накатить по маленькой, «чтоб крепче спать». Отказываться я не стал, но, так как был уже настороже — сразу после того, как мы выпили местной самогонки (мерзкой на вкус, надо сказать), активировал заклинание исцеления. После чего все мы отправились на боковую.

Тут тоже не обошлось без странностей. Меня почему-то уложили на хозяйской половине, а сами они расположились в светлице. Ни интересоваться зачем им это, ни отказываться я вновь не стал. Все равно этой ночью спать не собирался — понимал, что дело тут нечисто, и хотел дождаться активных действий со стороны подозрительных селян.

И дождался. Ближе к середине ночи, когда весь дом погрузился в тишину, внезапно в светелке послышалось шебуршение, и тихий женский голос поинтересовался:

— Как думаешь, уснул барь ужо?

— Заткнись, дура. — Приказал такой же негромкий мужской, а после небольшой паузы добавил: — Должон уже. Ты сколько ему «сонки» налила?

— Да с треть кружки.

— Дура. Я ж говорил, чтоб не больше двадцатой части. Как бы не окочурился барь-то, вон какой он хилый с виду.

— Да и окочурится, и что с того?

— Того, что все должно походить, будто он в лесу околел.

— Да кто там будет разбираться?

— Дура. — Вновь повторил мужик и замолчал.

— Слушай. — Спустя некоторое время вновь раздался женский голос. — А можно я себе колечко то заберу? Ну, которое у него на пальце?

— Ага, а потом его найдут у нас и скажут, что это мы барина обобрали. И повесят. Нет, брать будем только деньги. Кому деньга раньше принадлежала так просто и не скажешь, не то, что побрякушки.

Они разговаривали уже в полный голос, совершенно не стесняясь меня. Видимо, вычеркнули уже из мира живых. Сволочи. Ну, да оно и не удивительно. Я знал, что такое «сонка». Так называли особую смесь трав с сильным успокоительным эффектом. Очень полезная в хозяйстве вещь, которую тут использовали и как успокоительное, и как снотворное. Только, было у этого средства и другое название — «тихая смерть». И появилось оно не случайно — при передозировке этим препаратом, человек сначала впадал в кому, а после, не приходя в сознание умирал.

Не самая плохая смерть, конечно, но мне от этого было не легче. Поэтому, в дальнейшем я действовал без каких бы то ни было сомнений. Эти уроды решили меня убить, и за мой счет немного поправить свое финансовое положение, так почему я должен их жалеть?

Эти двое так были увлечены разговором и планами на будущее (уже даже начали прикидывать что нужно купить в первую очередь на отобранные у меня деньги), что не обратили внимания ни на скрип полатей, когда я с них вставал, ни на мои осторожные шаги. В себя пришли только тогда, когда я поинтересовался:

— Что, душегубы, уже поделить мое добро успели? Напрасно.

Видеть меня они не могли, а вот я, благодаря своему ночному зрению, прекрасно видел, как перекосилось от страха лицо женщины, а мужик протянул руку куда-то под лавку, на которой спал.

— А ну не балуй! — Приказал я и пнул его по руке.

Хозяин охнул, а его жена тут же заверещала:

— Помоги-и-и-и-те! Убива-а-а-а-ают!

Я не любитель бить женщин, но тут пришлось. Уж очень мерзко она визжала. Да и гуманнее так будет. Оставлять в живых ни ее, ни ее муженька я не собирался. Не заслужили. Но и лишний раз мучить их не хотел. Поэтому, испытанным много раз ударом, отправил в забвение сначала хозяйку, а затем и хозяина. После чего оделся и вышел во двор.

Злодейскую семейную пару я собирался повесить. Но не потому, что я такой злой, и люблю причинять людям лишние страдания (хотя, какие это люди?), а потому, что именно такое наказание в Хольтриге полагалось и за убийство, и за покушение на него. Я хотел сделать все по закону, чтобы в будущем, если вдруг станет известно кто тут побывал, ко мне не появилось лишних вопросов. Тем более, что и права у меня, как у аристократа, на подобные действия имелись.

В поисках веревки я добрался до сарая. И тут-то и стало понятно, почему хозяева не хотели заселять туда Ромчика. А еще, почему этот хутор показался мне таким странным. Жизнь в отрыве от цивилизации и в наше время — дело не самое легкое. Чего уж тут говорить про средневековый Риэл? Тут же всего два человека. Без детей. Без скотины. На что они живут? Чем они занимаются?

А занимались они производством наркотиков. Все стены сарая были увешаны пучками очень интересной травки, которая, после соответствующей обработки, превращалась в один из самых популярных наркотиков. Тут ее, судя по всему, сушили, а после переправляли в иное место, для дальнейшей переработки.

Эта находка меняла все. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы меня каким бы то ни было образом связали с наркотиками или наркоторговцами. И уж тем более, не хотелось, чтобы они начали охоту за мною.

Поэтому, вернувшись в дом, я тихонько удавил так и не пришедших в себя хозяев. После чего тщательно все обыскал, забрал все, что могло мне пригодиться в пути. И, дождавшись рассвета, подпалил как сам дом, так и сарай. Того, что огонь перекинется на лес, не боялся — до ближайших деревьев от частокола было приличное расстояние. Да и снега в этот раз навалило будь здоров.

Дальше ехать по этой же дороге не стал. Понимал, что людишки, которым я подпортил бизнес будут тщательно разбираться в случившемся. И, если узнают, что накануне ночью на хуторе ночевал какой-то молодец, то обязательно будут его искать. Уверен, что все силы для этого приложат. А разбираться еще и с наркоторговцами мне не хотелось совершенно. Поэтому, нам с Ромчиком, под заклинанием маскировки, пришлось возвращаться на Прибрежный тракт.

Этот маневр стоил мне двух лишних дней в пути. Но, я о нем ничуть не жалел. В первую очередь потому, что сделал этот мир чуть чище. Подобного человеческого мусора хватало и на Земле, но там я сделать ничего не мог. А тут у меня имелась возможность и ею пренебрегать было бы глупо. Нет, повальную войну наркокартелям Риэла объявлять я не собирался, магия была в приоритете. Но вот проредить изготовителей дряни, и постараться не допустить ее распространение в своей будущей вотчине — мне было вполне по силам.

Имелся и второй положительный момент в возвращении на тракт — чем дальше на юг мы продвигались, тем сильнее ранняя зима напоминала позднюю осень. А проехав Эйналу, и углубившись в приморскую лесостепь, так вообще почти в лето попал. Почему в Хольшском графстве уже лежал снег, а тут, всего-то парой сотен километров южнее, мне пришлось куртку снимать, я точно сказать не мог. Видимо, все дело в горном кряже, отделяющем графство и часть Эйнальской земли от этих мест. Он окончательно добивал ослабленные Фарским хребтом северные ветра, дующие из Дорсайской степи.

Да и близость к морю тоже давала о себе знать. По ту его сторону климат был более засушливый и жаркий. Благодаря чему не такое уж и крупное Манкарийское море круглый год оставалось достаточно теплым. И делилось этим теплом с прибрежными областями.

Море… К нему я выехал спустя почти две недели ежедневной, выматывающей скачки, и оно меня покорило. Я сначала даже не понял, что это за водная гладь показалась впереди. Подумал, что что-то перепутал и вновь выехал к Эйне. Но потом, взглянув на солнце, понял, что все это время двигался в правильном направлении. И тогда до меня дошло…

Я сидел на берегу и всматривался в медленно набегающие на берег стального, с зеленоватым отливом, цвета волны, вдыхал запах йода и водорослей, слушал шум прибоя. Именно тогда я осознал, что люблю море. И по-настоящему пожалел, что решил бороться за Фарские баронства, вместо того, чтобы основать свою академию тут, на теплых берегах Манкарийского моря. Это были два часа слабости, отдыха и расслабленного ничегонеделания. Максимум, который я мог себе позволить в нынешних обстоятельствах, впереди меня ждало еще около суток все такой же безумной скачки.

И эти сутки прошли без особых происшествий. Теплая погода позволяла мчаться вперед без оглядки на опасности вроде размытой дороги и скользких камней. Про опасность нападения вообще молчу. То ли тут, на юге, люди были добрее, то ли местный лендлорд хорошенько так проредил бандитов, и те не рисковали показываться из своих нор. Но за все время пути до переправы через Эйну, мне не встретилось ни одного «лесного брата». Лишь крестьяне, да пара дворян с отрядами и все.

Добравшись до парома, я понял, что зря не переправился выше по течению. Проще было бы пересечь водную преграду