Марьяна старалась не ходить по вечерним улицам, и тем более там, где криминал расцветал буйным цветом, поэтому риск был минимальным.

Через день обувщик доставил ей две пары заказанных туфель – сапоги еще не были готовы. Марьяна надела их в номере и… чуть не сломала себе ногу. Как оказалось, ходить на каблуках было очень непросто. Ноги затекали, каблук вертелся во все стороны… Она поняла, что без практики только опозорится. Так как делать ей было особо-то и нечего, все свободное время она посвятила тренировкам. Она ходила в новых туфлях по лестнице, по обеденной зале, по коридору, цокала каблуками по номеру – пока наконец не стала вполне сносно двигаться. Как ни странно, она не представляла, насколько это сложно, хотя Влад заранее предупреждал. Своими хождениями в гостинице Марьяна вызвала немало недоуменных взглядов – но из-за того, что платья были длинные, не было видно, на чем она стоит, только вот рост увеличился – на те семь сантиметров каблуков. Но разве кто-то обращал на это внимание?

Вечерами ей скрашивал досуг Слава, таскавшийся за Марьяной каждую свободную минуту, она дрессировала его, как верного пса, жалея слегка, что не может взять его с собой, – Влад точно бы этого не понял. Одно дело – гулять где-то там, потихоньку, соблюдая правила игры, другое – развлекаться с одним любовником на глазах другого. Впрочем, она знала и такие случаи, и даже сталкивалась в своей жизни с тем, что некоторые аристократические семьи предпочитали такие развлечения: жена подбирала любовницу мужу, а муж – любовника жене. Но Марьяна была не такой продвинутой, как утонченные аристократы при дворе, посему довольствовалась тем, что есть. Влад рассказывал ей, будто что-то подобное было и у них: при дворе одного из их королей считалось неприличным, когда супруги хранили верность друг другу. Эти рассказы ее совсем даже не удивили.

Через два дня и платья были готовы – модистка доставила их лично. Опять были два часа примерки, уже с новыми туфлями, на которые модистка смотрела, вытаращив глаза и открыв рот.

Наконец настал день бала. Глава города, господин Вернер, прибыл из столицы накануне, глубокой ночью. Бал начинался с наступлением темноты, около семи часов вечера. Гости медленно стекались к дворцу главы на возках, каретах, просто пешком. Прийти рано считалось неприличным, но и слишком поздно тоже было нехорошо, а потому все ринулись в одно и то же время, и на дороге возникали скандалы, даже доходило до драки.

Так, два купца сцепились бортами возков и поливали друг друга отборной бранью, жены их визжали и брызгали слюной, обличая противников в плохом происхождении и неумении вести дела. В конце концов один из купцов взял на абордаж возок другого, и все слились в тесном поединке, разнять который удалось лишь городской страже.

Марьяна пробиралась через эту свалку в сопровождении охранников и Славы, которые словом божьим и руганью расчищали себе дорогу, а больше злобным видом и бряцанием различными видами оружия. Применять, конечно, они его не собирались, но все вкупе позволило им все-таки добраться до места. Все это было довольно весело, но хлопотно, и Марьяна обрадовалась, когда наконец показались колонны дворца.

Их проводили в отдельную комнату, где усадили в кресла за большой круглый стол темного дерева. Охранники остались за дверью, в кабинете были лишь Марьяна, Слава и его двоюродный брат, тот самый чиновник.

Наконец дверь распахнулась, и вошел глава города, господин Вернер. Он был довольно статным мужчиной, правда, невысокого роста, но очень обаятельным и с умными, оценивающими собеседника глазами. Вернер оставался главой уже на протяжении пятнадцати лет, хотя недоброжелателей у него было более чем достаточно. Он обложил приличным налогом гильдию купцов города, подбирался даже к магам, что вызвало их недовольство и кучу злобных писем, отправленных в канцелярию императора.

Надо сказать, что Вернер не был ангелом и не упускал свою выгоду, но притом заботился об этом городе, в котором, как он говорил, «имел несчастье родиться и жить всю свою жизнь». На него уже было совершено несколько покушений, одно из которых оставило ему на память скрюченный палец на левой руке и шрам на подбородке – результат нападения нанятых кем-то наемных убийц. Он подозревал, кем они наняты, и даже точнее, знал, но без весомых доказательств не мог ничего сделать. Руку ему можно было вылечить – но те, кто мог это сделать, с вежливой холодной улыбкой заявляли, что сделать это не в состоянии. А они-то как раз относились к верхушке гильдии магиков, низшие же маги сделать ничего действительно не могли – сращивание сухожилий и восстановление мышц не было им доступно. Вернер часто говорил, что его сильно беспокоит тот факт, что исключительное право гильдии магиков распространяется на всю магию, но изменить ничего не мог.

В общем, руководство города Лазутина, как, впрочем, и во всех других городах и мирах, раздирали противоречия, противоположные устремления и многолетняя вражда, которая обязательно должна была вылиться во что-то кровавое и неприятное для всех. В этот момент и появилась в городе Марьяна, со своими планами покупки земли, организации клиники и со своими странными способностями.

Глава, прежде чем подписать ей документ, заранее выяснил все, что мог о ней узнать: магичка, красива, сильна характером. Способности выше среднего, но никто не знает насколько. Появилась из глуши и что-то хочет там затеять – что, скорее всего, не понравится гильдии магиков. Деньги, конечно, она платит неплохие, но не все измеряется деньгами. Прежде чем что-то делать, надо прощупать – не будет ли это направлено против него и его интересов и интересов города. Посему он пока не подписал документ о передаче земли.

Войдя в кабинет из внутренних покоев, он увидел невероятно красивую женщину, простоволосую, без какой-либо затейливой шляпки, но тем не менее ее голову украшала странная, но очень красивая прическа: темные волосы спадали до плеч гладкими блестящими локонами, открывая высокий смугловатый лоб. На лице горели зеленые, как у какой-то эпической колдуньи, глаза. Небольшой носик задорно смотрел вверх, пухлые красные губы как будто слегка улыбались и обещали наслаждение всякому мужчине, впившемуся в них. Она была невысока. Хотя это сложно было определить – женщина сидела за столом, в шубе, накинутой на плечи. Ее руки, спокойно лежащие на ручках кресла, были нежны, и на них он не заметил ни единого украшения, что показалось ему странным.

Вернер привык общаться с купеческими женами и дочерьми, считавшими для себя невозможным выйти в свет, не имея на пальцах хотя бы трех золотых перстней, а отдельные представители этого сословия нанизывали украшения на себя так, что казалось, будто разговариваешь не с человеком, а с манекеном в витрине ювелирной лавки.

В общем, эта женщина сильно отличалась от тех, с кем ему приходилось общаться последние пятнадцать лет. «Может, это влияние глубинки, – подумал он, – ведь сказали, что она уже двадцать лет сидит в глухом лесу и… Чего там они делают, магики?.. А, медитирует. Вот бы загнать наших толстозадых клушек туда, в лес, на хлеб и воду. Может, тоже бы поумнели и похорошели…» Он усмехнулся про себя, подошел к столу и представился:

– Я Вернер, глава города Лазутина. Здравствуйте, госпожа Марьяна. Прежде чем закончить сделку, нам надо поговорить: кто вы и что вы.