— Держись, я уже еду.

Пока новенький «ситроен» Валерия приехал на место заявленной встречи, ее еще несколько раз стошнило после приема воды, и наконец вместе с водой из желудка выскочило что-то желтое. Возможно, это были остатки какого-то порошка, который организм Насти категорически отторг. Теперь, когда ей стало легче, Прокофьева рассказала в общих чертах Валерию, что с ней произошло за последние сутки. Насте нужно было хорошенько выспаться. Она не спала почти двое суток. Это ей и предложил друг Василия, который располагал в Тулузе собственными апартаментами.

Но прежде нужно было забрать рюкзак из камеры хранения. На этот раз Прокофьева уже не опасалась, что окажется у плохих людей, и могла быть спокойна насчет своей безопасности на ближайшее время. Они заехали сначала на вокзал за рюкзаком, а потом направились на аллею Шарля де Фите, где жил Валерий.

— Слушай, может, тебя к врачу? — спросил Валера.

— Нет, мне уже лучше, — ответила Настя.

— Хорошо, — сказал Валерий, — если ты считаешь, что врач тебе не нужен, тогда располагайся пока здесь, поспи. Ты ведь не спала сегодня. А я съезжу по своим делам, а вечером поговорим. А то я почти ничего не понял, что там Василий сказал. Да… чувствуй себя, как дома. Я живу один, поэтому можешь пока у меня зависнуть. Ну смотри, если точно врача не надо… А то я могу привезти…

— Точно, точно… мне уже лучше. Просто усталость… словно из меня все соки выжали.

— Тогда ложись и спи. Вечером увидимся. Ну, я поехал?

— Да, спасибо.

Валерий был такой же высокий, как Вася, но менее крупного телосложения. Его худоба ему тем не менее шла. Он кого-то Насте напоминал. Кого-то из прошлого. Но кого, она не могла вспомнить.

— В мире много похожих людей, — подумала она, рассматривая трехкомнатную квартиру Валерия. Две небольшие комнаты и одна еще на втором этаже, кабинет, где стоял компьютер, и больше ничего. Прокофьева устроилась в спальне и уснула.

Вечером Валерий явился домой с одной знакомой, представив Настю, как свою двоюродную сестру из Эстонии. И Прокофьева без особых разговоров, чтобы не мешать хозяину и ее пассии, переместилась в кабинет. Тут ей как раз и пригодился спальный мешок, в котором были доллары Штайнера. Она сама предпочла спать в кабинете на полу, чтобы не мешать Валере и его женщине. Таким образом, и в тот вечер разговора не получилось, а утром хозяин квартиры снова ушел по делам, и Настя высыпалась уже на диване, стараясь ничего не есть, чтобы очистить организм. Это ей и было нужно: прийти немного в себя, чтобы потом основательно поговорить с Валерием.

— Я не знаю, что тебе успел рассказать Вася, — сказала она ему вечером, когда он, наконец, спросил ее о том, что с ней стряслось, — но у меня проблемы и я сейчас не могу вернуться в Россию.

— А почему не осталась у Василия? — спросил старый армейский товарищ эстонца.

— Слишком близко от России.

— Ясно. Чем я тебе могу помочь? У тебя есть деньги, чтобы платить за жилье?

— Есть. Но мне нужны новые документы. Вася сказал, что ты можешь помочь.

— А что все-таки случилось?

— Влезла, куда не нужно, вот и поплатилась. Я журналисткой была, — настроилась Настя на волну сочинения очередной легенды.

— Ну что я тебе могу сказать? Проси политическое убежище.

— А иначе нельзя?

— В твоей ситуации — самый простой вариант. Ври по полной. Здесь всюду только на вранье и клюют, если грамотно врать.

— А паспорт, если спросят?

— А как ты сюда попала без паспорта?

— Честно?

— Ну…

— У Васи спроси.

— Ясно. Мозгов что ли нет? Скажи — похитили, насильно перевезли или Буг удачно переплыла. Так сильно хотела сбежать от режима, что не побоялась нырять. Учить что ли надо? Вон у меня знакомая, тоже из Казахстана, наплела, что она белоруска, а там, в Белоруссии, ее типа преследуют — через год получила вид на жительство.

— Это долго — через год.

— Ладно, найду я тебе придурка для фиктивного брака. Подкинешь немного бабла, и распишется, и разведется, когда надо будет. Только по первухе сдаться все равно придется. Сходишь в полицию отметишься, потом вернешься, но лучше не ко мне. — Валера задумался. — Ладно, в принципе я у Васьки в долгу. Придется тебя потерпеть у себя, пока оформишься. Сочиняй легенду, меня ознакомишь, я как твой знакомый буду, подтвержу. Вообще-то я у них не на плохом счету.

— А ты чем занимаешься?

— Отгадай с трех раз.

— Не знаю. Валера говорил, ты в иностранном легионе служил.

— Это уже давно в прошлом. Сейчас в университете лекции по русскому языку и литературе читаю. Я так же, как и Васька, филолог по образованию. Но и еще кое-чем, чего тебе знать не надо, занимаюсь.

— Ясно. Здесь изучают русский?

— Да, здесь есть факультет в университете. Ты не поверишь, у меня даже студентка полька была. Русский язык здесь учила.

— Ехать из Польши во Францию, чтобы изучать русский язык, когда под боком Россия… Бред какой-то.

— Вот именно, что бред… Вся жизнь так устроена. Ну что, подруга, сочиняй. Ты ж вроде журналистка, с сочинением должно быть все в порядке. Я бы на твоем месте взял белорусский вариант, уже проверено, катит.

— Я почти ничего не знаю про белорусскую жизнь.

— Лезь в Интернет, знакомься с темой. И шагай в полицию на собеседование.

— Хорошо, а если проверят? — спросила Настя.

— Ха-ха-ха, здесь никто ничего не проверяет, наивный ты человек… Кто им такую информацию выдаст? Сама посуди. Спецслужбы России, или Украины, или Белоруссии, от которых ты якобы скрываешься? Почитай Женевскую конвенцию о предоставлении политического убежища в Интернете и успокойся. Вариант проверенный — не проверяют, я ж тебе сказал — катит, казашка за белоруску сошла, и у тебя получится. Тем более, что там по-русски говорят, в Минске по крайней мере.

— Ты там был?

— Был. Думал, ни бельмеса не пойму. А там только вывески на белорусском, а своего языка люди не знают.

— Почему?

— Ассимиляция произошла при Союзе.

— И что?

— И ничего. Тебе же лучше, будешь по-русски чесать.

— Хорошо, — сказала Настя.

— И имя себе тоже придумай белорусское. Тянуть с этим я думаю не стоит, если хочешь документы скорей получить, — добавил Валера.

Вечером следующего дня по их уговору на обсуждение должен был быть представлен вариант для полиции.

Собственно с именем Прокофьевой выдумывать ничего и не пришлось. Само по себе к ней приросло имя Анны-Ганны. А с фамилией тоже все было просто. Еще в университете она часто навещала подругу в общежитии Восточного факультета, которое находилось недалеко от дома на Четвертой линии Васильевского острова, где в начале прошлого века жил белорусский поэт Янка Купала. И, проходя мимо этого дома, Настя все время обращала внимание на табличку, где об этом говорилось.