было достаточно, чтобы укомплектовать милю двойных укреплений, ибо за первым валом ухмылялись деревянные зубцы второго. Сзади, в глубине долины, стоял в резерве Двадцать пятый полк, который должен был поддержать их, если будет тяжело. Вместе эти три полка составляли Пятый столичный пехотный полк, и до того момента всем казалось, что этого достаточно для отражения любой атаки кочевников.

Только начавшийся два часа назад штурм превзошел их худшие опасения. Они знали, что армия Йавенира прибыла к столице, полностью готовая к осаде. С батареями катапульт и баллист, с отрядами инженеров и группами, специализирующимися на штурме стен, но они не думали, что эти варвары так быстро перейдут к атаке. И атака на Валы Крегана с самого начала выглядела так, как будто это будет решающий штурм. Стремительный огонь заставил укрепления защитников за несколько мгновений расцвести тысячами стрел, а камни из катапульт и тяжелые снаряды из баллист не позволяли никому из солдат даже на мгновение поднять голову из-за укрытия.

А потом на штурма пошла се-кохландийская пехота. И это по всей длине валов одновременно. А посреди них, точно на стыке Шестьдесят седьмой и Тридцать девятой, появились осадные башни. Башни! Каким чудом? Дерьмовые кочевники должно быть привезли их под город по частям и собирали в течение ночи. Первая линия укреплений пала после часа ожесточенного, беспощадного боя, вторая - через полчаса. И нападавшим потребовалось менее четверти часа, чтобы пробить в валах дыры, достаточно большие для кавалерийских отрядов.

И теперь Самгерис-олс-Терса беспомощно наблюдал, как серая, сверкающая сталью масса конницы се-кохландийцев вливается вглубь долины.

Главные силы ударили прямо вперед, к возведенному князем Охар-ве-Раннином кургану высотой в двести футов, где были установлены пять огромных мачт, чтобы сигнальные флаги были видны через долину. Кочевники знали, что делали: без этих мачт имперские войска, оттесненные с первой линии обороны, будут полагаться на медленных, легко перехватываемых гонцов. А магов, обладающих аспектами, способствующим контакту на расстоянии, было мало, и все они служили в других местах.

Конница кочевников достигла кургана, эффективно окружила его с двух сторон, а затем двумя отрядами, имеющими копья с крюками, ударила по его вершине. Через некоторое время первая мачта покачнулась и упала.

Капитан штурмовой роты, стоявший рядом с командиром, подслеповато сощурился.

- Какой сигнал они подали последним, полковник? Самгерис-олс-Терса сердито фыркнул.

- Если я правильно прочитал, то, по-моему, это "Идите в жопу". Не задавай глупых вопросов, Имлех. Собери своих парней. Мы отступаем, пока они нас не отрезали.

Большая часть Шестьдесят седьмого все еще находилась на валах, но это был лишь вопрос времени, когда кочевники придут в себя, окружат и убьют их. Две роты, оборонявшие левый фланг полка, уже были оттеснены назад.

- Куда, полковник?

- Вон там, - командир указал на холм в нескольких сотнях шагов, который с этого расстояния выглядел так, словно был покрыт белым и розовый пухом. - В те вишневые сады.

Когда гонец сообщил шокирующую новость, император на мгновение выглядел удивленным. Нет. Неуверенным и растерянным.

По крайней мере, именно такое впечатление сложилось у Псицы за эти несколько ударов сердца, прежде чем Креган-бер-Арленс оправился от шока, наморщил брови и сердито скривился.

- Черт побери! Я не могу поверить, что он это делает. Лошадь! Я должен увидеть это своими глазами!

Никто не протестовал, и когда за спиной императора загрохотал пол палатки, Псица осталась с журналом в вытянутой руке в бессознательном жесте. Она вздохнула, и тут один из помощников бросил на нее понимающий взгляд.

- Какая лента?

- Синяя.

Синие ленты использовались для завязывания важных отчетов, но не самых важных.

- Положите это сюда, - он указал на стол, на котором уже лежало несколько других документов. - Он прочтет его, когда ситуация успокоится. Или нет.

* * *

"Холм возвышался пологим гребнем над долиной и выглядел как вытянутая и менее крутая версия кургана, который захватили се-кохландийцы. На самом деле это было несколько холмов; если бы вишневые сады были расчищены, было бы хорошо видно по крайней мере три холма, лежащие один возле другого, но промежутки между ними были малы и неглубоки, так что для обороны они не имели никакого значения".

Мужчина уже трижды прочитал этот отрывок и снова усмехнулся над ним с раздражением, переходящим в нетерпение. Нет. Конечно, Бессмертные лишили его таланта складывать слова в рассказ. Он слушал и читал множество описаний этих холмов, где их сравнивали с облаками, освещенными закатом, с самим солнцем, поднимающимся из-за горизонта, и с божественной пеной, омытой кровью героев - что бы это ни означало. А для него они были и всегда будут просто тремя лежащими рядом друг с другом невысокими холмами, которые много лет назад какой-то аристократ решил превратить во фруктовый сад. А поскольку он был помешан на вишне, то посадил именно эти деревья. В некоторых местах деревья росли так густо, что их кроны переплетались друг с другом, образуя крышу, иногда настолько низкую, что стоящие под ней солдаты не имели возможности нанести достойный удар сверху по голове.

Но в итоге пехота Меекхана была обучена избегать таких ударов. В отличие от кочевников, для которых сметающие сабельные удары были вполне естественны.

Мужчина вздохнул, раздосадованный тем, в каком направлении потекли его мысли, и потянулся за пером.

"Шестьдесят седьмой гарнизон на этих холмах насчитывал около двух тысяч ста человек. Под валом Крегана осталось более трехсот человек, и мы потеряли несколько десятков, отступив, когда легкая кавалерия зашла нам в тыл. Но большинство справилось, и когда мы вошли в тень вишневых деревьев, то обнаружили, что их густые ветви, спутанные и заросшие цветами, прекрасно защищают нас от стрел. Каждая стрела застревала в этих зарослях".

Писатель поморщился, досадуя, и зачеркнул слово "густые". Так звучало лучше.

«За холмами была свободная дорога в Новый город, и те, кто стоял позади, могли свернуть, чтобы увидеть доходные дома и дворцы ближайшего района. Между нами и городом было всего несколько парков и небольшой пруд. Собственно, правое крыло было прислонено к своим первым корпусам, левое, немного утопленное, прикрывалось Двадцать пятым, бросившимся на помощь, чтобы залатать брешь в обороне. Тогда я думал, что им хуже, потому что они стояли на открытой местности, не защищенные ничем, кроме стены щитов. Они затыкали часть Великого имперского вала своими телами, и мы все ожидали, что кочевники направят туда весь импульс атаки. Двадцать пятый полк Черной пустельги стоял под открытым небом.»

Но если бы враг всегда