— Сестра. Не виделись пятнадцать лет.

С того дня, как он уехал в частную школу на Восточном побережье. Он слышал, что она вышла замуж и ждала первого ребенка; вряд ли ему придется исполнять обязанности дяди, он даже не был уверен, что когда-нибудь увидит ребенка.

— Большой срок.

— Это долгая история.

— Очевидно. Невозможно поверить, что такой хороший человек, как ты, может так долго помнить обиду.

Брэндон усмехнулся:

— Ты едва меня знаешь. Вдруг я только прикидываюсь хорошим.

Она немного подумала, потом покачала головой:

— Нет. Ты забыл, я ведь стилист-консультант и разбираюсь в людях. То, как ты разговаривал с той продавщицей, невозможно подделать. Ты любишь людей. Ты хороший.

Может быть, даже слишком хороший и определенно слишком доверчивый. Эшли преподала ему этот печальный урок. Впрочем, о ней ему хотелось думать меньше всего.

— Значит, я тебе нравлюсь, — заключил он, ухмыляясь. — Раз я такой хороший.

— А может, я не люблю хороших парней? — Она допила вино. — Может, я люблю негодяев?

Похоже, вино ударило ей в голову: она начинала заигрывать с ним. Брэндон наклонился к ней, не сводя с нее глаз:

— Знаешь, я могу быть отъявленным негодяем.

Возможно, ему показалось, что цвет ее глаз стал глубже; в любом случае все становилось интереснее.

— Как так получилось, что у такой красивой девушки нет парня?

— А кто сказал, что его нет?

— Если бы был, ты бы не стала работать в пятницу вечером. И уж точно не сидела бы тут со мной.

— Сейчас для меня самое важное — работа. У меня нет времени на отношения.

Именно такая женщина и нужна ему сейчас — которая не станет ждать или требовать обязательств. С каждой минутой Пейдж все больше нравилась ему. Большая часть женщин, попадавшихся ему в жизни, бросались на него с выпущенными когтями, а у нее не хватало на него времени, и это было ново и интересно. Конечно, если бы она знала, кто он, время нашлось бы.

— А почему у тебя нет девушки? — спросила она.

Он усмехнулся:

— А кто сказал, что ее нет?

— Если бы она была, ты не сидел бы тут со мной.

Туше.

— Ну, у меня была невеста.

Пейдж нахмурилась:

— Не сложилось?

— Она изменила мне с одним из ребят, управляющих ранчо.

Она поморщилась и покачала головой:

— Не понимаю изменщиков. Если ты несчастлив с человеком, почему бы просто не уйти от него?

У Эшли было множество причин цепляться за него, но она не была с ним счастлива, не собиралась хранить верность ему, если верить словам, которые она бросила ему в лицо, когда он вышвырнул ее из своего дома. Хотя надо признать, что ей удалось провести его: какое-то время он думал, что она всем сердцем любит его.

— Ты тоже пережила нечто подобное? — спросил Брэндон.

— Нет, я поняла это, глядя на приятелей моей матери. Впрочем, моя мать была совсем не подарок.

— Почему?

Она помедлила:

— Она была алкоголичкой. Начала пить после смерти отца и погубила себя.

— Наверное, это тяжело.

— Она была слабой и безвольной.

Судя по всему, Пейдж немало вынесла и поставила себе цель стать другой: всего добиваться самой, не ждать помощи, полагаться только на себя. Уж она-то явно не стала бы встречаться с мужчиной из-за денег.

Пожалуй, пора немного разрядить атмосферу. Брэндон махнул рукой Билли, прося повторить. Заиграла медленная мелодия, и он встал из-за столика и протянул Пейдж руку.

— Потанцуй со мной.

Она распахнула глаза и помотала головой:

— Нет, я не танцую.

— Все танцуют.

— Я серьезно, Брэндон. Я не умею. Совсем.

— Это не трудно.

— Для меня трудно. У меня самая плохая координация в мире.

— Когда ты пробовала в последний раз?

— На выпускном. Я так часто наступала на ноги партнеру, что испортила его взятые напрокат туфли, и ему пришлось заплатить за это.

— Правда?

— Правда. Я безнадежна.

— Что ж, можешь оттоптать мне все ноги, я не против.

Он взял ее за руку и осторожно вытащил из-за столика, но она уперлась, когда он попытался вывести ее на танцпол.

— Но никто больше не танцует.

— Будем первыми. Через пару часов там яблоку будет негде упасть.

Пейдж затравленно оглянулась, когда они вышли на пустой танцпол:

— На нас все смотрят. Я выставлю себя полной дурой.

— Расслабься, — сказал он, привлекая ее к себе.

Она застыла, словно не зная, что делать. Брэндон положил одну ее руку себе на талию, другую — на плечо, потом обнял ее и прижал к себе. Она тихонько вздохнула, когда их тела соприкоснулись, и черт возьми, обнимать ее было очень приятно.

Брэндон начал медленно покачиваться в такт музыке. Благодаря каблукам ее глаза были на уровне его подбородка, но без них она была невысокой и хрупкой, с тонкой талией и изящными руками; впрочем, она весила больше, чем казалось, и он поморщился, когда она наступила ему на ногу.

— Прости, — прошептала она, заливаясь краской. — Я предупреждала.

А еще она пыталась вести.

— Просто расслабься и следи за ногами.

Первые три четверти песни она смотрела на его ботинки, а он — поверх ее головы. У нее неплохо получалось, но, как только она подняла голову, сразу же снова наступила ему на ногу.

— Прости!

— Все нормально. Ты совсем не безнадежна, я научу тебя танцевать кантри за пару дней.

— Кантри? — Она посмотрела на него огромными глазами, споткнулась, и Брэндон втянул воздух сквозь зубы, когда ее каблук приземлился ему на палец. — Прости!

— Следи за ногами.

Пейдж снова опустила голову.

— Да, кантри.

— Я никогда не научусь.

— Все дело в практике.

— Мне не поможет даже практика.

— Это просто повторяющиеся движения.

Пейдж снова посмотрела на него и чуть не продырявила ему другую ногу. Если так пойдет дальше, его сапоги тоже пострадают.

— Прости!

— У меня идея, — сказал он. — Подними ногу.

Она нахмурилась:

— Зачем?

— Не волнуйся, я ее не откушу.