Но не все же мне от судьбы пинки получать да подзатыльники. Когда я тащил свои окаменевшие от долгой ходьбы ноги мимо одноэтажного аккуратного домика с черепичной крышей и стенами, выкрашенными в симпатичную краску типа «спелый персик», дверь домика отворилась. Я притормозил, глянул. На пороге своего персикового жилища стояла женщина лет тридцати - такого родного, русского типа: полноватая, но крепко сложенная, чуть загорелая, с русыми волосами, заплетенными в толстую косу, в простом ситцевом халатике, едва доходившем до круглых коленок…

– Здрасьте,- жалобно выдохнул я и постарался максимально уцеломудрить свой курточный наряд.

– Здравствуйте,- спокойно кивнула мне женщина, спустилась с крыльца и пошла босиком по тропинке прямиком к калитке. То есть - почти ко мне.

– Извините меня за внешний вид,- чуть не распадаясь на мозаику от неловкости, сказал я.- Я не местный. Шел лесами, одичал, оголодал… Я для вас опасности не представляю никакой. Кусок хлеба, стакан молока - жалко вам, что ли? И пожалуйста, не надо никакой милиции, а?!

Она отворила калитку, оглядела меня с ног до головы, чуть поморщилась (правильно, я ж сколько времени не мылся не брился, самому противно) и сказала:

– Я не знаю, что такое милиция. А то, что вы не местный, и то, что вам плохо,- вижу. Идите за мной. Вас как зовут?

– Степан.

– А меня Варвара. Идемте, идемте. Я для вас тоже… никакой опасности не представляю.

За домом оказалась небольшая, но добротная банька.

– Париться я вам сейчас не советую - с утра для сердца вредно, а вот помоетесь от души, баня у меня хорошая,- сказала Варвара.- Вещи свои в предбаннике оставьте, а я чуть позже зайду, принесу вам все, что нужно.

– Спасибо,- только и сказал я.

– Пока не за что,- пожала круглыми полными плечами Варвара и степенно зашагала в дом, совершенно не проявляя беспокойства по поводу того, что в периметр ее жилища проник посторонний и крайне подозрительного вида субъект… Такое доверие и благодушие умилило подозрительного субъекта, то есть меня, чуть не до слез, но я сдержал их и пошел, по старой русской традиции, в баню.

Помылся я и впрямь отменно, а в предбаннике, возле раковины, обнаружил на подзеркальной полочке бритвенный прибор и тюбик с кремом для бритья. Грех не воспользоваться, конечно, тем более зарос я почти как Лев Толстой, но почему-то кольнуло меня странное чувство, более всего отождествляемое с ревностью. Раз в баньке славной женщины Варвары имелись такие сугубо мужские аксессуары, то славная женщина явно не в одиночку коротала свой век…

Я снова утвердился в этом суждении, когда увидел стопку чистой одежды, которую, видно, принесла мне Варвара, утащив предварительно мою грязную поношенную куртку. Белье, рубашка, брюки - все было как на меня куплено и почти новое. Тоже мужнино? А не накостыляет ли муженек и Варваре и мне за такое вот вольное обращение с его личным имуществом? Ладно, потом разберемся.

– С легким паром! - приветствовала меня Варвара, когда я, весь такой преображенный, предстал перед нею на пороге ее дома.- Проходите, Степан, не стесняйтесь. Завтракать будем.

Я подавил немедленный ликующий рев своего желудка и приказал себе сесть за стол чинно и благопристойно. Хозяйка, глядя на меня, чуть улыбнулась:

– Вы завтракайте, Степан, не церемоньтесь. Вот молоко, пироги свежие - с ночи тесто ставила, омлет с сыром, курица вареная с банановым желе…

– Не, желе не надо,- пробормотал я.- Я лучше молочка. И пирогов.

Хозяйка ненавязчиво потчевала меня, сама же ела мало и как-то без интереса. Ну, ее можно понять. Она по лесам-болотам не скиталась неизвестно сколько времени…

Насытившись, я сказал:

– Спасибо за хлеб-соль, Варвара. Не рассердится на вас муж за то, что одежду его мне отдали?

– Муж? - удивилась Варвара.- А, вот вы что подумали… Нет, это не мужнина одежда.

Я мысленно выругал себя за бестактность и тут заметил, как изменилось, закручинилось лицо моей благотворительницы…

– Это сына моего одежда,- ровным голосом сказала она.

– А?…- открыл я рот и замолчал, потому что вдруг понял: за спокойствием и благодушием столько в этой женщине накоплено печали, что и словами не передать.

– Сколько вы мне по виду лет дадите? - спросила неожиданно Варвара.

– Ну, двадцать восемь,- сказал я, почти не привирая.

– Мне сорок три,- сказала Варвара.- А сыну моему было двадцать, когда он ушел отдавать Долг. А ушел он три года назад…

– Простите,- тихо сказал я.- Долг? Какой Долг? Воинский? В армию его забрали?

Варвара покачала головой. Пышные плечи ее поникли. И только теперь, вглядевшись в нее, я понял, что молодость свою эта женщина носит будто через силу. Будто кто-то не дает ей постареть, подурнеть, а заставляет играть роль миловидной молодой поселянки с прекрасной жизнью.

– Армия здесь ни при чем,- сказала Варвара.- Армия у нас теперь сплошь женская. Денис, сынок мой, ушел возвращать Долг Милости. Как и многие из нашего села ушли… Потому здесь так и пусто.

– Я ничего не понимаю.

– Да и как вам понять, вы ведь не местный,- сказала Варвара.- А вы, вообще, куда направляетесь, Степан? Если это не тайна, конечно.

– Не тайна,- ответил я.- Мне обязательно нужно лично увидеть Фаину Фартову.

– Президента? - О, надо было слышать то презрение, с каким Варвара произнесла слово «президент».- Но это далеко. Вам нужно в Курган - столицу Нашей Уральской республики. Только вряд ли вас пропустят к госпоже президенту.

– Пропустят,- уверенно сказал я.- А теперь расскажите мне, что это за Долг Милости такой?

…Вот что рассказала мне простая жительница процветающей Уральской республики Варвара Крепова.

Когда Фаина Фартова только заняла президентский пост Уральской республики, благополучие и изобилие сыпались и на госпожу президента, и на электорат примерно так же, как некий античный бог излился на античную же героиню в виде золотого дождя. Словом, все процветало. Уральская республика превратилась в сказочную страну вечного лета, спелых бананов и неистощимого запаса алмазов. Люди здесь не болели и даже практически не умирали, а для всех женщин Уральской республики Фаина сделала поистине волшебный подарок - здешние женщины никогда не старели и не дурнели, а кроме того, могли занимать самые ответственные посты и служить в армии. Женская армия, к слову, оказалась куда лучше и выгоднее мужской… Впрочем, в серьезном деле эту армию еще испытывать не приходилось - Уральская республика процветала до такой степени, что ни один внешний враг не смел подойти к ее границам с агрессивными намерениями.

Но шло время. И даже в отношении Уральской республики оно было неумолимо. Изобилие и процветание постепенно сошло на нет, климат уже не был таким по-райски ровным и мягким. Люди стали болеть, алмазы мельчать, бананы набили оскомину… Да и соседние государства вдруг стали куда агрессивнее и нахрапистее.