Какие слова? Зачем?.. Они навсегда перестали быть мне нужны. Этот прямой канал, пробитый вдруг прямо в его душу, останется открытым для меня навсегда. И уже никогда я не спрошу «а ты меня любишь?», я просто окунусь в его тепло, в его жар, когда замерзну. Если вообще когда-нибудь теперь замерзну.

– Я люблю тебя, – шептала, опускаясь рядом с ним на колени, – очень… очень…

Знала, что он видит все у меня внутри, как я теперь вижу все в нем, но привыкла говорить.

– Не смей, – прошептал он одними губами.

«От меня. Уходить».

– Я не буду… Я увидела… Все увидела… сама.

Положила руки ему на плечи, притянула, поняла, что дрожу от нервозности. И чувствую, как сильно он хочет от меня еще одной вещи. Озвучила ее еще до того, как он попросил:

– Я никогда себя не отменю. Я обещаю. Обещаю! – последнее слово выкрикнула, чтобы его услышала Вселенная, чтобы сделала себе вековую историческую пометку. – Я обещаю, слышишь?

Одного взгляда в сердце этого мужчины мне хватило, чтобы понять, что я навсегда обрела желанные крылья. И еще то, что сильных крыльев и когтей самого Дварта хватило бы даже на то, чтобы отнять меня у самой смерти.

Жгущие синие глаза; в нас бился один на двоих пульс. Пусть от кладки его фундамента я сегодня отшибла пару камней, но эта крепость стояла нерушимой для меня, для нас.

– Я не отпущу тебя, Эра. Если ты будешь хотеть что-то слышать, ты будешь это слышать, я обещаю.

Он открывал щиты, скидывал с себя заслонку – меня привычно сносило его мощью и еще наслаждением. Я вдыхала его, как кокаин, к которому успела пристраститься, вливалась внутрь мужская агрессия, затапливало облегчением – Дварт становился привычным Двартом.

– Будет много секса…

– Будет.

– Ты будешь…

«Терпеть?»

– Не терпеть – наслаждаться. Я обожаю секс с тобой. Как полная…

И не нашла верного слова. Лишь обласкала его в ответ своим «хотящим» наркоманским взглядом. Вчера мне было его много, сегодня будет все время мало.

– Устрой мне… передоз собой… длиною в жизнь, – попросила совершенно честно.

Он держал меня под подбородок одной рукой. Взгляд тяжелый, тяжелее я еще не видела.

– Устрою.

Не просто слово – клятва. За то, что заставила его сегодня страдать, испытывать боль, шок. Я не боялась, я радовалась, потому что знала – единственное, что он мне устроит, счастье. В таком количестве, что никакая дурь для полета не понадобится.

– Теперь ты моя, Эра. Понимаешь ты это или нет.

– Твоя. А ты мой. Постигать многомерность будешь уже в моей компании.

Вместо ответа он накрыл меня ощущением – тем самым солнцем из груди, обнял им так, что я перестала дышать, но разлилась, как прибой. Кайд влился в меня сам, одновременно впустил меня в себя, и я вдруг перестала понимать, где заканчивается один из нас и начинается другой. Полное единение, какого еще не было. И это только начало, как он и обещал вчера.

Начало. Наше с ним начало – самое лучшее, самое вдохновляющее на жизнь вперед слово.

(От автора: здесь бы нужно было закончить, но я не могу, я хочу их «еще».)

(Becky Shaheen – The Open)

В сторону от душевных друг другу излияний нас увел вспыхнувший прямо в воздухе экран – вызов Комиссии.

Кайд поднялся, я следом. Вчитался в заданный ему вопрос, раздраженно махнул рукой – экран свернулся и погас.

«Позже». И почти одновременно с этим зазвонил в кармане его джинсов сотовый.

Опять вызов «сверху» – Дварт вчитался в сопровождаемое звонок сообщение, едва заметно напряг челюсти.

Пойду к себе, не буду ему мешать, пусть займется делами. Хотела просочиться мимо незаметно, шепнув «я буду у себя», но он, не оборачиваясь, поймал мое запястье, сжал его не больно, но не вырвать. Его пальцы – стальной наручник.

«Не уйдешь!»

Нажал отбой на телефоне, не ответил, выбросил мобильник. В прямом смысле отбросил – в угол комнаты, к стене.

Произнес мягко и жестко:

– Мы не закончили.

– У нас впереди… жизнь.

«Знаю, – ответил глазами, – но одну вещь хочу сделать прямо сейчас».

– Иди сюда. Обними меня сердцем. Крепко.

Мне не требовалось дополнительного приглашения – с удовольствием! Обвилась вокруг его талии руками, прижала, припечатала себя к нему. Вновь окунулась в его душевный свет, слила себя с ним, наполнила своим, растворилась в нас.

И заметила странное, лишь когда открыла глаза – комнаты больше не существовало. Но был космос, настоящий. Необъятная, глубокая чернота, вакуум. И множество далеких звезд. Мы висели в пространстве, были двумя сумасшедшими космонавтами, шагнувшими из отсека корабля в открытое безвоздушное пространство. Висели без пола под ногами неподвижно, обнявшись.

Дернулась, вздрогнула, когда поняла, что чувствую здешний холод наяву, что звезды слепят по-настоящему, что воздуха здесь нет, и мы на самом деле ничем не дышим. Но все-таки дышим.

Руки Дварта держали крепко.

«Не бойся. Сейчас мы находимся вне времени», – произнес он мысленно.

Потрясающая красота, неземная, и мы парим без крыльев. Висит вокруг бесконечная, бездонная, утыканная алмазными глазками, тьма.

«Что это?»

Спросила и словно потревожила пространство. Увидела, как со звезд зазвенела и посыпалась пыль – мельчайшая, переливающаяся, мерцающая. Потянулась в нашу сторону, сложилась в единую гибкую живую дорожку, подплыла совсем близко.

«Вытяни руку».

Я, изумленная происходящим, отняла ладонь от спины Кайда, разогнула локоть… И сразу же ощутила, как вокруг моих пальцев скручивается алмазная спираль, уплотняется, ткет новую материю вокруг выбранного одного – четвертого. Холодно и жарко, непривычно, волнительно. А Кайд держит мой взгляд своим – теплым, тяжелым и нежным, настолько многогранным, что смотреть и каждый раз по-новому любоваться.

Когда звездный процесс завершился, я поднесла руку к глазам…

Уже снова в комнате – космос исчез.

Поднесла. И встал в горле ком – на моем пальце было его кольцо. Настоящее, из белого металла, с символикой Дварта и звездной пылью, плывущей вокруг обода. Вопреки законам физики и понятию о невозможности. Россыпь мерцающих мелких алмазных частиц такого размера, что не разглядеть глазом, но уловить бесконечный переливающийся блеск.

«Оно только что соткалось… из ничего?» Кайд никогда не был обычным, и его возможностями мне, судя по всему, предстояло восхищаться не месяцы или годы, но целую жизнь.

Он только что подарил мне всего себя. Целиком. И откуда-то я знала, что на пальце его правой руки, которая обнимала меня сейчас за талию, тоже есть такое же кольцо с парящим поясом бриллиантов.