что же касается ружья, то он без него за пределы поселка ни ногой. Еще чего не хватало. Да если бы он не боялся, что патроны могут отсыреть от постоянной смены температуры и как следствие конденсата, то он его и по поселку с собой таскал бы.

Светает. Нет, видимость уже давно улучшилась, но по-настоящему рассвет только начинается. Вроде все так же морозно, но отчего-то стало значительно теплее. Все же человек – это дитя света.

Табук с улыбкой глянул на глубоко дышащего Дмитрия. Ну да, запыхался маленько. Уж больно много всего на него нагружено. Но вот и мысли нет что-то исключить из снаряжения. Нужно не думать, как облегчить себе жизнь, а привыкать ходить нагруженным, как мул. А этим, похоже, хоть кол на голове теши. Так, только слегка стали дышать глубже. На местных можно пахать, причем в прямом смысле этого слова: дети природы, блин.

Все так же улыбаясь, охотник мотнул головой вбок – мол, пошли. Соловьев только согласно кивнул. Лишний раз на охоте разговаривать нельзя. Подумаешь, слишком мала вероятность, что они встретят хоть какую-то живность, – охота она и есть охота, так что будь добр соответствуй.

Наконец подошли к тому месту, где им предстояло разойтись. Табук должен будет перейти на другую сторону большого оврага, поросшего лесом, а потом они пройдут глубже, стараясь держаться подальше от края. Дойдя до оконечности оврага, встанут на номера. Сейчас с дичью совсем худо, так что ни о каком выслеживании не может быть и речи: только работать по площадям. Гарун и мальчишки, старшенькие Унка и Тынк, заслышав сигнал, пойдут по самой балке, все время крича и нанося удары по стволам деревьев. Дмитрию не очень нравилась мысль использовать ребят на охоте – все же предназначение у них должно быть иным, но с другой стороны, они должны были знать и премудрости охоты, и, случись, должны суметь постоять за свой род.

Можно было посчитать, что они бездумно оставили без защиты лагерь, но это не так. Полуостров выгорожен высокой оградой. Спуск к озеру, где в него впадает ручей, тоже основательно перекрыт высоким плетнем, так что от хищников защита имеется. В крайнем случае, можно укрыться и в их доме. Реальная опасность могла исходить только от людей, но как только реки вставали, люди в дальние походы попросту не ходили, кружась в пределах своих поселков в надежде подстрелить какую живность. Обычно минимум треть охотников всегда остается в стойбище: безопасность прежде всего. Но ведь у них нет никакого ограждения, и хищники имеют свободный доступ.

Дмитрий глянул на то, как все разбегаются по своим местам. Вот же. Вроде это он показал им, что такое лыжи, и даже учил на них ходить, а сам безнадежно отстал. С другой стороны, а чего, собственно, ты ожидал, если они, в отличие от тебя, постоянно в этом практикуются. Ладно, некогда предаваться размышлениям, нужно идти на свой номер, да еще и вверх по склону. Хорошо, вспомнил, что охотники в тайге подбивают лыжи лосиной шкурой: хотя бы назад не скользят.

Встал на номер, глянул на противоположный край. Сейчас листвы нет, так что видимость вполне приемлема, во всяком случае, сумел рассмотреть Табука, который уже успел заскучать, поджидая его. Плохо. Тут ведь как. Вождь должен быть образцом для подражания – ум рассматривается в последнюю очередь, – а он во многом уступает своим подчиненным. Разве только они понимают, что в единоборстве против него у них нет никаких шансов. Тому же Табуку он эту науку крепко вбил в его голову и тело. Но все одно нехорошо так сильно уступать рядовым. Придется делать такие выходы регулярными и нарабатывать опыт. Подали сигнал.

Отдаленные крики и стук, все ближе и ближе. Эхо разносит звуки окрест. Эх, сюда бы собак, но только гончих. Герда и Лайка никак не годились для охоты. Чем старше, тем они становились все более молчаливыми и менее игривыми. Нет, если их достаточно растормошить или если у них будет настроение, то они очень даже могут поиграть, но случалось это все реже. Так что толку от этих молчунов на охоте – кот наплакал. Если только в качестве заступника, но сомнительно, что они готовы встать против волка, хотя тушки наели изрядные, а в зимнем одеянии так прямо лоснятся.

Арбалет в руках, готовый к применению, вот только цели нет. Рассвело окончательно, теперь уже утро, вон и солнышко на небосводе. Но к телу уже начинает подбираться холод: все же он изрядно вспотел, пока наматывал километры на этой прогулке, и сияющее на небосводе светило не способно его хоть как-то согреть. Попрыгать, что ли? Нельзя. Если ты стоишь на номере, то не то что двигаться, а и дышать желательно через раз. Ветер дует от загонщиков. Впрочем, будь иначе – это они направились бы вверх по склону, вот к этому самому месту, и загоняли бы в обратную сторону.