– Пять минут. Пять минут? – Вопрос этот был обращен к Виктору, сидящему на скамеечке чуть поодаль. Тот, оперев обе руки на трость, хитро глянул на Алису, затем на Стефана и кивнул.

– Пять минут, – повторил Стефан более уверенно и, не удержавшись, коснулся губами её переносицы. Алиса поморщила нос и вздохнула.

– Пойдемте для начала выпьем, – к беседке подошла Надежда, в руках она держала большое блюдо, наполненное зеленью. Поставив его на стол, она начала разливать вино по бокалам.

– Давай помогу. – Алиса подхватила два бокала и вручила мужчинам. Вернулась за своим и снова встала рядом со Стефаном.

– За тебя, Лисенок, будь счастлива! Пусть твоя улыбка освещает этот мир многие годы, – Виктор подмигнул дочери. – С днем рождения.

Бокалы соприкоснулись с тихим стуком, и все четверо сделали по большому глотку вина. Алиса улыбнулась отцу.

– Спасибо, пап, – сказала она, и в звуке её голоса прозвучали благодарность, гордость и любовь.

Виктор отсалютовал ей бокалом и, опираясь на трость, пошёл к мангалу. Подрумяненное на шампурах мясо, между кусочками которого виднелись колечки лука и ломтики печёных помидоров, дошло до нужной кондиции, и он, сняв его с углей, подозвал жену. Буквально через минуту огромная миска с шашлыком уже стояла посреди стола. Не выдержав, Алиса ухватила горячий кусочек с тонкой прослойкой жирка и, макнув в соус, впилась в него зубами.

– М-м-м… – застонала она, прикрыв глаза. – Это божественно…

Струйка сока потекла по её подбородку, и она стёрла его пальцами. Посмеиваясь, Виктор вновь наполнил бокалы, и на этот раз заговорила Надежда.

– Пусть у тебя всё сложится, дочка, – просто сказала она и, подойдя к Алисе, обняла её. – Мы с папой гордимся тобой. Всегда гордились и всегда будем гордиться.

– Спасибо, мам.

– Ну ладно вам. – Глава семейства выглядел немного растроганным. Он снова поднял бокал, и снова все они вчетвером соприкоснулись стеклянными стенками.

Дотянувшись до тарелки с мясом, Алиса положила себе несколько кусков и облизнула пальцы. Вино в её бокале переливалось рубиновыми красками, и хотя Стефан понимал, что на вкус оно ничуть не отличается от его, ему казалось, что губы Алисы превратили его в сладкий нектар. Она вновь обмакнула мясо в соус и, не скрывая удовольствия, откусила кусочек, а затем слизала с губ сок. Запив мясо большим глотком вина, она улыбнулась – не то отцу, не то просто так, этому самому моменту, и Стефан понял, что никогда не видел женщины прекраснее неё. В ней не было ничего притянутого, ничего нарочитого, но каждое движение её при этом несло в себе чувственность.

– Ты похожа на дикарку, – ласково, без малейшего упрёка сказал Виктор, когда она едва не уронила кусок шашлыка себе на майку, и Алиса, ничуть не смутившись, засмеялась.

Стефан встал и поднял бокал. В крови его бежало лёгкое возбуждение, усиливающееся каждый раз, когда он смотрел на её рот, на её тонкие пальцы, на то, как зубы её вонзаются в жареное мясо.

– С днём рождения, Алиса. – Акцент, звучащий в его голосе, придал словам необъяснимый шарм. – Ты прекрасна. Ты самая прекрасная женщина из всех, кого я знал. И ты… – подобрать правильные слова оказалось не так-то легко. Пока он пытался сделать это, все понимающе умолкли. А ему хотелось сказать что-то такое… правильное и простое, так, как это сделали её родители, так, чтобы не нарушать царящей вокруг душевности и гармонии. – Ты настоящая. Будь такой всегда, Алиса.

Солнце вспыхнуло в радужке её глаз маленькими агатами. Он ждал, что она что-то ответит ему, но Алиса просто смотрела на него, окутанная лучами, разрумянившаяся, открытая, и он чувствовал её близость так остро, что на миг ему показалось, будто они остались одни – за этим столом, в этой деревушке, в этом мире. Глядя ему в глаза, она подняла бокал и лишь после этого поблагодарила его так же, как до этого поблагодарила родителей: искренне, с улыбкой, не скрывая сквозящего в голосе тепла.

Узкая тропинка уводила их все дальше и дальше от деревни. Алисе потребовалось приложить усилие, чтобы забрать Стефана у повеселевшего отца. Когда было выпито две бутылки вина, мама принесла вишневую наливку, а когда угомонили и её, Стефан расслабился, и они с отцом долго разговаривали, сидя на лавочке. Удивительно, но у них действительно нашлось множество тем для обсуждения. Отец рассказывал о своей молодости, о выступлении на Олимпиаде, и, Алиса видела – Стефану действительно это интересно. Щеки его разрумянились, а глаза заблестели. Он улыбался более открыто и разговаривал тоже смелее, но при всем этом не переставал быть самим собой, все тем же Стефаном, в которого она… Алиса остановилась, и Стефан едва не врезался в неё. Тропинка была узкой, а трава вокруг высокой, поэтому шли они друг за дружкой.

– Что случилось? – немного обеспокоенно спросил он.

Алиса обернулась на него через плечо, посмотрела внимательно, а после качнула головой и продолжила путь. Она хотела показать ему лесное озеро, – очень красивое место, которое она нашла в прошлом году. Тогда она так же приехала на свой день рождения, и на неё вдруг нахлынула такая грусть, что Алиса поспешила сбежать из родительского дома, чтобы не показывать своего настроения матери и отцу. Она долго гуляла, пока не набрела на озеро, спрятанное от глаз в тени деревьев. Местные ловили там рыбу, а молодежь даже купалась, но Алисе нравилось просто сидеть на дощатых мостках, опустив в прохладную воду ступни, и упиваться тишиной и спокойствием, даруемыми ей природой.

– Ничего. – Алиса протянула к нему руку, и он без раздумий обхватил её ладошку пальцами.

Через пару минут тропинка сменилась заросшей проселочной дорогой, ведущей вглубь леса. Они шли не торопясь, наслаждаясь летним вечером и ощущением друг друга. Плечо Алисы соприкасалось с его, она пару раз украдкой бросала на него взгляд и тут же торопливо отводила, боясь встретиться глазами. Как же все странно. Она всегда выбирала совершенно других мужчин, и мужчины, интересующиеся ею, тоже были абсолютной противоположностью Стефану Мартье. Но именно ему она позволила прикоснуться к самому дорогому, что у неё было, – к своему прошлому, к своим родителям. И Руслан, и Макс знали о её семье совсем немного. Что в финансовом плане они испытывали трудности, было понятно и без слов. Что она из области тоже знали, и Макс, наверное, подозревал, что её отец болен. Пару раз мама при нем звонила ей, и Алиса не могла не спросить, как папа. Но он никогда не пытался влезть в её жизнь. Горечи собственной утраты ему хватало за глаза. Несчастье, постигшее его семью, оказалось столь велико, что вешать на себя ещё чьи-то проблемы у него не имелось никакого желания. Да и сама Алиса не была готова раскрыться перед ним, считала, что просто не имеет права показаться перед ним слабой. Ни разу она не позволила ему усомниться в своей целеустремленности, в своём желании достичь поставленной цели. Родители всегда были не только её силой, но и огромной слабостью, её болевой точкой. Это уже позже она стала понимать, что, может быть, им с Максом стоило с самого начала пустить друг друга чуть глубже, чаще делиться проблемами и тревогами. Возможно, тогда бы они смогли лучше понять друг друга, стали бы ближе. Но что уж, прошлого не вернуть, да и в конечном итоге оба они получили, что хотели. А Стефан Мартье… Алиса снова посмотрела на него. Он шел, разглядывая окружающую их местность, такой спокойный, степенный, надежный. В сердце её поднялась волна нежности. С ним она почему-то не боялась быть слабой, быть обычной женщиной, а не жесткой стервой, готовой идти к достижению цели не оглядываясь по сторонам, коей так часто выставляли её окружающие. Он, казалось, видел её насквозь. С самого первого дня на Майорке он смотрел на неё так, что ей хотелось провалиться под землю, его взгляд оголял её чувства, и она изо всех сил пыталась спастись, забраться в скорлупу, спрятаться от него. Она так боялась, что он увидит то, чего она никому никогда не показывала. Но теперь ей не оставалось ничего другого, кроме как признаться самой себе – все это было безрезультатно. А ещё она поняла, что больше не хочет забираться в обертку, не хочет быть бескомпромиссно сильной и смелой. Она женщина, и порой она бывает очень слабой. Слабой, чёрт возьми! Слабой…