После десятилетнего правления, в 105 году до н. э., умер шаньюй Увэй, к власти пришел его сын Ушилу по прозвищу «юный шаньюй» – довольно кровожадный юноша. По всей видимости, именно в это время хунну утратили власть над тунгусской частью своих владений и сосредоточили свое внимание на двух основных территориях – восточной, доходящей до китайской границы в современном Датуне (провинция Шаньси), и западной, смыкавшейся с Китаем на стыке важнейших путей к востоку от Лобнора. Таким образом, дороги из Харашара и Хотана в Кашгар контролировались китайцами, а хунну пользовались дорогами вдоль Каракорума и Кобдо. В правление «юного шаньюя» разгорелась уже упомянутая война с Кокандом. Однако разразившаяся снежная буря, уничтожившая большую часть поголовья скота хунну, помешала им нанести Китаю сколько-нибудь серьезный урон. Пограничная война не стихала. Китайские войска с боем проложили себе дорогу к рекам Тола и Орхон, а кочевники не сумели оказать достойный отпор китайским форпостам к северу от излучины Желтой реки и плато Ордос. Спустя три года Ушилу умер. Поскольку сын его был еще слишком мал, чтобы управлять государством, на трон взошел его дядя Гюйлиху, брат Увэя. Китайцы стремились сохранить линию форпостов к северу от реки Керулон, поэтому на всем протяжении этой линии то и дело происходили вооруженные стычки, которые, впрочем, не принесли хунну удовлетворительных результатов. Гюйлиху решил атаковать победоносную китайскую армию в тот момент, когда она будет возвращаться домой после блестящей победы в Коканде. Но благоприятная возможность так и не представилась. Гюйлиху заболел и в следующем году (101 год до н. э.) умер. На смену ему пришел младший брат Цзюйдихэу. Успешные военные действия в Коканде настолько укрепили престиж Китая, что император стал подумывать о том, чтобы раз и навсегда сокрушить государство хунну. С другой стороны, хунну, сознавая шаткость своего положения, изменили характер общения с Китаем, их политика стала более миролюбивой. Шаньюй готов был довольствоваться второстепенным политическим статусом «сына» или «зятя» императора, а китайские послы, наотрез отказавшиеся принять татарское подданство или поступить на службу к шаньюю, были отосланы в Китай. Для переговоров к шаньюю был направлен прославленный Су У, однако, несмотря на преподнесенные ему богатые дары, татарский монарх вел себя надменно. Су У, чье имя служило для послов синонимом верности, был заключен под стражу и отправлен в окрестности озера Байкал, чтобы присматривать там за многочисленными стадами. Однако политическая добродетель не защитила Су У от чар татарских девиц – он возвратился в Китай с женой и целым выводком детей.

(В скобках отмечу, что две тысячи лет спустя маньчжурский император официально объявил, что китайский посол, содержавшийся в заключении у правителя Бирмы, превосходит добродетелями даже Су У, поскольку провел все время заключения в монастыре, отказавшись взять в жены бирманку. С другой стороны, позднее несчастный Чжунхоу подвергся насмешкам со стороны государственного деятеля Чжан Цзидуна. Чжунхоу назвали полной противоположностью Су У, потому что Чжунхоу попал под влияние русских и предал интересы своего повелителя в Кульдже.)

За время правления Цзюйдихэу между двумя народами произошло несколько вооруженных конфликтов, главным образом в регионе известном как «Уста Пустыни», чуть севернее излучины Желтой реки и к западу от страны Тендук Марко Поло. Это современный Кукухото или Гуйхуачэн.

Хунну сочли благоразумным отступить в долины рек Тола и Орхон, и преимущество осталось всецело в руках китайцев. Цзюйдихэу правил всего пять лет, в 96 году до н. э. его сменил сын Хулугу. Хулугу не только был левым чжуки-князем, а значит, предполагаемым преемником – отец сам назначил сына престолонаследником. Хулугу не было при дворе, когда отец скончался, и трон перешел к другому принцу, во многом против его воли. В ходе дипломатических переговоров между двумя наследниками решено было, что сейчас трон займет Хулугу, но преемником его станет сын принца, добровольно отрекшегося от трона в пользу Хулугу. Вскоре после этого несостоявшийся наследник умер, и шаньюй вместо того, чтобы в соответствии с договоренностью назначить его сына левым чжуки-князем, отдал этот пост своему собственному сыну, даровав сыну покойного не столь значимый титул. Как мы увидим впоследствии, этот вероломный поступок привел к серьезной гражданской войне. На седьмом году правления Хулугу возобновились набеги на китайские территории, некоторые выдающиеся военачальники сумели достичь современных Каракорума и Баркуля. Хотя сейчас довольно сложно идентифицировать эти места, их можно отождествить с древними поселениями, которые тысячелетие спустя находились под властью тюрков и уйгуров. Для стоянок кочевники выбирали оазисы или орошаемые долины. В то время, о котором мы говорим, все существовавшие дороги на запад за исключением двух были, несомненно, известны китайцам. Двумя дорогами, о которых они вряд ли что-то знали, были: северная дорога от Улан– Батора и Каракорума в Кульджу и дорога из Шаньси, пересекавшая пустыню в северо-западном направлении. По двум этим дорогам в XIII веке двигались монгольские армии. Ими пользовались и посольства, направлявшиеся из Китая к Чингисхану в Персию или в более позднее время из Европы к другим ханам в Каракорум. Следовательно, нам больше известно, по крайней мере не из китайских источников, о дорогах, которыми китайцы две тысячи лет назад не пользовались, чем о тех, которыми они пользовались на протяжении двух тысяч лет. Забытая ныне дорога из Этцины в Каракорум использовалась, вероятно, для передвижения китайских армий. В ходе кампаний 90 года до н. э. китайцы на время захватили Караходжо и Пиджан – в то время столицы двух мелких государств, населенных земледельческими и скотоводческими племенами. Фактически, мы видим целую цепочку городов от Харашара до Кашгара и от Кашгара до Хотана, управляемых сартами – земледельцами персидского происхождения. Возможно, в этнологическом плане они и сейчас похожи на своих предков. В своей последней военной кампании китайцы опять вышли победителями, и хунну были оттеснены далеко на север. В то время китайцы славились тем, что казнили военачальников и послов, потерпевших неудачи на поле битвы или не преуспевших в дипломатии. Следствием этой политики стало то, что некоторые из способных китайских полководцев и неудачливые дипломаты переходили к врагу, спасая свои жизни. Впоследствии некоторые тюркские или киргизские племена, а также правящие семьи выяснили, что ведут свое происхождение от того или иного китайского военачальника-перебежчика. В 98 году до н. э. историк Цзянь был оскоплен императором за то, что осмелился вступиться за одного из военачальников. Блестящий китайский полководец, один из тех, кто покорил Коканд, узнал о том, что его жена и дети заключены под стражу. Ему советовали бежать к хунну, но предательство было чуждо генералу. После некоторых колебаний он разработал военную операцию, решив доказать свою доблесть на поле боя. Из-за предательства его собственных подчиненных, не желавших подвергать свою жизнь излишнему риску, генерал потерпел сокрушительное поражение и попал в руки врага: здесь ему оказали хороший прием, и вместе с остальными перебежчиками генерал стал одним из главных советников шаньюя, который отправил посла в Китай со следующим письмом: «Юг – великий дом Хана, север – владения могущественных татар. Татары – дети Природы, церемонии не для них. Я предлагаю расширить торговлю с Китаем, желаю взять в жены китайскую принцессу, а также ежегодно получать 10 000 бочонков крепких напитков, 10 000 отрезов шелка, а также все, что было обещано в прошлых соглашениях: если это будет сделано, мы не будем совершать набеги на китайскую границу». Китайский посол, прибывший к шаньюю для переговоров, стал объектом насмешек. Татары отпускали язвительные замечания по поводу китайского наследника престола и его взаимоотношений с отцом. В ответ посол сравнил татар– кровосмесителей (особенно прежнего шаньюя Модэ) с дикими зверями. Посла заключили в тюрьму, ему удалось сбежать только через три года. Мать шаньюя слегла. Шаньюй, как и его потомок Аттила, обратился к гаруспикам. Два китайских перебежчика интриговали друг против друга в расчете на милость шаньюя. Это закончилось тем, что покоритель Коканда был принесен в жертву богам. Но боги этим не удовлетворились: на протяжении нескольких месяцев шел сильный снегопад, скот погибал, люди страдали от эпидемий, урожай пропал. Вдобавок ко всему хунну терпели поражения на полях сражений, погибли лучшие полководцы, и хунну были столь обескуражены этими напастями, что в течение нескольких лет вели себя тихо. Тем временем умер император Уди, к концу жизни горько сожалевший о своих суевериях, заставивших его погубить своего сына и наследника, и о своих амбициях завоевателя, повлекших за собой человеческие жертвы. Через три года, в 83 году до н. э., умер Хулугу. Татары видели на троне младшего брата шаньюя, человека с сильным характером, однако вдова Хулугу, желавшая отдать власть своему сыну, приказала убить брата Хулугу. Вся эта история сейчас кажется запутанной. По всей видимости, сын другой яньчжи, известной под именем Чжуанькюй, при помощи китайских перебежчиков сумел посадить на трон ее сына, шаньюя Хуаньди. Сын и братья Хулугу отказались присутствовать на церемонии в Городе Дракона. Неясно, был ли Хуаньди сыном, братом или кузеном Хулугу, с уверенностью можно сказать лишь, что новый шаньюй был очень молод и, по всей вероятности, находился под сильным влиянием матери и ее любовника – китайского советника. Тем временем набеги на китайские территории возобновились. Китайский советник пытался убедить хунну, что правильнее было бы построить укрепленные посты и обеспечить их оружием и припасами. Другие же указывали на то, что татары не сильны в обороне и, таким образом, эти форпосты рано или поздно будут захвачены китайской армией. Китаец посоветовал также отпустить всех китайских послов, и среди них Су У с его большим семейством. Упрямые татары продолжали совершать набеги, невзирая на то что тем самым лишь усугубляют свое положение. Они не желали прислушиваться к советам перебежчика, выступавшего за более миролюбивую политику. Младший брат шаньюя поддерживал китайского советника и, используя все свое влияние, призывал держаться в рамках закона. Вскоре китайский советник умер, за ним последовал и младший брат шаньюя, и на протяжении нескольких лет процветала политика насилия и грабежей. Тунгусский народ, известный в китайской истории под названием «ухуань», находился в состоянии войны с хунну. От пленных китайцы узнали, что тунгусской армии удалось осквернить могилы шаньюев. Поскольку ухуани создавали и Китаю немало проблем на востоке, китайцы решили поссорить два народа, чтобы впоследствии напасть на слабейшего. Ухуани потерпели поражение в сражении с хунну, и китайцы избрали их своей целью. Опасаясь за свою безопасность, хунну попытались заключить союз против Китая с кочевниками Кульджи и владыкой Уша. Хунну хотели заполучить китайскую принцессу, выданную за владыку Кульджи. Тот, в свою очередь, отправил в Китай послание с криком о помощи, и вот стотысячное китайское войско получило приказ выдвинуться за пределы Великой стены почти на тысячу километров. Правитель Кульджи вместе со своими беками и немногочисленным войском должен был поддержать китайскую армию. Китайцам удалось дойти до окрестностей Хамила и Баркула, но результаты были удручающими. Хунну, получившие известие о приближении неприятельского войска, поспешно переправили свои семьи и скот на север. В связи с этим несколько китайских генералов лишились головы или вынуждены были совершить самоубийство. Один-два более удачливых перешли на сторону врага, который, в свою очередь, потерял 40 000 воинов и 700 000 голов скота. Китайцы захватили в плен дядю шаньюя, его невестку и нескольких высокопоставленных сановников. Шаньюй пытался излить свой гнев на кочевников Кульджи, но ему помешал снег – выжила лишь одна десятая его армии. Вдобавок ко всему северные племена: теленгуты, киргизы или уйгуры – напали на хунну с севера, а ухуани – с востока, в результате чего политическое могущество хунну было окончательно сломлено. Одна треть населения и половина всего поголовья скота погибли от голода. Покоренные хунну народы вышли из вассальной зависимости и обратили оружие против своих прежних владык. Китайцы не преминули воспользоваться благоприятной возможностью и тоже нанесли удар. Вот так и случилось, что, когда в 68 году до н. э. умер Хуаньди, хунну находились в состоянии крайнего упадка. После Хуаньди на трон взошел его младший брат, левый чжуки-князь, Хюйлюй-Цюанькюй. По всей видимости, в этот период у хунну еще хватало сил удерживать Караходжо. Новый шаньюй сместил яньчжи Чжуанькюй, к вящему огорчению ее отца, и отдал роль первой супруги в своем гареме другой женщине. Поскольку ослабленные различными перипетиями хунну были не в состоянии совершать набеги на китайские территории, китайцы решили, что настало время для экономии, и убрали гарнизоны, располагавшиеся вдоль северного берега Желтой реки. Миролюбиво настроенный шаньюй воспринял это известие с радостью, он тут же созвал на совет своих придворных с целью выработки мирной политики сосуществования с Китаем. Однако советники шаньюя были настроены не так мирно. Разгорелась борьба за обладание Караходжо, население которого склонялось к союзу с Китаем и потому было выслано на запад. Хунну пытались выдворить китайских поселенцев и оказать давление на Кульджу и Кашгар. Ургендж, самое западное из владений хунну, тоже был втянут в войну, окончившуюся неудачей. Прежде чем шаньюй успел изменить стратегию, он был взят в плен и казнен. Экс-яньчжи, ревнивая Чжуанькюй, и ее брат не стали терять времени и, не дожидаясь созыва совета, или курултая, возвели на трон нового шаньюя Уянь-Гюйди. Неясно, кто был его отцом, известно лишь, что он был правнуком Увэя, а отец занимал пост правого чжуки-князя. Новый монарх незамедлительно предпринял попытку установить дружественные отношения с Китаем. К несчастью для своего народа, это был человек чрезвычайно жестокий, проложивший себе путь наверх по трупам. Он находился под сильным влиянием Чжуанькюй и ее брата. Законный наследник трона, Хуханье, сын Хюйлюй-Цюанькюя, нашел приют у отца своей жены, владыки крошечного государства, затерявшегося где-то между Самаркандом и Кульджей. Этот правитель в свое время попросил защиты у хунну, желая избежать тирании соседнего Самарканда.