стояла одна-единственная статуэтка Будды, выполненная из бронзы. К камину примыкал широкий и длинный кожаный диван темно-коричневого цвета. Перед ним стоял стеклянный низкий столик, а на противоположной стене висел плазменный экран. Убранство гостиной дополняла невысокая «горка» для посуды.

Я прошла в спальню Константина Скорострельникова, в которую вела дверь из небольшого коридора, начинающегося с гостиной.

— Здесь все осталось так же, как и при первом осмотре? — спросила я Афанасия.

— Да, все в точности. Когда мы вошли сюда, то увидели все то же, что видим и сейчас, — ответил стажер.

— Понятно, — заметила я.

Первое, что мне бросилось в глаза, это раскрытая створка сейфа, вмонтированного в стену. Сейф был пуст, как этого и следовало ожидать. Он находился в изголовье двуспальной кровати, накрытой шерстяным темно-красным пледом. Плед был смят, местами даже завернут, как будто бы его небрежно накинули на кровать, не заботясь о том, чтобы был аккуратный вид. Более того, в одном углу кровати лежала, очевидно, сорванная со стены картина, изображавшая мрачную горную местность.

— Эта картина маскировала сейф, — объяснил Легкоступов, — ну то есть не будь ее, трудно было бы догадаться, что в стене находится тайник. Естественно, к нашему приходу он был пуст. Преступник выгреб все, что в нем находилось.

— А что в нем находилось? Мать знает? У нее уточняли? — зацепилась за тему я. — Может быть, пустовал?

— Нет, сейф не пустовал. Анастасия Владимировна, когда пыталась заявить об исчезновении сына, рассказывала, что сейф открыт и денег в нем нет.

— А почему вы мне сразу не сказали? — удивилась я.

— Простите, Татьяна Александровна, из головы вылетело. Вы все больше убийством интересовались, — повинился Афанасий. — Мать рассказала, что в сейфе сын хранил крупные суммы, не слишком доверял банкам. Но размер денежной суммы не уточнила. То есть деньги в сейфе были.

— Послушайте, но тогда дверь могла и Анастасия Владимировна не закрыть? — спохватилась я.

— Она сказала, что все оставила как есть, на всякий случай не прикасалась ни к чему, кроме телефона, ну и на кухне стакан воды выпила. Боялась, что с сыном что-то случилось, — ответил Легкоступов.

— А почему в тот же день никто не приехал в квартиру Скорострельникова с обыском?

— Не было повода, — пожал плечами парень. — Следов взлома нет, заявление на розыск мы можем принять только через трое суток.

— Вы допросили домработницу? — задала я вопрос стажеру.

— Да, конечно.

— И что она сказала? — спросила я.

— Домработница ответила, что и сейф, и картину она регулярно протирала от пыли. Стало быть, ей было известно о существовании сейфа, — ответил Легкоступов и тут же добавил: — Она утверждала, что при ней Константин Скорострельников сейф никогда не открывал. Сейф всегда оставался закрытым. Надо сказать, что сейф этот достаточно надежный, его и из стены-то демонтировать весьма сложно и открыть тоже. Нам на занятиях рассказывали о такой модели. Однако вот… И кстати, «пальчиков» домработницы на нем не обнаружено — сами понимаете, мы взяли у нее отпечатки пальцев. То есть она вскрыть сейф хозяина не могла. Да и сложно это.

Афанасий покрутил головой.

— Код выпытали у хозяина, — пожала я плечами. — Только вот зачем его повезли на Кумысную поляну?

— Вероятно, затем и повезли, чтобы код выбить и прикончить. Все-таки в квартире этим рискованно заниматься, — как заядлый уголовник, убежденно заявил стажер. — Мало ли кто в гости нагрянет? Или домработница в неурочное время придет? А уже потом, когда прикончили Скорострельникова, вернулись сюда и выпотрошили сейф, — предположил Легкоступов.

— Судя по тому, что ключей у Константина не было, то да, вполне возможен и такой вариант, — заметила я. — А это что такое?

— Где? — тут же откликнулся Афанасий. — Вы что-то нашли, Татьяна Александровна?

Я, ведя разговор со стажером, одновременно продолжала осмотр спальни. Подойдя к прикроватной тумбе на стальных ножках и наклонившись, я вдруг заметила шприц. Так сразу его и не разглядишь. Да и не сразу тоже: частично закатился под коврик. Не думаю, что обыск в квартире убитого проводился тщательно — все-таки это не место преступления. Вынув из сумочки перчатки, я надела их и подняла его с пола. Шприц был с надетой на наконечник иглой и пустой. Использованный двухграммовый шприц.

— Шприц? — удивленно спросил Афанасий. — Откуда он здесь взялся?

Я внимательно посмотрела на Легкоступова:

— А при первом осмотре вы его не обнаружили?

— Нет, не заметили, — покачал головой парень и азартно опустился на колени. Пошарив под тумбой, он вытащил оттуда прозрачную папку. Внутри ее находились файлы с листами формата А4. Как папка могла попасть под тумбу? И что там делал использованный шприц?

Я предположила, что папка находилась в сейфе, а когда преступник открыл его и начал выгребать деньги, драгоценности, ценные документы, то эта тоненькая папка упала на пол и спланировала как раз под тумбу.

Я посмотрела на содержимое белого листа: в основном это были цифры. Возможно, что в папке находились деловые записи, но с ходу разобраться в этом было трудно. Ладно, специалисты поймут, что к чему. А вот шприц использовали не далее как несколько дней назад и, возможно, в тот самый день, когда и произошло убийство Константина Скорострельникова. Поэтому его необходимо было отправить на экспертизу, и как можно скорее.

— Афанасий, а вы спрашивали домработницу Надежду Дмитриевну, не употреблял ли Константин наркотики? — спросила я.

— Нет, не спрашивали. Повода не было, — кивнув на обнаруженный шприц, признался стажер.

— Афанасий, давайте перейдем к осмотру кабинета хозяина, — сказала я и первая вышла из спальни.

Кабинет находился сразу же после спальни, буквально через несколько шагов по коридору. Он был несколько меньше по размеру. Всю обстановку составляли кожаный диван, компьютерный стол, письменный стол, книжный шкаф и пара кресел. Я обратила внимание на то, что компьютер отсутствовал.

— А где компьютер? — спросила я у стажера.

— Его увезли наши ребята, — ответил Афанасий.

— Что-то уже удалось выяснить? — уточнила я.

Легкоступов неопределенно пожал плечами.

Я подошла к шкафу и начала осматривать его содержимое. Ничего заслуживающего внимания я не нашла. В шкафу стояли подписные классические издания книг. Наверное, остались от старшего поколения. Возможно, еще в советское время их покупали дедушки и бабушки Константина Скорострельникова.

От книжного шкафа я переместилась к письменному столу. Тоже предмет коммунистического прошлого. Стол был сделан из орехового дерева и неплохо сохранился, хотя и нуждался в реставрации.

Я стала выдвигать ящики и рассматривать то, что в них находилось. В основном ящики были заполнены альбомами с марками и открытками с видами Тарасова. Интересно. Получается, что Константин Скорострельников был филателистом, что ли?

— Афанасий, — обратилась я