Александра расслабилась и вскоре заулыбалась, а вот Кира нахмурилась.

Лорд-ректор не опаздывал на экзамены своих подопечных и не переносил их. Если у него были визитёры вроде мэтра Антейна, он принимал их заранее. Чтобы он просто так взял и отменил два экзамена, высвободив себе полчаса.

Для чего?

Впрочем, если он написал записку и повесил её на дверь, значит, с ним всё было в порядке.

А если записку написал не он? Если он был в опасности?

У неё был только один способ выяснить, где он и что с ним, не выдавая себя.

Кира торопливо доела и бросилась в ближайшую туалетную комнату. Лучше было бы вернуться в свою спальню, но до неё было слишком далеко. А оставаться в столовой, где её видели все, она не рискнула.

Запершись в кабинке, она задрала мантию, расстегнула блузку и, сосредоточившись, коснулась руны, пожелав видеть того, кого она хотела видеть, пользуясь их связью.

И остолбенела.

Вероника, загорелая красавица Вероника сидела на его столе, одетая в лёгкое платье с разрезом до середины бедра и с вырезом, смело обрисовывающим грудь. А Тёмный Лорд сидел в кресле, откинувшись на спинку, и по его лицу нельзя было понять ничего.

— Разумеется, меня не разгадают, — улыбалась Вероника, дразняще наклоняясь вперёд. — Я приехала, как скорбящая вдова бывшего главы Министерства. Всё в соответствии с приличиями.

— Кроме вашего платья.

Вероника засмеялась.

— Вам не нравится, милорд?

Он холодно посмотрел на неё, и Кира вдруг поняла, что он не одобряет внезапного визита нежданной гостьи.

— Миледи, — произнёс он, перекатывая это слово на языке. — Вы знаете, что я правда любил вас? Тогда, когда ещё умел любить?

Вероника склонилась к нему. Её щёки вспыхнули. Глаза заблестели.

— Да, — прошептала она. — Я знаю, милорд. И я люблю вас.

— Когда-то, вы помните, я осознанно пошёл на пытки, не выдавая вас.

Сердце Киры болезненно заныло.

Чем это было? Он признавался в любви Веронике? Или вспоминал прошлое?

— Да, милорд.

Тёмный Лорд резко встал.

— Но вы, — очень тихо и холодно сказал он, — позволяете себе являться ко мне в кабинет, выдавая нашу связь всему миру, ставя себя под удар — какого дьявола? Вы хотите заставить меня присутствовать на ваших похоронах уже завтра? На следующей неделе? Может быть, изволите сообщить мне заранее, чтобы я заказал венок?

Он перехватил её руку, уже готовую лечь ему на плечо.

— Этим визитом ко мне вы выдали себя, — бросил он. — Пусть вероятность этого невелика, неважно: ваша игра окончена. Бросьте Агнуса Хили, оставьте в покое Арчибальда фон Вюрнера и немедленно уезжайте на дорогой и роскошный курорт с лучшей охраной. С курорта улизните на второй, затем на третий: выправите себе разрешение на несколько месяцев; не мне учить вас, как это делается. И исчезните. Общайтесь только со мной по закрытой линии, и лишь тогда, когда это будет совершенно необходимо. Вам это понятно?

Вероника смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Я больше не нужна вам, милорд, — медленно сказала она. — Правда?

— Я разбил ради вас перстень, которой полжизни был мне опорой, и держу вас подальше от своего дома и своей Академии, чтобы ни один мерзавец не проклял вас. Вам нужно что — то ещё?

— Вы отказываетесь встречаться со мной!

— Да. Не в последнюю очередь потому, что вы отказывались встречаться со мной пять с половиной лет. Может быть, припоминаете этот факт?

На лице Вероники показались слёзы.

— Если бы я что-нибудь помнил, — едва слышно произнёс Тёмный Лорд, — возможно, я бы ждал вас. Но вас не было, и понадобилась Кира Риаз, чтобы разбудить меня.

— И вы её любите, — зло бросила Вероника.

Он покачал головой.

Кира тихо заплакала.

— Я больше не умею любить. Что до того, насколько она мне дорога — это касается только меня. Другая версия меня её любила. Другая, возможно, когда-нибудь её и получит. Но сейчас мы говорим о вас. О вас и только о вас, миледи Крейн — и об опасности, которая вам угрожает.

— Но Кира Риаз…

— Да, Кира Риаз. — Он вздохнул, массируя переносицу. — Но не будем о ней. Миледи, будем откровенны: сейчас я думаю только о том, что позволит мне свернуть шею моему врагу. Вы знаете, о ком я.

— Знаю, — глухо сказала Вероника. — Так вы не любите её, милорд?

— Самый ценный живой артефакт на свете и девушку, которая меня обожает? Я не причиню ей ни малейшего вреда, и ради вашего же благополучия ожидаю от вас того же.

Кира всхлипнула. Самый ценный живой артефакт на свете.

Так вот кем он её считает? Вещью? Драгоценной вещью?

«Эта девочка драгоценна».

А она. она думала, что он говорил о ней. О её душе.

Глупо. Как же глупо.

Вероника сглотнула.

— Я люблю вас, милорд, — прошептала она. — Я больше не могу без вас. Разрешите мне быть с вами сегодня. Сейчас. Этой ночью, следующей, ещё одной. обещайте, что приедете ко мне. Иначе я не выдержу.

Тёмный Лорд молча покачал головой, не говоря ничего.

А потом вдруг резко полоснул ногтями по запястью, где была скрыта руна, и Кира вскрикнула от внезапной боли: её собственная руна больно ожгла кожу, и связь, секунды назад бывшая чёткой и ясной, враз исчезла.

Остаток дня Кира провела в своей спальне, валяясь на кровати и безучастно повторяя магические формулы и начертание рун. Пустая зубрёжка была немногим лучше слёз, но она была хоть каким-то делом.

Живой артефакт. Тёмный Лорд считал её живым артефактом.

Он не любил её. Всё было ложью.

Часть её хотела взять надёжно спрятанный конверт и отнести обратно. Но у неё не хватило бы сил.

Наконец Кира глянула на часы. Время пришло.

Джинсы и блузка, простые туфли без каблуков, серая мантия поверх одежды. Она была готова.

И кабинет лорда-ректора ждал её.

Постучав, она вошла, не дождавшись ответа. В конце концов, ей было назначено на это время, а ничем неприличным лорд-ректор в это время заниматься не мог, не так ли?

— Адептка первого года Кира Риаз явилась на экзамен по боевой и ритуальной магии, — бесстрастно произнесла она, прикрыв за собой дверь.

Лорд-ректор сидел на подоконнике, глядя вниз. На Киру он не обратил никакого внимания, но она заметила, что рука у него была перевязана.

— Чёртовы целительские умения, — заметил он, всё ещё не глядя на неё. — Мой добрый друг профессор Деннет должен был передать мне свои навыки, но почему-то не передал. Быть может, умение быть целителем как-то связано с умением любить? Было бы странно подходяще, вы не находите?