Добровольцев не нашлось, тогда женщина с зонтиком взяла за плечо одну из девочек и подвела к заклинателю.

— Подставь доброму господину ладошку и немного потерпи.

А “добрый господин” взял подставленную ладошку и провёл по ней острым кончиком длинного ногтя. У него на правом указательном видимо специально отрощенный и заточенный был. Ребёнок хныкнул. Выступила капля крови, которую заклинатель слизнул прямо со своего ногтя.

— В ингредиенты. — выдал свой жестокий вердикт. — Следующая.

Плачущую девочку другой помощник колдуна отвел в сторону.

— Может быть… — задумчиво произнес заклинатель, попробовав кровь очередной своей покупки. — В материалы.

Женщина с зонтиком отвела девочку в другую сторону. Когда пришла очередь Арамии, то колдун привычным движением отведал крови, а затем пристально вгляделся в её лицо.

— Еще. — потребовал он.

Арамиа явно была напугана, но послушно вытянула руку. Правда слегка отдернула сначала, но затем заставила себя подставить ладонь под коготь заклинателя. Вместо того, чтобы как прошлый раз быстро царапнуть, он со всей силы впился ногтем в детскую кожу. На глазах Арамии выступили слезы, она дрожала всем телом, но пыталась сдержать плач и не убирать руку. Наконец-то заклинатель прекратил пытку.

— Кровь у тебя… — медленно произнёс он. — Не самая ценная. Я даже думал отправить тебя в ингридиенты. Но ты хорошо терпишь боль и пытаешься повиноваться. Это очень ценные качества. Только что они спасли твою жизнь. Какие книги ты читала?

— Книги? Последними читала р-работы мастера…

Арамиа, заикаясь и сквозь слезы долго перечислила неизвестных мне мудрецов своего народа. Заклинатель удовлетворённо кивнул, жестом подзывая служанку. Та, низко поклонившись, отвела Арамию к девочкам, которых определили в "материалы". Когда процесс отбора завершился, Колдун приказал прислужникам увести детей. Затем вдруг щёлкнул пальцами и поманил Арамию своим длинным когтем.

— Ты поедешь со мной в паланкине. Считай это наградой за терпение. Что следует сказать?

— Спасибо, господин.

— Хорошо. Пойдемте. Дела не ждут. — сухо и высокомерно подытожил заклинатель.

Колдун распрощался с чиновником и вышел на улицу, где его ждал черный паланкин, который украшал белый символ лотоса с лазурными звездочками на лепестках. Арамиа и заклинатель вошли внутрь. Шестеро слуг подняли паланкин, отправившись в путь, а остальные дети и помощники шли за ними пешком.

— Есть ингредиенты, есть материалы. — произнёс колдун, устраиваясь поудобнее. — Из ингредиентов готовят эликсиры. Из материалов мы пытаемся мастерить людей нашего искусства. Ты знаешь, что случилось с твоим отцом, матерью и старшими родичами?

— Мама сказала, что отца арестовали.

— Их всех скоро казнят. Император был недоволен работой твоего отца и счел его предателем. Хотя твоя мать была лишь наложницей, но её подвергнут пыткам на площади, а затем задушат или отрубят голову. Что ты ощущаешь по этому поводу? — строго спросил он.

— М-мне очень жаль и г-грустно. — ответила девочка, опустив голову. — М-мое сердце…

— Тихо. Дыши глубоко и слушай внимательно. Если сейчас разрыдаешься, то отправишься на казнь вместе со всеми. Я знаю что ты старше, чем записано в бумагах. Держи себя в руках. Посмотри на меня. — колдун стиснул ее личико своей серой, морщинистой рукой, на которой кожа висела складками. — Мир больше нас. Он таков, какой он есть. Ни ты, ни я не можем его изменить. Грустят, ноют и плачут лишь невежды, которые не способны принять эту истину.

Арамиа несколько раз всхлипнула и затихла. Лишь мелкая дрожь осталась как напоминание о пережитых муках. Несколько минут они молча ехали, а затем колдун отстраненно произнес:

— Все в мире уже сказано и записано. Нам остается лишь постичь эту мудрость и жить согласно ее законам.

— И н-нет исключений? — спросила девочка.

— Очень и очень редко появляются великие люди: императоры, чародеи, стратеги. Шан-Асол был таким, Азард был таким. Они пишут судьбу мира, а остальные лишь читают. И самая достойная участь для таких как мы — оказаться у подножия их трона. В нашей школе преподают разные грани мудрости. Не только устройство мира, но и жизнеописания великих людей прошлого. Со временем ты лучше поймешь, о чем я говорю. Как твое имя?

— Ла-Арамиа.

— Семья Ла скоро исчезнет. Меня зовут господин Ар-Наэ. А ты теперь будешь Ар-Арамиа.

На этом видение оборвалось. К текущим моим делам оно вроде бы отношения не имело. Однако я неоднократно задавался вопрос: почему Арамиа такая поехавшая? Вот РТС-система и решила мне ответить. Ответ емкий, исчерпывающий. Более вопросов по поводу психического здоровья Арамии не имею.

Окончательно проснувшись, я еще оглядел позиции, на которых мы будет встречать шадринское наступление. Не самое плохое место. С одной стороны мы опираемся на линию укреплений, возведенную людьми Карра. Это тянущийся на десятки, если не сотни километров, земляной вал со рвом и наблюдательными вышками каждые пару киллометров. Ее минусом было отсутствие частокола. С древесиной тут вообще тяжко. Ее приходилось доставлять издалека, так что свободно строить множество деревянных конструкций как на Севере возможности нет.

Наш лагерь будет возведён на основе двух холмов, пусть и достаточно пологих. Здесь рабочие Карра выкопали в низине два колодца. Третий был в процессе. Полностью нужд армии в воде они не перекроют. Слишком много у нас лошадей. Но все же заметно снизят зависимость от внешних поставок. В сухой степи это очень важно.

— Я все же скучаю по Северу. — с грустью вздохнул Поций, смотря в степную даль.

— Едва ли Север скучает по нам. — ответил я.

— Кто-нибудь, наверное, скучает. Ведьмы, чудовища, разбойники. Едва ли Иратион будет к ним так расположен как мы.

— Кто знает… Там им сейчас главное сдержать натиск от Сердца. Может, у Иратиона хватит ума заключит союз с Утопьем.

— Ума? Может быть. Решимости? Вряд ли. Жалкий он человек, этот Иратион. Самый жалкий из всех северных стратегов. Сочувствую парням из Двадцать Третьего, которые вынуждены с ним служить.

— Почему жалкий?

— Неудачник хуже вора. Есть люди, с которых поражение легко сходит, но к другим прилипает как грязь. Въедается в кожу. И эту вонь уже не вывести.

Категоричные в этом мире воззрения на судьбу и удачу. Причем не только в Империи. Ти-Шадай