что я был почти уверен, что Тохтамыш потому не напоминает о себе, что желает захватить меня врасплох, и чтобы этого не случилось, я ни на мгновение не терял бдительности. Хотя и стояла зима и никакого движения на дорогах не наблюдалось, я не допускал мысли о том, что повелитель кипчаков не ведает о моем войске, вторгшемся на его землю. Любая армия, вторгшись в пределы чужой страны и передвигаясь по ней, неизбежно оставляет следы, которые может увидеть всякий. И я подумал, что если Тохтамыш настолько беспечен, что не в состоянии быть осведомленным о присутствии чужого войска в своих владениях, в таком случае его можно будет легко разгромить.

Фатин-Гур, мой гонец, вернулся быстрее, чем я ожидал, и передал мне письмо от сына моего, Шейха Умара, из которого я узнал, что он с половиной своего войска находится в Баб-уль-Абвабе, а другую половину он потерял в ходе боев с Тохтамышем. Шейх Умар писал в своем послании, что ранее он намеревался вернуться в Мавераннахр морем, однако страшился моего гнева из-за потери половины войска, и поэтому запросил моей помощи и если бы я не поспешил, он так и оставался бы в стране кипчаков пока не суждено будет пасть от руки врага, лишь бы избежать позорного возвращения в Мавераннахр в качестве побежденного. И еще в своем послании мой сын сообщал, что Тохтамыш в настоящее время находится в Шенгари (что на севере гор Каф, или Кавказа — Марсель Брион) и имеет в наличии шестьдесят-семьдесят тысяч воинов. Однако условия зимы не дают ему выступить, вероятнее всего, он это сделает как только начнут таять снега, чтобы по воде или суше (через перевал Табар) прибыть в Баб-уль-Абваб.

Получив и прочитав то послание, я пригласил всех старейшин деревни Кельна, чтобы от них узнать, где же расположена местность, называемая Шенгари. Выяснилось, что она расположена в западной части земли кипчаков, вблизи Черного моря. При этом для Тохтамыша, чтобы попасть в Баб-уль-Абваб, нет другого пути кроме как через деревню Кельна, независимо от того решит он идти по Абескунскому морю или по суше через перевал Табар. Между тем местом, где я ныне находился, и Шенгари, то есть тем местом, где стоял Тохтамыш, было расстояние в восемьдесят фарсангов, и я мог бы после того как растают снега, пройти то расстояние в течении четырех-пяти дней.

Я ни с кем не стал делиться содержанием послания, полученного от сына, даже со старейшими из моих военачальников, особенно касательно того, что Тохтамыш и его войско расположились в Шенгари. Я боялся, что это станет известным жителям Кельны и, кто знает, вдруг среди них окажутся шпионы Тохтамыша, которые в этом случае дадут ему знать, что мне стало известно его нынешнее местонахождение. Во вражеской стране следует опасаться даже деревьев, гор и животных, не говоря уже о людях. Я повторно отправил Фатин-Гура с посланием в Баб-уль-Абваб, в котором велел своему сыну Шейху Умару: «Плыви морем, таким образом, чтобы ко времени, когда задышит Бык ты уже достиг берега. Вместе с тем, захвати с собой необходимую еду и корм, ибо от побережья до деревни Кельна, особенно в зимнюю пору ничего не найдешь для того, чтобы накормить людей и животных. Если для переброски людей и животных не сможешь достать суда в нужном количестве, иди по суше, через перевал Табар и поспеши попасть в Кельну». В том письме я писал сыну, что намерен идти в местность Шенгари чтобы застать Тохтамыша врасплох, и надеюсь, что он благополучно достигнет Кельны и, при необходимости, окажет мне содействие.

В течении недели, прошедшей со дня получения письма от Шейха Умара, мне удалось провести разведку местности на расстоянии сорока фарсангов в западном направлении, эти действия не возбудили каких-либо подозрений у жителей Кельны. Как я уже упоминал, с того дня, как я остановился в Кельне, мои конные воины непрерывно объезжали заснеженные просторы вокруг, поэтому движение наших воинов в западном направлении выглядело в глазах у местных жителей как одно из уже ставших привычными объездов окрестностей их селения. Итак, я составил для себя четкую картину расположения степей и гор на протяжении сорока фарсангов в западном направлении. Только с реками не было полной ясности — из-за зимы и повсеместного обледенения воины не могли определить где расположены полноводные реки, через которые войску предстояло переправляться. Между тем, я не хотел посвящать жителей Кельны в свои замыслы и расспрашивать их для получения необходимых сведений.

Когда наконец задышал Бык и начали таять снега, а ночами в небе стало раздаваться кряканье летящих уток, я отдал приказ о выступлении войска и мы двинулись на запад. После этого я уже больше не опасался того, что кто-либо из жителей Кельны попытается донести Тохтамышу о нашем выступлении, так как знал, что отныне никто не сможет передвигаться быстрее моего войска, а если кто и нагнав нас, попытается обойти, он непременно будет уничтожен.

В семнадцатый день месяца Дальв (Водолей) мы выступили из Кельны в западном направлении. Два сторожевых дозора двигались впереди и по флангам войска осуществляя ближнюю и дальнюю разведку. Были мы защищены и с тыла, двигаясь в полном боевом походном порядке, имеющем цель, застать врага врасплох, ибо я знал, что основное условием успеха будет застать Тохтамыша врасплох. Я располагал сведениями о том, что Тохтамыш и не думает выступать в направлении Баб-уль-Абваба раньше, чем наступит весна, и надеялся разбить его в его же зимнем лагере. На нашем пути попадались реки, однако они не стали для нас серьёзной преградой.

В тот день вплоть до заката и ночи восемнадцатого дня месяца Дальв и до утра мы были в непрестанном движении. Когда взошло солнце, мы сменили лошадей, переведя тех, что устали в запасные и продолжили стремительную скачку. Опять, как и в предыдущий день перед нами возникали реки и речушки, не представлявшие собой преграды для моего войска. К полудню самый передовой из моих дозоров передал, что впереди виднеется темная масса, напоминающая некое войско. Я дал приказ своему войску остановиться. Пока оно находилось в движении, я не мог дать боя врагу, так как на марше войско не развернуть для сражения, для этого необходимо остановиться и провести развертывание в боевой порядок. Следуя установившейся привычке, я тут же сформировал центр, фланги и резерв, спешно натянул на себя кольчугу и шлем и приготовил саблю и секиру для боя. И хотя появление Тохтамыша в той степи явилось для меня полной неожиданностью,