Советская военная акция в Венгрии 4 ноября была всецело поддержана китайским руководством в публичных заявлениях, хотя в своих выступлениях перед партийным активом лидеры КПК были весьма критичны в отношении Хрущева и его команды: истоки венгерских, как и польских, событий выискивались ими как в стремлении КПСС диктовать другим партиям свою волю, так и в ошибочных методах критики Сталина. Кроме того, советское руководство обвинялось в непоследовательности: неоправданный силовой диктат в отношении Польши сменился столь же неоправданной готовностью вывести войска из Венгрии вопреки остро проявившейся угрозе судьбам социализма в этой стране. Критика советской политики и в том числе методов преодоления сталинского наследия, хотя и довольно завуалированная, нашла выражение и в программных выступлениях КПК, призванных обобщить уроки венгерского кризиса[404]. Хотя в этих выступлениях неизменно присутствовал тезис о роли СССР как ведущей силы в лагере стран, строящих социализм, другой их неотъемлемой чертой стало требование равноправия в отношениях братских партий. В Пекине были позитивно восприняты компромиссные со стороны СССР (особенно в экономической сфере) результаты советско-польских переговоров, состоявшихся в середине ноября в Москве[405]. Ситуация, сложившаяся в советско-польских отношениях, стала для Мао поводом, чтобы подвергнуть сомнению претензии КПСС на гегемонию в мировом коммунистическом движении. Такой подход не мешал китайскому лидеру с определенной настороженностью смотреть на Гомулку, оценивая его как правого уклониста и националиста, и принимать меры по ограничению влияния польского примера на положение в КПК[406].

Что же касается октябрьской миссии Лю Шаоци и Дэн Сяопина в Москву, то ее итоги были встречены китайской коммунистической элитой с особым удовлетворением. Не удивительно, ведь был осуществлен прорыв в деле проникновения Китая в Восточную Европу. В скором времени за первым шагом последовали другие – миссия Чжоу Эньлая в Москву, Варшаву и Будапешт в январе 1957 года; попытки КПК сыграть роль посредника в деле нормализации советско-югославских межпартийных отношений, осложнившихся вследствие венгерского кризиса; инициатива проведения совещания компартий, реализованная в конце концов в ноябре 1957 года в Москве[407]. Китайское присутствие отныне на три десятилетия становится перманентным внешнеполитическим фактором в Восточной Европе.

Одна из наиболее значительных в новейшей истории Венгрии волн эмиграции[408] пришлась на первые месяцы после событий октября – ноября 1956 года. Речь идет о подавлении советскими войсками крупномасштабного восстания 23 октября (приведшего к полному краху всей системы партийно-государственной власти в Будапеште и на периферии), свержении 4 ноября не сумевшего овладеть ситуацией правительства Имре Надя и установлении контролируемого Москвой правительства Я. Кадара, приступившего к «наведению порядка» при поддержке советских силовых структур[409]. Массовый стихийный исход населения из Венгрии с ноября 1956 года до конца весны 1957 года, охвативший более 200 тыс. человек, создал серьезные проблемы не только для соседних Австрии и Югославии – первых стран, принявших поток беженцев, но для всего мирового сообщества, на протяжении многих месяцев озабоченного оказанием им материальной и юридической помощи. Вопросы соответствующего содержания на протяжении многих месяцев входили в повестку дня Генассамблеи ООН, привлекали внимание западных правительств и международных финансовых организаций.

Для Венгрии исход 1956 года имел значительные демографические последствия. В потоке беженцев были представлены люди разных специальностей, социальных и возрастных категорий, но прежде всего трудоспособная и обладающая определенной профессиональной подготовкой молодежь[410]. Потеря десятков тысяч работоспособных, экономически активных молодых людей не могла не возыметь негативных последствий как для экономики в целом, так и для благополучия многих семей, лишившихся кормильцев (чаще потенциальных кормильцев)[411]. Учитывая немалую представленность в потоке миграции интеллигентов и студенчества, эти последствия далеко не в последнюю очередь были связаны с ослаблением интеллектуального потенциала страны[412]. Массовый исход нанес не только материальные, но и психологические травмы тысячам венгерских семей, сотни тысяч людей лишились навсегда (или надолго) своих родных и близких[413].