– Чтоб все видели, что еще одного придурка везут! - заржал он, но его оборвал шофер:

– Заткнись! Все тебе шуточки! А если этот придурок во дворце рот раззявит и наклепает на нас как на недовольных процветающим режимом?

– Не раззявит,- уверенно заявил амбал.- Не успеет. Ты че, не знаешь, в кого их там, во дворце, превращают?

– В кого? - тут же полюбопытствовал я.

– Заткнись!!! - рявкнул шофер с удвоенной громкостью. И мы с амбалом заткнулись, чтоб не тревожить человека за рулем.

Пару раз нас останавливали какие-то патрули, видимо, это было уже неподалеку от столицы Уральской республики. Амбал демонстрировал патрулям мое сопроводительное письмо, и от нас отшатывались, как от чумного батальона.

Во что я влип, а?

Наконец машина сбавила скорость, а потом и совсем остановилась.

– Вылезай, приехали,- сказал мне амбал.- Президентский дворец.

Он распахнул дверцу, и я вышел в… джунгли.

Потом-то я понял, что никакие это не джунгли, а просто стильный тропический парк, но первое впечатление… Оно было таким сильным! Мне даже показалось, что я снова в Африке, иду вместе с Онене Небуду охотиться на норную газель… Нет! То, что я увидел сейчас, было лишь жалкой пародией на Африку.

Машина, доставившая меня, газанула и уехала. Я остался один на один с пальмами и всякими олеандрами. Но одиночество мое длилось недолго. Ко мне подошли два представительных джентльмена в строгих штатских костюмах.

– Вы Донор Долга Степан Водоглазов?

– Совершенно верно.

– Следуйте за нами. Вас желает видеть Ее Милость, госпожа президент Уральской республики Фаина Фартова.

Я не стал говорить этим лощеным типам, что тоже имею крайне страстное желание узреть Ее Милость госпожу Фаину Фартову.

Меня провели в холл огромного, помпезного, как свадебный торт, дворца. Затем на лифте (сплошные зеркала, плюнуть некуда) джентльмены поднялись со мной на некий этаж, на приборной доске отмеченный не цифрой, а странной пиктограммой.

Лифт остановился, двери его открылись прямо внутри большой комнаты, сплошь увитой лианами и богато декорированной фонтанами и всякими цветочками в кадках. Возле ближайшей кадки копошилась с леечкой какая-то девушка, по виду напоминавшая умирающую фуксию.

– Что такое? - строго спросила девушка.

– К Ее Милости,- кратко отрекомендовали меня джентльмены.- Новый донор. Велено представить.

– А, тогда идите,- потеряла к нам интерес девушка и снова прикипела к своей леечке и кадке.

Джентльмены прошли со мной по заросшей лианами комнате (черт возьми, тут еще и колибри летали, двух я чуть не сшиб, принявши за мух!), а затем остановились перед дверью из черного дерева с богатой золотой инкрустацией. В центре двери красовался полураскрытый бутон цветка, выполненный из чистого золота и бриллиантов.

– Донор Степан Водоглазов доставлен по вашему указанию, Ваша Милость,- доложил один из джентльменов, наклоняясь к алмазно-золотому бутону.

– Пусть войдет,- сказал бутон.- Один.

Джентльмены переглянулись и отступили. А я пожал плечами и потянул на себя тяжелую драгоценную дверь.

…Я подозревал, что она устроит нечто подобное. Любовь к мишурности и показушности явно были у нее в крови. Или в генетической памяти. Хотя откуда у нее кровь и генетическая память?!

Я стоял среди звезд. Ни пола, ни потолка, ни стен, ни двери, через которую я вошел, не было. Только звезды и пустота.

– Эффектная иллюзия,- присвистнул я.- Чьи силы и жизни тратятся на то, чтобы поддерживать эту иллюзию в рабочем режиме?

Она, будто сотканная из своей темноты и звезд, вдруг оказалась передо мной и заглянула в мои глаза своими незабываемыми, нечеловеческими.

– Здравствуй, Верзила,- сказала Государственная Девственница.- Почему тебе не нравится моя Игра? Разве здесь не красиво?

– Я пришел говорить с тобой не об Игре. И не о красоте.

– Тогда для чего ты пришел?

Государственная Девственница затейливо повернула ладонь, и звезды пропали. Мы стояли в обычной комнате, оклеенной темно-коричневыми обоями и обставленной мебелью стиля «ивушка-черемушка».

– Присядем,- сказала Государственная Девственница.- Как ты узнал меня? Как ты узнал, что это я?

Признаюсь, узнать ее было нелегко. Вообще невозможно. Сейчас передо мной сидела не имеющая возраста женщина невероятной красоты и величественности. Перед ней хотелось пасть на колени и, разорвав свою грудную клетку, положить к ее ногам собственное, еще трепещущее сердце. Но я знал, кто она. Поэтому мои колени, грудная клетка и сердце оставались в безопасности.

– Я твой наставник, девочка,- сказал я.- Твой воспитатель. Человек, которого ты увидела первым. Ты связана со мной до тех пор, пока не рассыплешься в прах. И я узнаю тебя в любом обличье. И при любых обстоятельствах. Скажи: финт со временем - это не случайность? Ты специально это подстроила?

– Разумеется.- Красивая женщина передо мной не перестала быть красивой, но величественности явно убавилось.- Я хотела избавиться от тебя. Я ведь знала, что ты пойдешь следом. Но если бы ты был рядом со мной тогда, в самом начале моей карьеры, ты не дал бы мне сделать всего… этого. Не позволил бы. Вечно бы одергивал за руку, как отец одергивает расшалившегося ребенка. И я решила, что отправить тебя в будущее России, которую я создам заново,- лучший вариант.- Заодно ты сможешь убедиться, что твоя воспитанница действительно одарила Россию Великой Милостью. Сделала ее процветающей державой.

– Дура! - сказал я Государственной Девственнице.- Ты Россию разрушила. Раскромсала на кусочки. России больше нет. По твоей милости! Милости!

– Значит, ваша Россия никуда не годилась, раз не смогла целиком и полностью принять мою Милость,- спокойно заявила Государственная Девственница.- Но большая часть народа все равно пошла за мной. Видишь, я уже много лет бессменный президент России…

– Не России! А какой-то Уральской республики! - напомнил я.

– Ну и что… А зато в ней все процветает. И никто не жалуется, не то что эти, из племени вибути. Здесь меня любят. Жизнь за меня отдать готовы.

– Кстати, о жизни,- сказал я.- Для чего тебе нужны доноры?»

Каждый президент втайне мечтает об импичменте.

Билл Клинтон

На четвертый год своего правления президенту Независимой Религиозной Республики Вибути Викентию Вересаеву, или, как здесь именовал его народ, Кентино Оа Вамбонга, наконец повезло.

Его убили.

За четыре года президентства Викентий Вересаев сделал для республики Вибути все, что мог. А точнее, все, чего совершенно не желало правительство. То есть старые боги вибути.