Самсонов повернулся, чтобы взглянуть на открытую дверь морозильника. Не может Малинин не понимать того, что они сейчас обсуждают. Только не с его опытом. Полицейский шагнул к холодильнику.

– Эй! – окликнул его Дремин. – Ты куда собрался?

– Поговорю с ним еще раз.

– Какой в этом смысл? Он ждет машину через… семь минут!

Самсонов вошел в морозильник. Теперь, после слов Малинина, это место, и правда, напоминало ад. Даже ему было холодно, а каково приходилось заложникам, которые сидели здесь в легкой одежде вот уже сколько времени? Самсонов подумал, что еще немного, и в морозилке будет как в пятом аду – стук и скрежет зубовный. А там люди, пожалуй, и синеть начнут.

– Уже вернулся?! – просипел Малинин. – Что-то быстро. Автомобиль подогнали?

– У нас нет времени, чтобы получить на это добро, – ответил полицейский.

– Ну примите решение сами. Или кишка тонка?

– Мы можем дать машину, только если вы оставите здесь всех заложников.

Малинин рассмеялся.

– Я оставлю их здесь, если тачки не будет. Двенадцать трупов.

Самсонов покачал головой.

– Вы не получите машину, – сказал он. – Мне не позволят отпустить вас с заложниками. И вы это отлично знаете. Что за игру вы ведете, сидя в этом холодильнике?

Малинин снова рассмеялся. На этот раз его смех больше походил на лающий кашель.

– Все игры остались в «Табии», – сказал он. – Теперь все серьезно, разве ты сам не видишь? Конечно, если хочешь, я могу сказать, что эти двенадцать человек, что сидят между мной и тобой, – пешки, которыми я легко пожертвую, если не получу того, что требую. Но разве суть в названиях?

– Конечно, нет, – ответил Самсонов.

– Главное, чтобы ты понял: я сделал то, что хотел, исполнил свой долг. И теперь – сегодня, прямо сейчас – я готов к смерти! А они, – Малинин указал пистолетом на заложников, – нет!

– Если вы готовы к смерти, – парировал Самсонов, – то зачем убивать ни в чем не повинных людей?

– А ты хочешь, чтобы я просто сдался? Или позволил какому-нибудь ретивому снайперу прострелить мне башку?

– По правде говоря, это мне кажется более логичным.

Малинин усмехнулся:

– Ты действительно соображаешь, господин полицейский, – проговорил он. – С тобой было интересно играть. Я не собирался устраивать с тобой соревнование, но так получилось, что мы стали соперниками. Знаешь, как называется ситуация, в которой мы оказались? Патовая. Мне некуда ходить, тебе тоже. Обычно противники просто расходятся, но ты не можешь дать мне уйти. На самом деле, партия действительно закончена. Я трезво смотрю на вещи и понимаю, что оказался в ловушке. Я могу убить кого-нибудь или попытаться скрыться с заложниками, но уйти мне не дадут, и в конце концов кто-нибудь обязательно погибнет. Но я не привык брать лишние фигуры.

– Не признаете сопутствующего ущерба? – спросил Самсонов.

– Не признаю. Работать надо чисто.

– А как же Лягушатников?

– Этот дилер? Мелкая сошка, просто пешка. Но его нельзя назвать сопутствующим ущербом. Он во многом виноват. Наркоторговля, знаешь ли.

– Зачем вы пытали его? Что хотели узнать?

– Сеть дилеров, кладки, имена, фамилии. Много чего. Я все отправил в Отдел по контролю за оборотом наркотиков. Пусть у них будет праздник.

– И ради этого вы рисковали? Как самоотверженно!

– Нет, конечно, я не стал бы убивать Фрога только для того, чтобы облегчить работу полиции. У меня к нему был свой счет.

– Убить членов «Гамбита» вам было мало, – сказал Самсонов. – Вы решили, что должны развалить их сеть наркоторговли.

– Именно. Чтобы от них и следа не осталось.

– Вы были членом «Гамбита» и не знали, как работает сеть? Что такого важного мог вам сказать Фрог?

– Веретнов держал сеть дилеров в тайне. Считал, что чем меньше народа знает что к чему, тем безопаснее. Правильно делал. Но Лягушатников был его правой рукой, так что сообщил мне все, что я хотел узнать.

Самсонов подумал об огромном терпении, которым обладал человек, сидящий перед ним. Он потратил годы на то, чтобы выследить врагов, втереться к ним в доверие и начать методично уничтожать. Без спешки, без суеты – строго по плану, не позволяя эмоциям помешать разуму. И ведь он ненавидел тех, с кем имел дело, изображал дружбу, думая о том, как снимет с них кожу.

– Как вы внедрились в «Гамбит»? – спросил Самсонов.

– Это долгая история. Было нелегко. Понадобилось много времени, чтобы стать одним из них. Я выследил их и не торопился, потому что хотел сделать все как надо.

– Не Потапов ли навел вас на нужный след? Тот, кого вы убили первым, в Албании.

Малинин попытался усмехнуться, но получился только сиплый хрип:

– Уже прознали? Да, но найти его самого было очень даже трудно. Но это не важно.

– Поэтому фигурка слона была только в одном экземпляре? Когда вы извлекали кость из Потапова, то еще не собирались подставлять Веретнова?

– Да, эта светлая идея пришла мне в голову гораздо позже. Собственно, я не собирался подставлять конкретно Веретнова, я ведь не знал, как дело пойдет.

– Но кого-нибудь собирались.

Малинин кивнул.

– Кого-нибудь – да. Мне казалось, что полиция должна обрадоваться, если обнаружит, что имеется козел отпущения, и не станет копать дальше. Похоже, я ошибся, но я же не думал, что попадется такой… фанатик, как ты.

– Я не фанатик, – возразил Самсонов. – Просто люблю свою работу. Значит, вы подставили Веретнова, потому что он остался последним?

Малинин криво усмехнулся:

– Ну, я надеялся, что последним останется именно он. На закуску, так сказать. Все сложилось удачно, и я решил подставить его.

– Когда вы успели подбросить ему шахматы? Раньше нас поняли, что он пустился в бега и дома не появляется? Квартира была свободна, и вы легко проникли в нее.

– Именно так. Оставил там все что нужно, и когда явилась полиция, декорации ждали.

– А потом он решил не дожидаться, пока вы его убьете, и попытался прикончить вас первым, – утвердительно сказал Самсонов.

– В точку! – прохрипел Малинин. – Устроил этот спектакль со звонком насчет моей жены. Конечно, я не поверил. Но почему не подыграть человеку?

– И вы пошли без оружия? Неужели рассчитывали справиться с ним голыми руками?

Малинин усмехнулся.

– Нет, конечно! Что я, дурак? Прихватил нож.

– Но у вас не обнаружили…

– Его забрал Веретнов. Во время борьбы ему удалось отобрать у меня нож и ранить меня им. Сам-то он пушку прихватил, да только воспользоваться не сумел: в подъезде я его уже поджидал.