– Демьян? – Мой голос подрагивает, когда я поднимаю голову, скользя мокрой щекой по его телу. Интересно, это потому что он из душа и его футболка мокрая или мои щеки влажные от слез? – Я… Я…

– Да, Лана?

– Можно я поцелую тебя?

Демьян удивленно изгибает темную бровь, но впервые молчит. Нет язвительных замечаний, колкостей или усмешек. Он наклоняется вперед, позволяя мне самой приподняться на пальчиках и прикоснуться губами. Почти невесомо. Очень нежно. Наверное, такой поцелуй между нами впервые. И он нравится мне так же сильно, как и наши страстные, порой на грани ярости поцелуи.

Ладони Савицкого опускаются вниз, скользя по плечам, рукам, и замирают на талии. Демьян притягивает меня еще крепче, словно сращивая наши тела в единое целое. Я тянусь вверх, обвиваю его шею и висну на нем, не в силах удержать себя на подрагивающих ногах. Демьян удерживает меня на весу, подхватывает и поднимает в воздух.

– Моя Лана. – Слышатся вырывающиеся с воздухом слова, когда наши губы перестают испытывать друг друга на прочность. – Как же я хочу тебя.

Хмыкаю и льну к щеке, пока Демьян легко и быстро уносит меня из коридора в комнату, которую я не успеваю разглядеть, потому что вскоре моя спина соприкасается с мягкой тканью и твердым матрасом. Как раз в духе Демьяна.

– Если бы ты знала, как я…

– Давай потом? – вновь обнимаю его за плечи и притягиваю, раздвигая ноги и позволяя ему устроиться в его любимой позе. – Всё потом. Пока я не хочу думать.

Губы Демьяна могут быть нежными и робкими. Он словно боится потревожить меня. Боится вспугнуть ту связь, которая возникла после первого откровения, которое я услышал от него. Впервые слышала и видела его таким. Так и хотелось ущипнуть себя и доказать – мои уши и глаза играют со мной.

Но вот он лежит на мне, исследует теплыми губами щеки, шею, ключицу, и я тянусь навстречу, обвивая его руками и ногами. Хочу ощутить его. Все время ощущать.

– Демьян, я так больше не могу. – Томно выдыхаю, прикрывая глаза.

Мужчина вздрагивает и поднимается на локтях. Теряя его тяжесть, я ошалело выпучиваю глаза и смотрю на него.

– Что случилось, Лана? – шепчет он, явно не понимая, что мой настрой на ласки сбился в один миг.

Ворчливо выбираюсь из-под него и устраиваюсь рядом.

– Ты будешь смеяться. – Выдыхаю, посматривая искоса на Демьяна. Он осторожно перебирается поближе и устраивается подле меня, при этом сохраняя видимую дистанцию между нами.

– Говори. – В его голосе звучат требовательные нотки. – Что случилось?

– Я не привыкла так. – Пожимаю плечами.

Да, выгляжу глупо, а рассуждаю вовсе как неполноценная дамочка с тараканами в голове, но если Демьян был откровенен со мной, так почему я должна молчать? Может это и есть новая ступень в отношениях? Когда страсть чуточку остывает, и ты начинаешь смотреть на человека через иную призму. Тебя привлекает не только тело твоего партнера, но и то, что творится у него в голове и на душе. Ведь он видит меня именно такой… Пытается заглянуть внутрь, но при этом не выворачивает наизнанку.

– То есть? – Его брови хмурятся, но Савицкий сдержан. И немного напряжен, пусть и пытается выглядеть расслабленным.

– То есть заниматься сексом вот так, как ты это сейчас пытался делать.

Демьян теряется с ответом, но когда начинает говорить, на его лице расплывается улыбка, а мои щеки пылают.

– Нежно? Да ладно, Лана! Неужели я так горяч, что стоит мне остудить градус и не нападать на тебя в коридоре, так ты сразу пугаешься?

Я быстро качаю головой, прогоняя сомнения, подскакиваю и переползаю на его колени. Все происходит за считанные секунды, поэтому когда я оказываюсь на его бедрах, Демьян рассматривает меня из-под полуопущенных ресниц.

– Понимаешь, я… – поглаживая его по груди, смотрю в глаза и стараюсь сохранить спокойствие, пусть внутри и пылаю, – не привыкла к тебе такому… Нежному… Стоит тебе чуточку изменить схему поведения, так я теряюсь.

– Моя маленькая пташка. – Мужские руки накрывают мои ладони. Демьян выпрямляется и сокращает расстояние, почти касаясь губами моего лица. – Я бываю разным. Так что привыкай. Я еще удивлю тебя. – Лукаво подмигивает и опускает руки, позволяя мне действовать.

Я больше не говорю. Гоню прочь из головы мысли. Сейчас не время и не место вести светские беседы или устраивать сеанс «у психотерапевта».

Я хочу его. Он хочет меня. Думаю, вполне понятно чем я должна заняться, прикусив язык. Оттолкнув его руки, я заставляю Демьяна отклониться назад и прижаться к спинке кровати. Крепче сжимаю коленями его ноги и опускаю ладони на футболку, скользя вниз и подхватывая краешек ткани.

– Лана, не тяни, – шепчет он, но я отрицательно качаю головой, хмуря брови.

– Постарайся помолчать. – Выдыхаю, снимая с него одежду. Прочь летит чуть влажная после душа футболка. Прочь летит и моя блузка.

Демьян на удивление оказывается терпеливым и даже послушным. Он сжимает зубы и молча наблюдает за тем, как я раздеваю нас и заворожено расширяет зрачки, ловя пожирающим взглядом момент, когда следом за блузкой летит и кружевной бюстгальтер. Я замечаю, как губы Демьяна подрагивают. Скорее в ругательстве, которое он решает оставить себе, но его так тщательно скрываемое желание схватить меня и перевернуть на лопатки только забавляет.

– А ты хорошо себя ведешь, – шепчу, опуская теплые ладони на разгоряченные плечи.

Демьян молчит. Умница.

– Думаю, я отпущу себя сегодня, – задумчиво растягиваю слова, скользя по коже и высекая пальцами искры, от которых загораюсь сама.

Мои ладони опускаются на хлопковые брюки и оттягивают резинку. Демьян тут же приподнимается на руках, позволяя стянуть с себя и нижнюю часть одежды.

– Хм, – теперь моя очередь рассматривать Демьяна и его младшего дружка, которые в полной боевой готовности только и ждет команды. – А ты готов. Как и всегда.

Савицкий усмехается, но тут же берет себя в руки и молчит, хотя я вижу, как он рвется съязвить или выдать какую-нибудь порочную колкость, от которой у меня обычно спазмом сворачивается узел в животе.

Я сползаю с ног Демьяна, но вместо того чтобы раздеться полностью и заняться тем, что он у нас обычно получается лучше всего, я опускаюсь на локти и с жадностью припадаю губами к алой от перевозбуждения головке.

– Ох, Лана. – Слышится шорох и выдох.

Но я уже не слушаю ни посторонних звуков, которые врываются в квартиру из приоткрытого окна, ни шипения или вздохов, вырывающихся из Савицкого. Все мое внимание сосредоточено на том, чтобы сделать ему приятно. Черт! И сколько лет я не делала никому минет?

Мои губы ласкают большую головку плавно и нежно. Я подстраиваюсь под его размер, прикрывая глаза и опускаясь мокрым от слюны язычком на головку, и все рецепторы вспыхивают, стоит ощутить его солоноватый привкус. Страсть, которая рождается во мне тлеющими угольками, теперь пылает адским пламенем, устремляющимся ниже живота. Тяжестью давит на половые губы, сочащиеся смазкой. Ох, но почему с ним так? Я ведь даже не начала…