– Положите на стол… не бойтесь, сейчас вы уснете…

Марьяна провела рукой над Вернером, сосредоточилась – сухожилие было порезано, плюс, видимо, нож занес инфекцию, и ткани отмерли. Она стала управлять процессом регенерации… пять минут… десять… пятнадцать… Сила таяла – случай был сложный из-за его давности. А ресурс у нее все-таки был меньше, чем у Влада. Она напряглась… Уфф, есть! Рука была немного похудевшей, но теперь все было в порядке. Марьяна разбудила главу, тот очнулся, посмотрел на руку, пошевелил пальцами и сказал:

– Я вам благодарен. И если даст Бог – отплачу. Вы очень сильная магичка… Если ваш партнер еще сильнее, как вы говорите, мы сделаем великие дела.

Глава поднялся с места, незаметно разминая руку и постоянно поглядывая на нее.

– Разрешите, мы вместе пойдем с вами в бальный зал, пусть ваш спутник – как его звать? Вячеслав? – пусть он заходит, потом можете пройти вот в ту комнату, оставить шубу, я же сейчас подойду.

Он исчез за той дверью, из которой приходил, Марьяна поднялась и, открыв другую дверь, позвала скучающего Славу, разговаривающего с ее охранниками. Охранники сделали попытку пойти с ней, она их остановила и попросила подождать где-нибудь у входа.

Пройдя со Славой в соседнее помещение, она обнаружила там уютный кабинет с широкими диванами, столиком, заставленным какими-то напитками, а рядом туалетную комнату. Что-то ей подсказало, что глава использует этот кабинет не только и не столько для общения со своими деловыми партнерами… тут так и попахивало развратом. «Ну что же, я тоже не ангел, – подумала Марьяна. – А глава вообще-то мужчина интересный… хотя и некрупный. Интересно, каков он в постели? – усмехнулась она. – Да что это меня так и тянет на сладенькое… отрываюсь за все годы затворничества, что ли?»

Она сняла шубу и положила ее на диван, оставшись в платье. Скинула меховые сапожки – башмачник принес их ей утром, достала из сумки, принесенной Славой, туфли-шпильки, надела их, затянула ремешки и прошлась для пробы по кабинету. Хлопнула дверь за спиной, Марьяна обернулась и увидела Вернера, буквально превратившегося в столб. У него выпучились глаза и отпала челюсть… Через несколько долгих секунд он опомнился и сдавленно проговорил:

– Вы прекрасны! Боже мой! Я даже не представлял, как вы прекрасны! Готовьтесь – вас будет ненавидеть весь бал в лице всех женщин и хотеть – в лице всех мужчин, включая городского казначея, импотента.

Даже Слава не ожидал, что Марьяна так будет выглядеть – она не показывала ему новые наряды, а тем более обувь, – он был ошеломлен. Марьяна, как будто не замечая их взглядов, посмотрела на себя в зеркало и стала приводить себя в порядок. Расчесала свои пышные волосы, осмотрела и разгладила платье, проверила, как застегнуты ремешки на лодыжках ног.

В зеркале отразилась невероятно красивая женщина лет двадцати пяти – тридцати, с волной волос почти до плеч, открывающей высокую, слегка смуглую шею, переходящую в гладкие плечи и умопомрачительную высокую грудь. На ее руках были кружевные белые перчатки по локоть. Бирюзовое шелковое платье, чуть ниже колен, облегало ее как вторая кожа, по левой стороне его шел разрез, открывающий бедро почти до пояса, и при ходьбе в разрезе была видна длинная, стройная нога, заканчивающаяся туфлями-шпильками белого цвета с ремешками, поднимающимися чуть ниже колена и оплетающими ногу. Белые туфли и ремешки подчеркивали гладкость и смуглый цвет ног, на которых ничего не было, – ни одни чулки не подходили под это платье.

Марьяна заказала модистке и трусики, но тоже не стала их надевать – не для этого платья. Под этим платьем нельзя было бы спрятать даже булавку. Держалось оное на двух широких лентах, переходящих в глубокое декольте, оставляя обнаженной гладкую смуглую кожу. Если бы тут был Влад, он бы сказал, что Марьяна чем-то похожа на Мирей Матье в лучшие свои годы, только красивее и повыше за счет очень длинных ног. Из-под челки сияли зеленые глаза.

– Подождите! – Вернер бросился из комнаты и через минуту вернулся с какой-то коробочкой. – Это вам моя плата за исцеление – примите мой скромный дар! – Он достал что-то из деревянной коробки, подошел к ней, стоящей у зеркала, и, со спины охватив ее руками, недел на шею великолепное колье белого металла, украшенное массой сверкающих прозрачных камешков. Оно было выполнено в виде неширокого ремня и полностью охватывало шею, оттеняя гладкость и смуглость ее кожи. – Вот теперь вы вообще богиня. Смотрите, как вам идет это колье!

– Вернер, это очень дорогой подарок… Вы уверены, что хотите мне его отдать? – с удивлением спросила Марьяна и почувствовала, как его пальцы как бы невзначай погладили ее по шее… Может быть, случайно. А может, и нет…

– Я уверен. Вы заслужили. А теперь – пойдемте к гостям.

Они прошли через анфиладу комнат, глава слегка придерживал Марьяну под руку, как бы направляя, но Марьяна чувствовала, что ему просто хочется прикасаться к ней. Слава уныло брел сзади, будучи немного смешон в своем новом камзоле, с мечом в украшенных золотом и серебром ножнах.

Бальный зал распахнулся перед Марьяной, как солнечный день, ослепив ярким светом из магических светильников и лучиками, отражающимися от многочисленных драгоценных камней, украшавших тех, кто пришел сюда себя показать и людей посмотреть. Это был обычный бал в честь зимнего солнцестояния, когда люди отмечали то, что солнце уверенно пошло на весну, что кончается тяжелая снежная зима и скоро наступит горячее, сытное лето. Простые люди праздновали это, прыгая через костры, выпивая и объедаясь различными печениями и пирогами, а богатые – по-своему. Впрочем, обычай отмечать этот праздник балом завел еще император, а глава Лазутина лишь повторил его пример.

В зале танцевали пары, играла музыка, потом кто-то из музыкантов заметил пару, главу и Марьяну, и сфальшивил: скрипка взвизгнула и замолчала, за ним и другие музыканты замолкли. Пары распались и разошлись по залу. Церемониймейстер громко объявил:

– Глава города Лазутина, почетный гражданин города, кавалер орденов Святого Станислава и Преподобной Анны Игорь Вернер!

Вернер протянул руку в белой перчатке Марьяне, она грациозно подала ему свою, и они вышли на середину зала. Церемониймейстер подал знак, и оркестр заиграл…

Вернер и Марьяна кружились по залу под восхищенными и завистливыми взглядами мужчин, женщины гудели, обсуждая, что это за странная красотка, да еще с главой, – ведь, как известно, он уже несколько лет как вдовец, и пока что никто не смог его окрутить. А тут такая сногсшибательная дама.

К танцующим присоединились еще пары, и скоро весь зал заполнился вальсирующими. Женщины и мужчины как бы невзначай приближались к Марьяне и рассматривали ее грудь, спину, мелькающее в разрезе платья бедро. Ей самой было довольно неудобно танцевать на шпильках, но она уже приспособилась, тренируясь в гостинице, кроме того, ее природное чувство равновесия, усиленное преобразованиями в ее теле, сделанными Владом, позволяли ей, не спотыкаясь, легко, как будто она всю жизнь это практиковала, кружиться по залу. Она откровенно наслаждалась вниманием, словно получая компенсацию за все годы затворничества.