не забыл о лежащей рядом Эйдаг. Ее рука окостенела на его ладони. Сжигавший тело огонь погас.

– Вулф.

Он медленно поднял глаза, не ощущая ворвавшегося внутрь ветра.

«Скетра. – Он вдохнул запах. – Запах дочиста отмытого воздуха».

Регни шагнула в каюту, держа руку на древке топора. Она одним взглядом охватила тела, кровь – с тем же бесстрастным лицом, какое всегда показывала миру. Но, увидев самую давнюю свою подругу, дрогнула.

– Эйдаг, – произнесла она.

Вулф едва расслышал ее голос. Овладев собой, Регни начертила знак меча:

– Услышь, Святой, стук в твою дверь, ибо к Большому столу прибыло гостей.

В инисских молитвах звучала мольба. В хротских чаще звенел приказ.

– Ты жив, – заметила Регни.

– Ясно, он жив, – с отвращением бросил Карлстен. – Тебе еще нужны доказательства, что он не человек?

– Помолчи, Карл.

Тот с омерзением глянул на Вулфа и, опустившись на колени, обнял забрызганного собственной рвотой Велла. Регни подошла к Вулфу, расправила свой плащ, закутала его.

– Идем. Король ждет. – Тут она увидела, что он еще сжимает руку Эйдаг. – Вулф, она ушла. Отпусти.

– Не надо бы тебе меня трогать.

– Не дури. Ты не заражен. – Она заглянула ему в глаза. – Встань.

В нем осталась еще толика воли, чтобы исполнить приказ. Он высвободил руку из холодных пальцев – из пальцев ледяного духа – и отвел взгляд от воскового лица, от закрытых им самим глаз. Разогнул занемевшие ноги. Регни вывела его из кровавой каюты.

Они вышли в морозный воздух, дыхание затуманилось паром. Вулф невольно вздрогнул от визгливого карканья чаек. С трудом сморгнув белые блики солнца, он разглядел сквозь светящийся туман бухту в колыбели низких выветренных утесов. В эти воды стекались суда из многих земель: от величественных хротских ладей и галер до рыбачьих лодчонок – и даже нарядные эрсирские ветрорезы с изящными желтыми парусами и изогнутыми форштевнями.

Он, как во сне, поворачивал голову. Под млечным небом стояли десятки тысяч деревянных жилищ – будто пьяная орда осаждала горную крепость. За ними громоздились Железные горы, и на них высился Битандун – Серебряный дворец дома Храустр.

Все это время – дни или недели – они простояли у самого Элдинга.

Дневной свет песком резал глаза. Вулф спустился за Регни в гребную лодку. Велл примостился на дне и, завернувшись в одеяло, тянул вино из меха.

Регни с Карлстеном отвезли их на берег, где, не ведая о затаившейся в гавани угрозе, кишели купцы и мореходы. Лодка шла к городу, и Вулф ловил слухом обрывки искалинского, ментского, инисского, вплетавшиеся в многообразные говоры Хрота. На мелководье удила женщина в закатанных по колено штанах.

Карлстен отложил весла и вместе с Регни выбрался из лодки. Вытянув суденышко на берег, они провели Вулфа с Веллом к упряжной повозке. Велл не выпускал из рук винного меха.

– Залезайте, – велела им Регни, забрав у возчика поводья. – Вы оба слишком слабы, не подниметесь.

Вулф понимал: это из-за их жуткого вида и запаха. Такими к крепости верхом не подъедешь.

Он молча сел рядом с Веллом. Из громыхающей по Элдингу повозки он смотрел на будничную жизнь людей: плотников, китобоев, кузнецов, корабельщиков, скорняков, хюранских купцов, торгующих шкурами и лошадьми. Он впервые заметил, в какой тесноте живут и трудятся эти люди.

Какой-то мальчишка окунул в колоду для стирки замызганные ладони. Мужчина с сильными руками смахнул пот со лба, вытащил из той же колоды рубаху, распялил ее для просушки. Вода струилась на землю. Подошла собака, полакала и побрела по улице к прилавку мясника, лизнула шмат баранины. Мясник ее отогнал, она побежала прочь.

Еще до вечера кто-нибудь купит это мясо.

– В порядке ли ты, не спрашиваю, – сказал Велл.

Он еще раз хлебнул из меха и протянул Вулфу. Тот покачал головой.

– Ты поступил благородно, – сипло произнес Вулф. – Ты достоин рыцаря Доблести.

– Я это не только ради Эйдаг. – Велл смотрел в море. – Если уж ты лишился места в небесном чертоге, не дело оставлять тебя одного в огне.

В другое время Вулф бы улыбнулся. Сейчас, при виде ничего не подозревающих горожан, на душе было муторно. Никто из них не знал его грехов.

За убийство платят смертью.

– Велл, кроме меня, никто не видел, как ты убил Эйдаг. Позволь мне взять вину на себя, – пробормотал Вулф. – Все равно я убил Иссин.

– Не позволю. – Велл взглянул на него из-под набрякших век. – Почему у тебя нет пятен на руках?

– Не знаю.

– Должно быть, Святой тебя осенил.

На это Вулф ответил невеселым смешком. Карлстен подозрительно покосился на него с седла.

Тележка прокатила мимо огромных, плетенных из лозы изваяний Святого отряда – каждое с горящей миской китового жира в руке. За рыцарем Доблести начиналась тропа в гору. Перед пиршественным залом их ждали Саума и Трит.

– Эйдаг?.. – тихо уронил Трит.

Регни покачала головой. Она провела Вулфа с Веллом за двери.

Во всем Хроте не было зала больше Битандуна. Король Бардольт хотел, чтобы из него было видно море – дорога к Инису. Выстроили и украсили зал его бывшие враги – расплатились тяжким трудом за то, что не встали на его сторону. Поговаривали, что на месте прежнего жилища Вертинга Кровавый Клинок не уцелело ни единого дерева: их свалили, чтобы выстроить город для Бардольта.

Король Хрота сидел в северном конце. Его трон устрашал – он был сложен из блестящих черепов тролвалов, самых редких и самых больших зубатых китов, способных проглотить корабль.

– Вулферт, Велл, – заговорил король. – Эйдаг умерла?

– Да, – выдохнул Вулф. – И остальные.

– Она была хорошим воином. Из лучших моих людей, – сказал, потерев лоб, Бардольт. – А я и похоронить ее не могу.

Он стиснул подлокотник трона и добавил:

– В полночь корабль сгорит.

– Государь, – слабо выговорил Велл, – как же так? Как она доберется до небесного чертога?

– Я король Добродетелей и кузнец костей. Я договорюсь со Святым, чтобы впустил ее. – Король Бардольт перевел взгляд на Регни. – Займись кораблем.

Она вышла вместе с Карлстеном и Саумой.

– Велл, ты, как видно, не заразился, так что зайди к лекарю. Трит, будь при нем. О том, что видели, вы все должны молчать.

Остальные воины их доли покинули зал, оставив Вулфа перед троном. Тот не поднимал головы.

Легко было возненавидеть этого человека. Он запер своих людей в темноте, заставил смотреть, как умирают друзья, не прислал лекаря, подверг опасности Велла – но Вулф не мог его винить. Бардольт Храустр всегда поступал по обстоятельствам, как бы жесток ни был выбор.

– С Веллом, – заговорил король, – еще понятно. Он касался Эйдаг через перчатку. Я только из предосторожности поместил его в каюту. Но ты, Вулф… не представляю, как ты выжил.

– Хотел бы я знать, государь.

Тишину нарушало только потрескивание поленьев.

– Принимая тебя в число домочадцев, я знал, о чем шепчутся люди. Благородный Эдрик рассказал мне, опасаясь, как бы не донесли злые языки. Я не верил. В странах Добродетели нет