– Твой человек сказал мне, что вам кто-то помог?

– Да, один мальчишка, – кивнул Хавард. – Без него мы бы не справились. Он сам уложил из лука двоих словенских воинов и показал место их засады.

– Молодец! – довольно хмыкнул Олав. – Такие люди нам пригодятся. Надо бы его наградить.

– Я сам хотел попросить тебя об этом, – признался купец.

– Так где же он? – спросил конунг.

– Да вон он, – Хавард кивнул в сторону мачты, где толпились его люди. – Тот с подбитым глазом. Говорит, что зарубил княжьего сына. Вот ему и досталось.

– Ладно, скажи ему, чтобы держался рядом с нами. Я хочу на него посмотреть в деле. Да, а что твой Фудри не очень-то благодарен ему?

– Еще бы, – засмеялся купец. – Ты заметил, что Фудри ходит, словно весь день не слезал с коня? Так вот, этот Словении чуть было не отбил у Фудри охоту иметь детей.

В свейском поселке конунга уже ждали. Люди Хаварда заранее приготовили большие кучи хвороста и теперь запалили их, осветив место высадки. Остановленные цепкими лапами якорей пять кораблей замерли у берега. С обоих бортов на мелководье прыгали воины. Отблески костров плясали на воде, на лезвиях мечей и секир, на железных шлемах.

– Хаскульд! – приказал конунг своему кормчему. – Оставь себе три десятка человек. Будешь охранять корабли. Остальные пойдут со мной.

Языки пламени дрожали в глазах Олава. Его ноздри были широко раздуты, словно он чувствовал запах битвы. На конунге была кожаная куртка, обшитая на груди стальными пластинами. Круглый, красный щит со стальным умбоном посередине закрывал его от плеча до колена. На голове был железный шлем с искусно укрепленными бычьими рогами. Синий, шелковый плащ Олав сбросил на палубу «Медведя».

– Вылитый Бьерн! – восхищенно шепнул Агмунд

Хаварду. Старый воин стоял чуть сзади конунга и держал его стяг. На широком, зеленом полотнище, оскалив хищную пасть и выставив вперед когтистые лапы, стоял черный медведь. Он как и его хозяин был готов ринуться в битву. Рядом с Агмундом были телохранители конунга, не знающие страха берсерки* Храпп, Льот и Халли. У них в руках были только щиты и секиры, с рукоятями обвитыми серебряной нитью. Тут же, стараясь держаться ближе к Хаварду, стоял Некрас со своим луком. Олав, обернувшись к ним, сделал знак следовать за собой и шагнул во взбаламученную сотнями ног воду. На берегу Олава обступили его воины.

– Приказывай, конунг! – выступил вперед Торольв Гет, кормчий «Коршуна». – Твои люди ждут.

– Все должно делаться быстро! Сначала арабы. Потом словене, – громко говорил Олав. – Чтобы в темноте не порубить своих, пусть каждый третий воин возьмет факел. Тех кто сопротивляется не щадить. Остальных в плен.

Олав выхватил меч. На стальной клинок легли кровавые блики. Неожиданно со стороны крепости раздался гулкий, тягучий удар. Потом еще и еще.

– Словене бьют тревогу! – встревожился Хавард.

– Медлить нельзя! – крикнул Олав. – В быстроте наша удача, вперед!

Три сотни воинов ускоренным шагом двинулись к Полю. Словно волчья стая, сверкая желтыми зрачками факелов, бросились викинги на добычу. Вот и арабские шатры. Меч с треском распорол полог. Ноги конунга потонули в пушистом ворсе хорасанских ковров. Берсерки возбужденно дышали в затылок. Их факелы осветили полуодетого араба, стоящего среди разбросанных подушек. В глазах, вместе с отблесками факелов, плясал смертельный ужас, а непослушные руки тянули из ножен кривой кинжал. Олав шагнул к нему. Удар меча, слева наискосок. Разрубленное тело с глухим стуком упало на землю. Запах теплой крови ударил в ноздри. Запах смерти. Запах победы. Из опрокинутого резного ларца, серебряно тенькая выливалась струйка дирхемов, смешиваясь с густеющей кровью. Олав восхищенно замер. Что может быть лучше, чем кровь врага и сокровища, добытые в битве!?

В палатку вбежал еще один араб, видно слуга убитого.

Храпп с глухим выдохом опустил секиру ему на голову. Араб упал, даже не вскрикнув. Льот и Халли склонились над ним и осветили убитого факелами.

– Дошел до зубов, – удовлетворенно сказал Халли, показывая рану от топора. – Неплохой удар.

– Можно было и до плеч, – возразил Льот.

– Хватит болтать, – оборвал их Храпп. – Идем за конунгом.

Когда они вышли из шатра, кругом метался дымный свет факелов, слышались хрипы умирающих, крики о пощаде, отчаянный женский плач. Воины со всех сторон тащили мотки дорогих тканей, связки мехов, ковры, ларцы, кувшины, блюда, бочонки, котлы, тюки с благовониями, мешки пряностей, вели пленников. Где-то испуганно ржали кони, где-то звенели клинки, в воздухе пересвистывались стрелы. Олав с улыбкой слушал этот ни с чем не сравнимый шум битвы. Вдруг лицо конунга нахмурилось. Он увидел, как один из викингов, подхватив правой рукой отбивающуюся девчонку, другой ловко расстегивал свои штаны.

– Кажется он решил задрать ей юбку, – обратился конунг к берсеркам.

– Похоже на то, – согласился Храпп.

– Как раз самое время, – загоготал Халли.

– Я пойду остужу его пыл? – предложил Льот. Олав утвердительно кивнул.

Льот подошел к викингу, который пытался устроиться поверх девицы и дал ему крепкого пинка под зад. Тот кубарем слетел со своей жертвы. Схватив секиру, воин хотел было броситься на обидчика, но, увидев перед собой берсерка, остановился.

– Ну что, остыл? – ухмыльнулся Льот. Зачарованно глядя на берсерка, воин согласно кивнул. – Тогда чего стоишь? – нахмурился тот. – Застегни штаны и займись делом, скорохват! А в конце битвы конуг наградит тебя, если ты того заслужишь, – повторять провинившемуся не пришлось, его как ветром сдуло.

Откуда-то из темноты вынырнул Хавард в сопровождении Некраса.

– Конунг, нужна помощь!

– Где? – Олав, Агмунд и берсерки устремились за ним.

– Это арабы, из тех, что пришли сегодня угром, – объяснял по дороге Норвежец. – Не купцы, а отряд воинов Абу Аруса. Они сопровождали караван. Их всего десятка три.

Освещенная факелами площадка между шатрами было завалена телами убитых и раненых. В центре отряд арабов яростно отбивался от наседавших викингов. Олав сразу оценил мастерство противника: арабы стояли правильным кругом, сомкнув щиты, а в середине сухой, смуглый воин выкрикивал гортанные приказы, потрясая кривой саблей.

– Отвести людей, – велел конунг Торольву. – Слишком много потеряем. Сейчас дорог каждый воин. Лучников!

Агмунд протрубил в рог. Повинуясь сигналу свеи разом отхлынули от арабов, оставив их в центре опустевшей площадки. Тут же зазвенели тугие тетивы луков. Стрелы, несущие смерть, ударили со всех сторон. Легкие арабские щиты не могли защитить от них. Тяжелые трехгранные наконечники без труда пробивали их тонкие, деревянные пластины. Как град выбивает хлебное поле, колос за колосом, так пернатый дождь разил людей. Убитые падали молча, раненые стонали, придавленные телами товарищей. Когда в кругу осталось только трое,