в лазарет. Осколки разбитых дверей хрустели под ногами. Лазарет как вымер. Все сбежали? Только доктор Кивела не оставила свой пост… А у меня даже не было возможности поблагодарить ее за попытку защитить маму.

С быстро бьющимся сердцем я шел за папой. Тот приблизился к занавеске, за которой лежала мама. Кровь доктора Кивелы капала с когтистой руки. В этот миг я пожалел, что не убил его тогда, в лаборатории, когда имел такой шанс. Я увидел в этом вампире отца, позволил глупой сентиментальности взять верх. Цена оказалась слишком высока. У этой твари нет ничего общего с папой. Джеймс Принсло хорошо относился к доктору Кивеле и другим охотникам, которых этот вампир со своими дружками бессердечно убивал.

– Эй, ты! – закричал я.

Папа… Нет, Джеймс, обернулся. Его глаза горели красным, подбородок и шея залиты кровью.

– Проваливай!

– Ни за что. Ты ее не получишь.

– Ты не убьешь меня.

– Еще как убью, – я стиснул мачете в руках.

– Неужели? Тогда почему не сделал этого раньше?

– Потому что не понял, что ты на самом деле. Монстр!

Джеймс ухмыльнулся, продемонстрировав клыки.

– Хорошо, если ты веришь, что сможешь убить меня без своей подружки – попробуй.

Никаких колебаний. Никаких заминок. Никаких сомнений. Я бросился вперед с клинком наперевес, чтобы снести вампиру голову. Так нужно.

Джеймс увернулся от мачете. Он чертовски быстр – но не быстрее меня. Я развернулся, чиркнув мачете по той руке Джеймса, которая заканчивалась культей.

Он обнажил клыки.

– Это все, на что ты способен?

Джеймс снова кинулся на меня и сбил с ног. Падая, мы опрокинули металлическую тележку. Пластыри, бинты, канюли и прочие медицинские приспособления посыпались на пол.

От удара у меня перехватило дыхание, позвоночник пронзило болью. Я жадно хватал ртом воздух.

– Я же предупреждал, что тебе не выиграть, – прошипел Джеймс, сидевший сверху. Он беспощадно сдавил мне горло, прямо как несколько дней назад в лаборатории.

Но на этот раз я подготовился. Перехватив обеими руками лапу вампира, я оторвал ее от шеи. От когтей на коже остались царапины, но это не важно. Стиснув зубы, я боролся с Джеймсом и собственной болью.

Мне удалось отвести руку вампира. Улыбнувшись, я обхватил его ногами и перевернулся, повторив прием, который применил в лаборатории. Теперь уже я сидел сверху и смотрел на него. В его лице, как в зеркале, я видел себя через двадцать лет.

– Жаль, что все заканчивается так, – с этими словами я занес кинжал.

– Мне тоже, – оскалился в усмешке Джеймс и со всей силы всадил мне в шею шприц, который выпал из мусорного ведра, которое мы сшибли вместе с тележкой.

Я закричал, на несколько мгновений полностью поглощенный болью.

Джеймс скинул меня и быстро встал на ноги.

Вытащив шприц, к счастью, оказавшийся пустым, я хотел схватить Джеймса, но было слишком поздно. Он отскочил от меня и отодвинул занавеску. Теперь вампир с мачете в руках навис над мамой, которую не потревожили ни хаос, ни бойня, творящиеся вокруг.

Я сделал шаг к Джеймсу.

– Стоять! – зарычал он.

Я замер.

– Подойдешь ближе, она умрет.

Внутри все заледенело.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы ты свалил!

Краем глаза я уловил движение. Доктор Кивела. Но это не настоящая врач, сидевшая неподалеку от нас на больничной койке, а Кевин, принявший ее облик. Это я понял не только потому, что доктор Кивела была мертва, но и по огонькам в глазах посланца смерти.

Мне снова стало дурно – по многим причинам. Кевин здесь, и это значит лишь одно. В ближайшее время кто-то умрет: я или мама.

– Уходи, Уорден, – снова потребовал Джеймс.

– Не могу.

– Увы, тогда мне придется убить Эмму… – он занес мачете.

– Нет! – я снова подался вперед, но замер. – Не надо!

– Тогда сгинь.

Я не знал, что делать. Останусь – и Джеймс убьет маму. Уйду… с огромной вероятностью он сделает то же самое. Зачем она ему? Мама – охотница на вампиров, лежит в коме. Обратить ее, чтобы провести вместе оставшуюся вечность, не получится.

Я в ужасе поискал глазами Кевина. Посланцы смерти всегда держат нейтралитет, но он – мой друг и может что-нибудь предпринять, с его-то силой! В горле пересохло.

Кевин смотрел то на Джеймса, то на меня.

– Умоляю, – прошептал я почти беззвучно.

Он вздохнул.

– Ладно… Но только один раз.

Доктор Кивела растворилась в воздухе, а в следующую секунду мама вытянула руку и схватила Джеймса за горло. От страха тот выронил мачете и попытался вырваться, но куда там. Мама слишком сильна. Свободной рукой она избавилась от канюль и трубок, подсоединенных к телу, и свесила ноги с края кровати.

Я в полной растерянности наблюдал за происходящим. Между сердцем и разумом разгорелась борьба. Я заставил себя вспомнить, что это не мама, а Кевин, который на время позаимствовал ее тело, чтобы помочь мне.

Он впечатал Джеймса в стену. Тот изо всех сил пытался убрать руку с шеи, но безуспешно. Задохнуться Джеймс не мог, потому что вампиры дышат исключительно по привычке и не нуждаются в кислороде.

– Уорден, – позвал Кевин.

Слышать мамин голос было не менее ошеломляюще, чем видеть, как она двигается.

Я стряхнул оцепенение. Сердце норовило выскочить из груди. Подняв мачете, я подошел к Джеймсу. Он извивался в хватке Кевина, но ничего не мог сделать. Я видел, что с каждым моим шагом, страх в его глазах все усиливался.

Трясясь, вампир дернул головой.

– Уорден, нет! Не нужно!

– Нужно. Кевин, отпусти его.

Тот послушался.

Я занес мачете, целясь Джеймсу в горло, и со всей силы опустил вниз, отделяя голову от тела.

Один удар, и все было кончено. Джеймс осел по стене, а мачете со звоном упало на пол. Зажмурившись, я сделал глубокий вдох. Нет, я убил не папу, а монстра с его лицом.

– Может, тоже стать охотником, – голосом мамы рассуждал Кевин. – Это очень весело.

Открыв глаза, я неверяще уставился на него.

– Ты считаешь это веселым?

– Ладно, у нас разные представления о веселом.

– Да уж, – пробормотал я, разглядывая маму.

Это Кевин, не мама. И все-таки хорошо видеть ее живой. Не отдавая отчета своим действиям, я обнял ее, зарылся лицом в волосы и представил, что это не Кевин в теле мамы, а она сама. Безмолвная и тихая, душой мама здесь – потому что Кевин помог ее спасти.

– Ой, я тоже тебя люблю.

– Не порти момент, – пробурчал я, в последний раз крепко сжимая маму в объятьях. Не знаю, когда еще смогу это сделать. Наконец, я отстранился.

– Жаль,