Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Марина проснулась внезапно. Просто резко открыла глаза и прижала руку к сердцу.
Тревожно… Что-то словно сдавило грудь.
Страх… и с каждым мгновением он становился все сильнее и сильнее, липкой волной подкатывал к горлу и вызывал тошноту. Девушка никак не могла понять, что происходит? Откуда он взялся? Ведь все прошло хорошо. У них теперь есть дочка — маленькое яркое солнышко. Что тогда не так?
В палате было тихо и темно, лишь небольшой светильник в углу освещал маленький кусочек комнаты.
Она осторожно села в кровати и спустила ноги на пол.
Попыталась привстать.
Вот тут-то слабость организма, измотанного родами, и дала о себе знать. Лежа девушка чувствовала себя если не победителем, готовым свернуть горы, то как минимум бодрой и полной сил.
Но реальность оказалась жестокой. Ее резко заштормило, пришлось схватиться обеими руками за изголовье кровати, чтобы не грохнуться на пол.
— Спокойно, — пробормотана она и на мгновение прикрыла глаза, восстанавливая дыхание.
Тошноты не было, чувство эйфории до конца еще не прошло, но вот голова кружилась, а ноги тряслись. Черт, такое ощущение, что из нее все силы выпили, превратив в слабое подобие медузы.
Но у ведьмы даже на мгновение не возникло мысли о том, чтобы вернуться в постель.
Нет. Ей отчего-то жизненно необходимо было встать и найти свою дочь. Прямо сейчас.
Трудно сказать, сколько времени у нее занял переход и как Марина преодолела это расстояние, цепляясь за стеночку. Но чем дальше она шла, тем сильнее сжималось от тревоги сердце.
А еще говорят, что у ведьм нет материнского инстинкта. Но что тогда привело ее той ночью в детское отделение? И откуда взялись эти хладнокровие и спокойствие?
Марина осторожно переступила через целительницу, мельком взглянула на смутно знакомого колдуна и буквально упала перед любимым на колени. Некромант сидел на полу, привалившись спиной к стене, и прижимал к себе дочку. Они молчали и не двигались.
— Толя… Толечка, — зашептала она и осторожно коснулась его плеча. Холодный, какой же он холодный! — Толечка!
А слезы все лились из глаз. Дрожащими руками Марина потянулась к дочери и осторожно взяла ее на руки.
Дышит… жива… только холодна как лед. Надо согреть.
— Сейчас… сейчас, моя маленькая, — горячо зашептала, прижимая малышку к себе. — Сейчас будет тепло.
— Мариш, — прохрипел некромант и попытался подняться.
— Сиди, не двигайся. Сейчас кто-нибудь обязательно придет. Где же они все?
Но в здании rio-прежнему было тихо и темно. Словно все кругом вымерло.
— Надо уходить. — Он все-таки сел и тряхнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд.
Все расплывалось перед глазами, в голове гудело, но с каждым мгновением становилось легче, постепенно возвращались силы.
— Как она?
— Холодная очень, — всхлипнула Марина. — Толь, что произошло?
— «Мертвое пламя».
Сирена вздрогнула и недоверчиво покачала головой:
— Этого не может быть. «Мертвое пламя» — слишком сильное проклятие, если бы оно…
— Мне удалось нейтрализовать его, — перебил ее мужчина и осторожно встал. — Мариш, нам надо уезжать отсюда как можно быстрее.
— Тебе нужен врач, необходимо вызвать Стражей.
— Ты не понимаешь. Макс явился сюда либо забрать мальчика, либо убить девочку. Его кто-то предупредил. А это значит, что в любое мгновение могут появиться представители твоего клана и забрать нашу дочь… По Закону она принадлежит им.
Марина вздрогнула, еще сильнее обняла малышку.
— Нет.
— Да. Нам надо сейчас же уходить.
Но стоило ему подняться, как ярко вспыхнул свет, и в палате возник Страж. Мужчина быстро осмотрелся и внимательным взглядом впился в застывшего некроманта, готового в любой момент отразить удар.
— Разин, что здесь произошло?
— Здравствуй, Николай, — некромант немного расслабился и даже попытался улыбнуться. Этому можно доверять. — Использование смертельного проклятия высшего уровня.
— К тебе?
— К моей дочери.
Быстрый взгляд на застывшую Марину, которая продолжала прижимать к себе ребенка.
— Значит, слухи не врут.
— Нам необходимо попасть к храмовникам, как можно быстрее.
— Тебе надо к целителям.
Колдун упрямо мотнул головой:
— Нет. Вопрос жизни и смерти. Нам надо к храмовникам. Мы должны как можно быстрее заключить брак.
— Ты не в том состоянии, твоя спутница тоже. Брак может убить вас.
— У нас нет выбора, Страж.
Папа никогда не сомневался, связывать ли свою жизнь с мамой или просто довольствоваться регулярными встречами. Он никогда не раздумывал и не сомневался, стремясь соединить свою жизнь с любимой женщиной. Даже тогда, после нападения Аверина, когда сама процедура брака в их состоянии могла привести к катастрофическим последствиям, папа не сомневался и шел до конца.
…Больше ничем примечательным пятница двадцать третьего декабря не запомнилась. Большую часть времени я просматривала документы, все-таки недельное отсутствие на работе надо было восполнять. Все просмотреть мне не удалось, часть я решила взять домой и разобрать на выходных.
Уже поздно вечером, ложась спать, вспомнила о Страже. У него ведь сейчас последний, третий прием проклятия, а он совсем один. Все ли с ним нормально? А если нужна помощь?
Я достала серебристую сферу и некоторое время держала ее в ладошке, рассматривая в сумраке ночи. Желание воспользоваться ею было очень сильным, почти нестерпимым. Стоит лишь нажать маленькую кнопочку, и я снова окажусь там — в солнечном домике на берегу океана. Но прошла минута, вторая, я все еще сидела в постели, а рядом тихо сопела Лизка.
Нет, Сергей сказал, что справится сам. И в глубине души я знала, что с ним все нормально.
Убрав сферу на место, откинулась на подушки, закрыла глаза и практически сразу провалилась в сон.
А утром нас ждал новый невероятный сюрприз.
А как еще можно назвать огромный белый лимузин с тонированными стеклами, двери которого приветливо раскрылись, стоило нам только выйти из подъезда Димкиного дома?
— Дима, это что? — не отрывая взгляда от белого великолепия, тихо спросила я.
Шеф, вызвавшийся проводить нас до такси, восторженно присвистнул.
— Ничего себе сервис. Лизок, а это ведь к тебе.
Мог бы и не говорить. Саида, вышедшего из лимузина и направившегося прямо к нам, мы уже прекрасно видели. Высокий, в легком расстегнутом пальто, темных брюках и молочном джемпере, оборотень, нисколько не боясь мороза (еще бы ему бояться, у них уровень теплокровности просто зашкаливает), шагал по заснеженному тротуару и криво улыбался.