пообщаться между собой. К сожалению, с независимой общественной жизнью в Туле у купцов большие проблемы. Всё немного лучшее из того что имеется в городе занимают дворяне, а связываться с ними купцам себе дороже.

— Так нехорошо, Дмитрий Иванович. Всё-таки мы же решили быть все вместе — качает головой Добрынин.

— Но и вы, платите мне уж очень мало. И это с учётом того, что большую часть денег я оставляю в ваших же мастерских — даю отповедь. Ишь чего удумали.

Препирательство длилось долго, но купцы меня прижали. Вот мне наука будет! Надо с ними торговаться в присутствии Мальцева. Пришлось им рассказать про «Зиппо», еле сошлись ещё на шести тысячах рублей.

— Вот только не надо наглеть. Сейчас вы переделываете кремневые пистолеты, на капсульные. Это казенный заказ и за него вы тоже получаете деньги. Вот и пойдёт оттуда эта часть, вам двойная же выгода — возмущаюсь я напором на меня купцов. Ну, понятно, чего бы не прижать малолетку, пока «отец» не видит, да ещё коллективно. Всегда можно друг на друга свернуть.

Ещё я выбил с них обещание больше не привлекать меня к снаряжению войск в Моздок. Обсудили и некоторые другие вопросы.

— Вот видите, Дмитрий Иванович, какие у нас большие расходы. Так же в городе летом запланировано большое строительство, в частности здание банка. А вы жалуетесь, что вам денег мало… Мы надеемся и на дальнейшее сотрудничество — на прощание мне покровительственно Добрынин.

— А вы мне партию зажигалок…и не забудьте — «вернул» ему любезность, помня рассказы Шварца.

Глава 4

— Кеша, Кеша, хороший — зову соболя, с которым я почти подружился. Он и до этого, наверное, был ручной, поэтому смена хозяина его не сильно и испугала. Да и кормил я его явно лучше. Постоянно подкладываю сало, косточку и подливая, молока в глиняную поилку. Для него готова длинная и тоненькая цепочка, которая позволит путешествовать вдоль закреплённого тросика. Ну не знаю, как получится на практике, но ничего более «умного» я не придумал.

— Трофим, как ты смотришь поменяться с сапожником Давыдовым участками и домами? — дождавшись соседа коровы с телёнком, спрашиваю.

— Нет. Не хочу. Тут я корову выгоню и мне её видно, а так придётся самому пасти — неожиданно для меня ответил сосед. Вообще-то это несколько странно, большая часть выгона выкуплена мной, но пока неразмеченная. Дожидается весны. Но и у него тоже есть. Ладно, решим весной. Хотя Трофима тоже понять можно.

Ничего не дал разговор и с другими соседями рядом. Почему-то все находили какие-то отговорки. Что-то тут явно не чисто? Но я всех заранее предупредил, чтобы до конца месяца забрали животных, а на следующую зиму и не рассчитывали.

Пришлось идти, напротив, через дорогу. Но там надо скупать уже два участка, которые после жёсткой торговли обошлись в триста рублей. Согласился, с отсрочкой переезда хозяев и что они разберут и заберут свои дома.

Тут я сунул два червонца Обновену, предоставил ему для поездок Савву с Фёдором, и пусть начинает оформлять участки на меня. Увы, но против той коррупции, которая существовала сейчас, переть было бесполезно и бессмысленно. Да и не великие тут деньги.

Но тут вдруг опять упёрся сапожник Давыдов, что это дорого и он не сможет их отработать. Сошлись, что я построю мастерскую, а он будет там наёмным управляющим. Но что же, похоже, что сапожник сам себя и перехитрил? Или я себя тешу иллюзиями? С другой стороны под моей «крышей» ему не надо будет платить некоторые налоги, да и в остальном спокойнее и безопасней. В общем — мрак и ужас. Куда я лезу? Я же хотел холодное оружие выпускать, а занимаюсь чёрте чем. А время идёт, уже скоро весна 1849 года.

К концу субботы, я вымотанный этой нервотрёпкой, решил расслабиться. Сначала помыться, выпить сто грамм коньяку с кофе и почитать газету. Только настроился, забегает Лука с берестяной коробкой в дом и кричит с порога.

— Есть, Дмитрий Иванович, есть — чуть не подпрыгивая на месте мастер.

— Стой Лука. Кто есть? — и тяжело вздыхаю, понимая, что мои планы отдыха опять откладываются.

— Куклу продали князю Вадбольскому. А я и не верил — опять радостно воскликнул плотник и передаёт мне коробку.

— Ну а ко мне ты чего прибежал? — не понял я такого энтузиазма. Ну, продали и продали. Молодцы.

— Ну, так это… хорошую новость сообщить и вот — сияет как начищенный самовар бригадир плотников.

— Ну, так…раз пришёл, и я тебе тоже новость сообщу. Садись — перекривляю Луку. Открываю коробку, а там действительно не плохая деревянная кукла в платье расшитым мелким речным бисером. — Я так понимаю это мне, как я и просил? Очень хорошо. А долг ты принёс?

— Ну…скоро отдам — Лука осторожно сел, и наверное уже пожалел, что пришёл.

— Раз процесс пошёл, то скоро и отдашь и не только это. Ты с фанерой знаком? — высказал, давно вынашиваю мысль. Фанеры мне не хватает.

— Это ту, что с Курляндской губернии везут? — осторожно Лука. Привык к моим неожиданным поворотам в разговорах, а ещё и сразу созданием ему бедному проблем.

Примечательно, что практически все изобретатели первых станков для получения шпона — основного сырья для производства фанеры — так или иначе, были связаны с Россией. Первую модель лущильного станка в конце XVII создал инженер-механик Сэмюэль Бентам, ранее служивший Екатерине II по приглашению князя Потемкина. Другое дело, что это не носило массовый характер, и была она по-прежнему дорогая.

— Она самая. Вот и подумай, как бы нам тут такое сделать. Поспрашивай. Второе, весной и летом начнётся большое строительство в Туле, так что начинай «подгребать» под себя лучших и толковых мастеров…И, каменщиков, тоже — опять «нагружаю» заботами мастера.

Сильно озадаченный глава моей плотницкой артели пошёл домой. Пора и мне подумать как с дельцами из «Тульского Света» рассчитаться, а не только им меня накалывать.

В новом выпуске газеты увидел статью на критику Герцена. Стоп, это же его «Колокол» постоянно гадил России. Правда надо признать были и правдивые и интересные статьи. А у самого тут осталось именье где-то под Москвой, с которого он не стеснялся требовать и получать доходы. По-моему, даже кого-то и из западных банкиров к этому подключил или они воспользовались ситуацией? Конечно, во многом он был прав. Но почему он, во многом критиковал только царя и самодержавие и почти не трогал дворян?

После церкви снял с Семёна швы, но настоял, чтобы он не сильно двигался от радости, а больше лежал. Я же не профессиональный хирург, так пришлось пару раз. Рана зажила хорошо, в этом случае можно сказать, что Семён отделался лёгким испугом и большим шрамом.

В понедельник, во второй половине дня еду в Москву на встречу с Мальцевым. Теперь поездка более приятная, мороз немного спал. Градусов десять, не больше. С собой взял Ремеза, пусть парни по очереди ездят. Да и Савву в пути поменяет. Расстояние чуть меньше двухсот километров преодолели, за восемнадцать часов. Я успел, и вздремнуть в пути.

— Дмитрий, что ты делаешь? Почему на тебя донос дошёл до самого государя? — это были первые слова, которыми встретил меня Иван Акимович в своём кабинете с горящим камином и самоваром на столе. — Наливай сам себе — машет рукой.

— Вам два подарка — передаю куклу и меховые сапоги. — Ого…и что там доносят? — оказывается я уже знаменит. Вот только никакой славы мне в Санкт-Петербурге не надо. Ни хорошей, ни плохой.

— Ты всем трубишь про надвигающуюся большую и долгую войну, причём с европейцами. Уймись, это приказ. Война…это и проверки, а там…такого могут обнаружить — строго Мальцев. Помолчал. — Что ни тебя, ни меня могут и не пожалеть. Понятно.

Вот об этом, если честно, я и не подумал. Ровно было на бумаге, да забыли про овраги.

— А вот за подарки спасибо. Сделай ещё только очень хорошую куклу, я государю подарю — рассмотрев подарки, выносит вердикт Мальцев.

— Вы что, тоже мне не верите? — насупился я, и скрестил ноги под венским стулом. Пью горячий чай со стакана с подстаканником. Хотя я уже и понимаю, что Мальцев прав.

— Я может и верю, но царь нет… Да и он на Турцию целиться, а не на европейцев. И другие почти все, что на нашем Олимпе, ему это твердят. Потом ты, сквернословишь и употребляешь непонятные слова. Смуту вносишь. Метр свой суёшь, когда уже есть утверждённые меры. В общем, всё написали. Хорошо, что я с императором в хороших отношениях и сумел его убедить в твоих… инженерных талантах…а он,