— Да, конечно, — кивнул он и вышел во дворик перед огромными желтыми воротами, через которые утром и вечером въезжали наглухо закрытые автозаки.

Соломин предъявил корочку и выскочил наружу без пальто и шапки, как был в одном костюме.

— Юра, привет еще раз! — Павлов протянул руку.

Полковник схватил и с невероятным остервенением стиснул ее. Артем едва успел напрячь ладонь, чтобы не потерять кисть.

— Ты что делаешь?! — прохрипел Юрий Артему в лицо.

— В данное время свою работу.

Соломин побагровел:

— Ты что, не видишь, кого защищаешь? Он такой же норвежец, как я — алеут!

Артем ждал: ни подтверждать, ни опровергать эту версию следствия не входило в его рабочие обязанности.

— Ближе к сути вопроса, Юра… Что именно ты мне хотел сказать?

— Ну, ты иуда… — заиграл желваками Соломин, — и когда только продаться успел?!

Артем глубоко вдохнул, аккуратно выдохнул.

— Юра! Очнись! Ты что, рехнулся?! Что с тобой?

Соломин замотал головой:

— Не-е-е-ет! Это что с тобой? Ты что говорил этому ср… Торну? А?

— Стоп, Юра! Ты же знаешь, я связан профессиональной тайной.

Соломин взвился:

— Тайна?! Ты о какой тайне говоришь? О той, что разворована, растащена, раздербанена по всему свету?! О той, что государство пытается из последних сил сохранить и уберечь от врагов?! Или о той тайне, что была продана оптом и в розницу такими иудами, как ты? Ты об этом? Что молчишь?!

Полковник с силой дернул адвоката за руку, и Павлов резко высвободился, крутанув ее в сторону большого пальца Соломина. Со стороны казалось, что два человека обсуждают важную для них обоих производственную тему. Только один был в дубленке и меховой шапке, а второй — в сером английском костюме. Вокруг них вились снежинки и пар от разгоряченных глоток.

— Юра! Я прошу тебя! Прекрати этот скандал! Ты не прав! — попытался Артем усмирить и вразумить друга, но тот заводился еще больше. Он обошел Павлова справа, так, что встал спиной к лефортовским окнам, и хищно оглядывал его с ног до головы:

— Ах, не прав?! О каком праве ты говоришь, Артем? О праве любой разведки чувствовать себя в России как дома?! Для тебя право — ничто! Ты же думаешь, что ты король права! Но на самом деле ты король знаешь чего?

— Чего? — машинально повторил Артем.

— Король иуд! Ты, Артем, стал врагом! Врагом закона. Врагом нашего государства! Врагом нашего народа!

Артем еще раз глубоко вдохнул и аккуратно выдохнул.

— Ты должен делать свое дело, а я свое. Ты — следователь, контрразведчик, офицер, в конце концов! А я — ад-во-кат! Понимаешь? Твоя обязанность — сажать, а моя — защищать!

Соломин ненавидяще покачал головой:

— А тебе не кажется, адвокат, что ты слишком хорошо делаешь свою работу?

— Нет, не кажется, — мотнул головой Артем, — но мне кажется, что ты слишком плохо делаешь свою.

Соломина как ударили.

— А может быть, ты все это из-за своей Сони?

Артем опустил голову. Вплоть до этого самого момента вопрос, виновен ли персонально Соломин в том, что произошло с Соней Ковалевской, оставался открытым.

— Все-таки ты признался… — тихо сказал он.

— В чем? — опешил Соломин.

— Ты преступник, Юра.

— Я — преступник?!

Артем кивнул.

— Ты давно переступил через право, а теперь переступаешь и через людей. И ты этого даже уже не стесняешься. Вот только здесь мы с тобой никогда не договоримся.

Полковник Соломин уже собирался покидать рабочее место, когда ему позвонили.

— Полковник Серебряный вас беспокоит. Вы не могли бы в течение часа подойти в комнату 415? Вас хочет видеть генерал Заславский.

Соломин удивился:

— А в чем дело?

— К вам есть несколько вопросов, Юрий Максимович, но обсуждать это с вами меня не уполномочили.

Соломин задумчиво оттопырил губу и… принял «предложение».

— Хорошо, сейчас подойду…

Соломин понятия не имел, кто там сидит в 415-й комнате. Ясно было, что это какое-то начальство, а вопросы у начальства могли возникнуть лишь в отношении «норвежского дела».

«Кто этот Заславский? Что ему надо?»

Одно было ясно сразу: это не контрразведка. Соломин исправно рапортовал своему начальству обо всех достижениях и почти обо всех провалах, и вызывать его специально сейчас бы не стали.

Теоретически это могла быть служба, как-то сопряженная с внешней разведкой, и это был бы самый паршивый вариант. Соломин прекрасно знал эту традицию разведки отвечать противнику равно. Арест «норвежца» вполне мог вызвать ответную реакцию — либо в Норвегии, либо, что вероятнее, в Британии.

«И что они мне скажут? — напряженно думал Соломин. — Не трогай этого козла, а то и наши ребята попадут под удар?»

Но для подобного требования они попросту опоздали. «Норвежец» Торн Джоханссон уже был задержан, и уже было ясно, что это не норвежец и настоящий профессионал. Таких не выпускают по звонку из сопредельной службы.

«Может быть, Павлов-старший кому-нибудь пожаловался?.. Вкупе с Павловым-младшим, например…»

Соломин вздохнул. Предполагать подобное не хотелось. До этих пор оба Павловых вели себя вполне этично и в случае нападения обязательно и заблаговременно предупреждали: «Иду на «вы».

В тяжких размышлениях Соломин закрыл сейф, затем кабинет, прошел коридором энное количество метров, а тревога все нарастала и нарастала! Он понятия не имел, кто именно намерен выгородить шпиона, а главное, Соломин не представлял, что лично он сможет противопоставить, если давление окажется и впрямь сильным. Насколько он знал обычаи разведки, а он их знал превосходно, могло дойти даже до самых крайних, самых не джентльменских мер. И если кто и мог предотвратить фатальный исход, так это зампредседателя Белугин, но вот станет ли Глеб Арсентьевич вступаться за столь мелкую сошку, как Соломин?

— Ну, вот я и в Хопре…

Прямо перед ним была дверь с номером 415.

— Пришли? — поднялся навстречу полковник. — Замечательно. Едем.

Пока его везли, Соломин успел удивиться несколько раз. Во-первых, тому, что он, неплохо знающий Москву, обнаружил на выезде со МКАД совершенно ему доселе неизвестную, закрытую «кирпичом» дорогу. Во-вторых, тому, что, кадровый разведчик с массой контактов и неформальных связей, Соломин об этом четырехэтажном «пансионате» не знал ровным счетом ничего. И в-третьих, его несколько удивила дотошность при досмотре. Его личность многократно сверили, а в конце остановили, жестом попросили поднять руки, провели сканером по бокам, развернули, исследовали спину и живот и протянули пропуск.