Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не смейте меня выпроваживать! Я свидетель! — сквозь стучащие зубы прошипела корабельному целителю.
— Клер, это неразумно, — попытался успокоить Этьен.
— Ты считаешь смерть разумной? — возмущенно вскинулась я. — Ни за что не прощу себе опоздания!
— Метресса Атталья, предлагаю вам дать показания первой, а потом уже отправиться отдыхать, — миролюбиво предложил капитан.
Подозреваю, он предпочитал отделаться от проблемной метрессы, изводящей нервы себе и окружающим. Мужчинам необходимо провести дознание, а одним из свидетелей выступает нервная девица, заламывающая руки. Впрочем, меня это не беспокоило. Несмотря на громкие заявления о необходимости дать показания, я толком ничего сообщить не могла, если учитывать о том количестве информации, которое мне не положено знать. Мэтр Броссар со мной поделился своими знаниями, ожидая соблюдение осторожности с моей стороны, и рассчитывал, что я не буду распространяться об этом.
Тогда о чем я могу сообщить капитану и остальным, не выдавая наставника?!
В это самое мгновение вошел он сам. Мэтр Броссар спокойно осмотрел присутствующих, и его взгляд настороженно остановился сначала на мне, а потом на Этьене.
— Вызывали, капитан? — вежливо склонился ворожей, не забывающий о роли стюарда даже после всего случившегося.
— Ваше имя? — высокомерно спросил капитан.
— Эмири, — не проявляя недовольства, отозвался наставник.
— Принесете что-нибудь метресса Атталья для успокоения нервов, — распорядился капитан и потерял к стюарду интерес. — Присаживайтесь, — предложил он мне. — И расскажите все, что знаете.
Этьен выпустил меня из объятий, которые не очень-то помогали, и пододвинул свободный стул таким образом, чтобы я села спиной к телу у стола и не видела его.
— Я прогуливалась сегодня после завтрака по палубе, — медленно начала говорить, тщательно подбирая слова.
— Одна? — уточнил капитан.
— Сначала одна, потом ко мне присоединился Этьен, — муж стоял за моей спиной, и я подняла на него глаза, чтобы встретиться взглядом.
Ведь во время разговора с наставником я не прогуливалась, а сидела на скамейке, и только потом решила размять ноги. Так что я почти не покривила против правды.
В этот момент подошел мэтр Броссар и протянул стакан с темно-красной жидкостью. Не задумываясь, сделала большой глоток, рассчитывая на лимонад, и закашлялась от возмущения.
— Что это? — посмотрела на наставника укоризненно.
В бокале оказалась крепкая настойка. Подобное пьют мэтры после ужина, когда метрессы покидают их. И вот сейчас я сделал глоток наикрепчайшего алкоголя, который уважаемые мэтры употребляют крохотными рюмочками! Иначе как предательством такой поступок не назовешь!
— Это поможет успокоиться и прийти в себя, — одарил многозначительным взглядом ворожей.
Коварный! Ведь знает о моих отношениях с крепкими напитками! Я становлюсь резкой, способной на отчаянные поступки, а потом выпадаю в сон, спустя непродолжительное время.
Однако, алкоголь сделал свое дело. Взорвавшись огнем в желудке, он разбежался по телу, останавливая охватившую меня истерику. Если не обращать внимания на дрожание рук, то вполне можно сказать взяла себя в руки.
— Да, мы некоторое время гуляли с Клер, — продолжил мои показания Этьен, не обратив внимания на сцену с бокалом.
Мэтр Броссар прав, никто не замечает прислугу. Они словно не существуют для тех, кому верно служат. Сейчас даже была в некоторой степени благодарна подобному отношению, иначе пришлось бы изображать из себя обиженную метрессу, а коварно подсунутый алкоголь позволил в короткое время успокоиться и собраться с мыслями.
— Затем я отправился в канцелярию, чтобы написать несколько писем. А ты, Клер? — передал эстафету показаний Этьен.
— Я пошла в каюту. По дороге меня остановил мэтр Бланкар, он может это подтвердить, — почти спокойно сообщила я.
— Зачем? — удивился капитан.
Действительно. Ведь не меня обвиняют в убийстве, тогда зачем указывать на свидетелей моего передвижения по кораблю?
— Просто вспомнилось, — легко отозвалась и повела плечами.
Поддерживая имидж незначительности сообщенных сведений, элегантно поднесла бокал к губам и сделала еще один глоток! А-а-а! Бр-р-р! Что за гадость пьют мужчины? Пусть на вкус немного благороднее, чем «дергач» смотрителя почтовой станции в Арте, но оборотов в нем явно не меньше! Незабываемое амбре мокрых тараканов крепкой настойки из южной провинции, наверное, будет меня преследовать до конца жизни.
— Я вошла и решила поворожить, — прочистив горло, продолжила. — Неожиданно появилось желание узнать о судьбе мэтра Геллера.
— С чего бы это вдруг? — изумился капитан. — Простите, метресса Атталья, но для меня это просто удивительно. Вас с мэтром Геллером что-то связывало, раз вы решили провести сеанс?
Взгляд наставника выражал беспокойство и укоризну. Знаю! Надо было сначала ему рассказать о своем предчувствии, но разве можно контролировать эмоциональные порывы?
— Нет, разумеется! — возмутилась я.
Да этот рыжеволосый веналец меня в упор не замечал! Даже во время разговора не считал достойной вести беседу и находиться рядом с ним. Его отношение к женщинам оскорбляло!
— Вы знали его раньше? Я хочу понять мотивы вашего поступка, — вежливо пояснил капитан.
— Нет, что вы! С мэтром Геллером я познакомилась здесь, на «Любимце богини», — заверила его.
— Тогда почему? — сурово посмотрел он на меня.
— Я ворожея, — мягким тоном напомнила ему. — Любопытство заложено в нас от природы, а в Школе колдовства, целительства и ворожбы это свойство развивают. Ведь если вам безразлично будущее, то и дар не поможет заглянуть в будущее.
— Но я слышал, у вас не получается ворожить, — озадаченно заметил капитан.
— Мэтр Филипп попросил не распространяться об увиденном. Кроме того Этьен не одобряет мой дар, — объяснила и замерла в ожидании реакции мужа.
— Меня многие спрашивали о том вечере, — вступил в разговор Христас, — мэтр Филипп просил скрыть ото всех сведения о том видении, открывшемся метрессе Атталья. Оно было слишком личное.
Еще какое личное! Кому приятно, если твою смерть будут обсуждать скучающие аристократы, да поглядывать на тебя как на потенциального мертвеца?
— Как служителю богини мне оказалось просто убедить всех в неудачной ворожбе, — закончил объяснения моему провалу Христас.
И вновь мэтр Броссар прав! Никто не захотел обращаться к ворожее, дурно проведшей сеанс. Понимаю, мэтр Филипп и священник исходили из личных интересов, но моя репутация профессионала пострадала.