И ненавидела себя за это. Стала себе чужой. Не могла более ни думать о работе, ни замечать мир вокруг, ни даже успокоиться толком – медитации не срабатывали. Ненависть к себе – худшее, что может испытывать человек. Полное неприятие, отторжение, разрушение, и я не могла с этим справиться. К одиннадцати утра поняла, что не смогу и дальше, пока остаюсь в этой квартире, в этом доме, отделенным от бульвара Аттика тысячами километров, а на деле тонкой перегородкой портала. Меня ломало изнутри от непривычной одержимости, самой настоящей нужды, а ведь раньше я никогда ни в ком и ни в чем не нуждалась.

Уйти. Я кружила по комнатам, как сумасшедшая. Я должна отсюда уйти, сбежать. От этих мыслей, от соблазна, от своей ненормальности.

Впервые в жизни телефон Бернарды не отвечал – та была занята. Что ж, она мне ничего не должна, и уж точно не бросаться на помощь по первому требованию. Что тогда? Вертолет в отель? Не поможет, слишком близко, в любом месте на Уровнях – это слишком близко к нему.

Не знаю, до чего бы я додумалась, но вломившись в спальню, чтобы переодеться, я вдруг заметила то, чего раньше не замечала – мерцание за кроватью.

То мерцал открытый Кайдом сутками ранее портал на Четырнадцатый из Каталоны. Он уже не был различим прямым взглядом, но, если чуть отвернуться. Почти исчез, почти закрылся; наверное, Дварт от усталости перестарался, создал его более стабильным.

И я, едва успев схватить с полки обувь, с отчаянием суицидника ломанулась в марево. Решила, что смогу, пройду через него, чего бы мне это не стоило, ведь я стала немножко как он. И если не сомневаться…

Сомневаться я себе не позволила.

И потому прошла.

Литайя. Каталона.

Полуденная жара; тот же холм. Дерево, на ветви которого я смотрела лежа на матрасе, сбоку пепелище от костра.

Здесь Кайд был моим дыханием и пульсом.

Прочь.

Мне требовалось очистить разум, просто идти без цели и направления, шагать, шагать, шагать, пока не устану стопами и не обрету ясность головой. Кто я теперь? Что со мной? Нет, виноват вовсе не он, я сама зарекалась, что больше не влюблюсь, но вместо этого влипла так, что больше не могла нормально дышать. С этим нужно бороться? Или учиться с этим жить?

Впервые я мечтала об одиночестве так сильно, как не мечтала тогда, когда впервые узнала, что все последующие дни нам с Двартом двадцать четыре часа в сутки суждено быть вместе. Для меня даже Каталона пропахла им – везде отметки, маркеры, воспоминания.

«Сейчас ты успокоишься, подышишь… Потерпи, подожди».

Требовалось незнакомое место, не виденный мной ранее пейзаж. Сухая песчаная тропинка огибала холм тонким пояском, через пару сотен метров спускалась вниз и оканчивалась развилкой. Левое ответвление вело к подножию, в город – мне туда не нужно. Что я забыла среди людей, на той самой площади с фонтаном? Нет, мне вверх, мне туда, откуда открывается лучший вид на бесконечный простор и небо, туда, где я смогу стабилизироваться и хоть немного расслабиться. Впервые за долгое время.

Стопы в неподходящих для походов по песку босоножках проскальзывали, грозил порваться ремешок, но я пыхтела от крутого подъема, толкала себя вперед. Над головой безжалостное солнце, вдоль склона прогуливался жаркий ветер, о воде я даже не подумала, как и о собственном возвращении. Глупо. А если портал закроется?

Что ж, так тому и быть.

Прочь от собственных мыслей. Ничто так не очищает сознание, как изнуренное физической нагрузкой тело. И значит, выше, еще выше, еще…

Я почти поднялась на вершину, когда услышала, как пистолетный выстрел, позади его голос.

– Эра…

И даже не обернулась. Мне нужно было подумать, а рядом с ним я не могла.

– Ты пытаешься от меня сбежать? Или мне кажется?

Отстань. Не ходи за мной.

Верно, я пыталась убежать, хоть и знала, что это невозможно.

– Оставь меня, Кайд, не трогай…

Пошла вперед, но он догнал, завязалась короткая борьба, закончившаяся предсказуемо – мной, лежащей на песке, и им сверху.

– Что… ты… делаешь? – спросил раздраженно, встревожено. Брови хмурые, взгляд-аркан.

А я на грани истерики – с чем-то не справилась, не смогла. Вот такая странная ошибка выплыла в самом конце, уже после адаптации, сдвиг по фазе. Кто же думал, что я такая, отклонившаяся с привычной орбиты, стану себе противна?

– Отпусти!

– Да что, черт возьми, происходит? Объяснить можешь?

Я тщетно пыталась выпутаться из его хватки, лишь делала больнее запястьям.

– Отпусти…

– Объясни!

– Сам не видишь? Ты же умеешь без слов, вот и загляни в меня… – последнюю фразу почти прокричала, боялась, что начну рыдать.

И он заглянул. Нырнул в меня, как в глубину. Не то, чтобы противно, вчера он нырял еще глубже, выжила. Смотрел пару секунд, затем вернулся в «сейчас». Пояснил жестко, как переживающему нервный срыв пациенту психбольницы.

– Это всего лишь этап, Эра! Этап! Он пройдет. Да, сейчас для тебя все «слишком», меня для тебя слишком много, но это оттого, что ты пока научилась только взаимодействовать с моей энергией, но не вливать ее в себя тоннами. Я переборщил накануне…

Меня отпустило. Почти сразу. Как плачущего ребенка, к которому подошел не глупый взрослый, спросивший пустое: «Отчего плачешь, малыш?», «Потерялся?» или «Где твоя мама?», а нормальный взрослый, который сразу понял суть и утешил: «Вижу, ты потеряла мячик, ничего, не расстраивайся, сейчас мы пойдем и купим тебе новый». Стало чуть легче дышать, я хотя бы прекратила бороться.

– Слишком много, – повторила тихо. – Я одержима…

– Я тоже. Но пройдет неделя, две, три – начнет отпускать. Твое тело привыкнет к таким количествам «меня», я… немного остыну. – Чуть-чуть. Сам не верил в последнее. Чтобы остыть, ему понадобятся не недели, десятилетия. – Это просто надо перетерпеть.

У меня пока не выходило.

– Пойдем домой.

– Нет.

– Тот портал, через который ты проскользнула, обратно уже не пустит. Если я уйду, как ты собираешься…

– Не важно. Оставь… меня.

– Эра!

Я впервые видела в его глазах цепь из темных облаков. И очень глубокую, как колодец, печаль. Не знаю, как он смог это сделать – подняться с меня, – но сделал. Протянул руку. А я ее не взяла.

– Я… сама. Прости, но тебя для меня пока… слишком много.

Он стоял, опустив голову, несколько секунд, после развернулся, вычертил в воздухе сразу две двери, в одну вошел сам – она сразу же схлопнулась, вторая осталась.

Выход для меня из Каталоны на Уровни.

Он не оставил, не бросил даже теперь.