Ольденбургского — вывести образованных и честных юристов как свежий элемент практического судебного дела. В ту пору делопроизводство во всех судебных инстанциях было в руках старых канцелярских дельцов, и от них, в сущности, зависело дело, так как судьи повсюду были люди, не сведущие в законе. То же самое было и в департаментах Сената, коих канцелярия в особенности славилась опытными, сведущими в законе старослужилыми секретарями и обер-секретарями. С ними должны были иметь дело просители, и потому эти дельцы при малых окладах содержания наживали себе значительное состояние. Можно себе представить, каково было в таких условиях правосудие и чего стоило судиться.

Необходимо было обновить состав канцелярий (прежде всего канцелярии Сената) свежими элементами нового строя и привлечь к практической судебной деятельности молодых людей, юридически образованных и воспитанных в новом духе служебной правды. Для сего предполагалось воспользоваться первыми выпусками из Училища правоведения. Министр юстиции (тогда граф Панин) распределял воспитанников по выпуске их по канцеляриям судебных департаментов Сената, петербургских и московских: кто куда был назначен, должен был туда отправляться на службу беспрекословно».

На первой ступени своей служебной карьеры Константин Победоносцев попал под начало обер-прокурора VIII департамента Сената В.П. Зубкова. Победоносцевых связывали с семьей Зубковых дружеские отношения, Константин считался своим человеком в их доме. Василий Петрович Зубков стал первым начальником и покровителем молодого правоведа на государственной службе.

В воспоминаниях о начале служебной карьеры будущий обер-прокурор с благодарностью вспоминал своего первого шефа. Он высоко оценивал Зубкова не только как руководителя: его привлекала к себе и личность этого человека. Константин Петрович писал о нём: «Служба Зубкова в Москве в постоянном общении с московским обществом и с товариществом компании архивных юношей3 (Пушкиным, Вяземским, Одоевским и пр.) дала ему способ расширить и усовершить своё образование, так что в 40-х годах он считался в Москве одним из самых просвещённых людей между начальниками отдельных ведомств. Общение с таким человеком по службе не могло не быть благодетельно для развития молодых людей, начинавших в Сенате свою служебную деятельность. Зная прекрасно французский и немецкий языки, Зубков следил постоянно за литературой, много читал, и беседа его была всегда приятна и поучительна для молодежи». Узнав в 1862 году о смерти своего бывшего начальника, К.П. Победоносцев запишет в свой дневник: «Скончался мой друг В.П. Зубков».

«Сенатское производство, — отмечал обер-прокурор в своих воспоминаниях, — было тогда лучшею практическою школой для судебной, да и для административной деятельности. Молодые люди вступали в канцелярию, где встречала их подозрительными взглядами группа старых дельцов, которые видели в них новый элемент, предназначенный для внесения в канцелярское дело нового духа и новых обычаев.

Новобранцы поступали на службу сначала в должность столоначальников, подготовляясь мало-помалу к должностям секретарским и обер-секретарским. Они заняли сразу особое положение в среде чиновников. Многие из них, принадлежа к известным в Москве семействам, примкнули к высшим слоям тогдашнего московского общества. Притом, сохраняя вынесенные из училища товарищеские между собою связи, они составили и в Москве особую компанию правоведов, поддерживая друг друга и собираясь вместе на товарищеские беседы. (Полвека спустя министр финансов С.Ю. Витте отметил, что «правоведы все держатся друг за друга, как жиды в своём кагале».)

Старые дельцы, сидевшие в канцеляриях, озирались на них с подозрительным недоумением. Итак, от людей старого закала молодые люди не могли ожидать ни сочувствия, ни поддержки, ни руководства. Но в особо благоприятные условия попали те из них, кои назначены были на службу в VIII департамент Сената, благодаря тому, что во главе канцелярии стоял человек просвещённый — В.П. Зубков, а в составе её в должности обер-секретаря находился молодой князь Сергей Николаевич Урусов, по рождению принадлежавший к высшему обществу, человек высокого образования и благородных стремлений, которые склонили его поставить себя на труд юридической практики в Сенате. Человек богатый, не нуждавшийся в жалованье, он всё своё содержание жертвовал на бедных чинов своей канцелярии, а сам себя посвящал труду, представлявшему много живого интереса для человека просвещённого. В VIII департамент Сената восходили в то время дела из губерний, составлявших, так сказать, главное ядро поместного, исторически сложившегося владения (Орловской, Тульской, Тамбовской, Пензенской, Харьковской); приходилось разбирать массу старых вековых грамот, вековых межевых записей, актов однодворческих и казачьих. С другой стороны, с Юга России, из Таврической, Екатеринославской и Херсонской губерний, приходили дела инородческого — татарского, армянского — быта и дела торговые из коммерческих судов Одессы, Керчи и Таганрога. Всё это составляло область права, дотоле почти не исследованную. Высокий интерес её привлекал князя Урусова и мало-помалу завлекал в ту же область молодых людей, работавших под его руководством. Каким-то новым духом веяло от этой деятельности — новая работа закипела в канцелярии. На приготовлении к докладам, составлении резолюций и определений вырабатывалось искусство юридического анализа и изложения, так что мало-помалу посреди бумажного производства образовалась целая школа сознательного труда и умственного развития. Все проходившие в то время эту школу сохраняли до конца своей жизни благодарное воспоминание о том времени своей жизни».

Компания правоведов в своих товарищеских беседах была не чужда интереса к либеральным веяниям: «Парижская революция 1848 года внесла новую смуту в умы и новые интересы и подняла новые толки в тихом дотоле московском обществе. Все принялись с жадностью за чтение газет. Беседы нашего товарищеского кружка (собиравшегося раз в неделю по субботам в квартирах Старицкого и Глебова на углу Хлебного переулка) оживились. В досужные часы нередко забегали мы в кондитерскую Пеера (на Тверской, на углу дома бывшего Благородного Пансиона), где получалось множество иностранных газет, и с жадностью просматривали затасканные по рукам листы французских газет, испещрённые в то время множеством цензурных пятен. Особенный интерес возбуждали в то время статьи Эмиля Жирардена в газете „La Presse“, и многие из нас стали ее выписывать, ознакомившись с нею у Зубкова. У него же в то время увидели мы прославленные сочинения того времени, считавшиеся запрещёнными, но возбуждавшие общий интерес (Луи-Блана, Прудона, Фурье, Ламартина — „Историю жирондистов“ и прочее)».

Образованные и умные выпускники Училища правоведения при руководстве и под покровительством В.П. Зубкова и С.Н. Урусова быстро продвигались и росли в чинах. Через пять месяцев после поступления на службу в ноябре 1846 года Константин Победоносцев был назначен на должность младшего секретаря в канцелярии VIII департамента Сената, а в мае 1847 года — секретаря. Эту должность многие молодые чиновники ждали годами. В декабре 1849 года К.П. Победоносцеву был присвоен чин коллежского асессора, что соответствовало званию армейского майора, а ровно три года спустя — надворного советника.

«По природе нисколько не честолюбивый, я ничего не искал, никуда