поступал так, как ожидалось, Меекхан выиграл бы любую войну. Мы бы уже завоевали весь гребаный мир.

* * *

Креган-бер-Арленс остановил лошадь коротким, нетерпеливым рывком повода, и сопровождавшая его охрана окружила его двойным бронированным оцеплением. Жеребец императора вызывающе заржал и забил копытами на месте, а всадник ободряюще похлопал животное по шее. На протяжении всей битвы Креган-бер-Арленс ездил на скакунах, выбранных самим Ласкольником, длинноногих, быстрых и выносливых, и они также были приучены к бою, так, что временами казалось, что конь готов мчаться куда угодно, откуда доносились звуки боя.

Он улыбнулся про себя. Тут они бы договорились. Он и лошадь. Если бы это была крупная битва на широкой равнине, которую нужно было выиграть решающей последней атакой против врага, он бы сам возглавил атаку. И даже Великая Мать не остановила бы его.

Вместо этого ему пришлось защищать город. Огромный, раскинувшийся на многих холмах, укрепленный в основном земляными и деревянными укреплениями. Он собрал сорок шесть тысяч пехотинцев и почти сорок тысяч кавалеристов против, как сообщали шпионы, по меньшей мере, девяноста, если не сотни тысяч кочевников. Но конная армия Ласкольника ждала в резерве момента, когда Йавенир введет в штурм большую часть своих сил, так что в этот момент вся тяжесть битвы легла на пехоту.

А он не считал этого достаточным. Хотя пехоту, оборонявшую внешние районы, поддерживали добровольцы, отряды ремесленников, торговцев и даже горожане, этого все же было недостаточно, потому что общая протяженность трех линий насыпей вокруг столицы составляла сорок миль. Планы, которые они строили в последние месяцы, заключались в том, что они заставят се-кохландийцев пойти на штурм, сдадут первую, может быть, даже вторую линию обороны, вступят в бой между зданиями, а конная армия Ласкольника обойдет столицу и атакует Йавенира с тыла. В данный момент большая часть меекханской кавалерии находилась в десяти милях к востоку от города, спрятавшись в двух горных долинах. По плану они должны были выступить сегодня ночью, а утром идти в тыл врагу, занятому штурмом города.

Только вот, по последним данным, кочевники не очень-то стремились штурмовать внешние валы. Они уже разбили лагерь вокруг столицы, устроили окопы, расставили машины тут и там, но пока единственная атака была предпринята у входа в долину.

По дороге они встретили еще трех гонцов, и из их сообщений сложилась довольно стройная картина боя. Оба полка, защищавшие валы, сумели отойти, понеся потери, но сохранив боеспособность. Двадцать пятый полк, который был единственным резервом в долине, выдвинулся и занял позицию в четверти мили за курганом, захваченным се-кохландийцами, затыкая брешь между войсками, оттесненными с валов. В этот момент все три полка образовали вогнутую линию обороны, довольно неглубокую, но кочевники еще не сделали решительного шага, как будто скорость, с которой они взяли курган с сигнальными флагами, застала их врасплох, и они не знали, что теперь делать.

Император улыбнулся. И что, Йавенир, сын паршивой кобылы, ты думаешь, не уловка ли это? Ты не ожидал, что первым ударом ворвешься в долину, так же как и я не ожидал, что ты нанесешь удар с такой силой в этом самом месте. Вы подозреваете, что за спинами этих трех полков я спрятал целую армию? Если бы у меня была такая возможность, я бы ждал тебя за городом, придурок. И зачем ты вообще сюда лезешь?

Императорский отряд остановился на Лебедином холме, в том месте, откуда был виден маршрут Большой императорской гонки, протяженностью в несколько миль, очень сложной конной скачки, которая проходила в долине несколько раз в год. А вместе с этим открывалась великолепная панорама на всю долину Саверад. Подъем на расстоянии чуть более двух миль уже был покорен, и даже с этого расстояния он мог видеть широкие проломы в крепостных валах. Курган Вех-Раннина, холм, с которого флаги должны были передавать приказы войскам в долине, в этот момент находился в руках пехоты се-кохландийцев. Разведчики уже успели доложить ему, что движение, видимое на его вершине - это баллисты и катапульты, которые кочевники устанавливали там. Когда они закончат, огонь будет вестись на триста, может быть, четыреста ярдов вокруг. Это объясняло задержку штурма, очевидно, Отец Войны также знал, что это самое важное сражение, которое он вел с первого дня вторжения, и он не собирался ничего отдавать на волю случая.

Император перевел взгляд на курган.

- Что ты задумал, сукин сын? - пробормотал он себе под нос, думая о Йавенире.

До сих пор вождь се-кохландийцев то и дело удивлял их скоростью, маневренностью, свирепостью и непредсказуемостью своих атак. В каждом сражении он наносил удары, внезапно отступал, делал ложные отступления, искал брешь в обороне Меекхана и, найдя ее, бил со всей силы. Здесь, однако, он атаковал так, словно был имперским генералом, так… математически.

Молодой правитель сжал кулаки. Это он задумал? Будет борьба до изнеможения?

Он отчетливо видел, как из-за линии захваченных валов выходят грозные ряды се-кохландийской кавалерии. Они проехали артиллерийскую насыпь, затем всадники сошли с лошадей и образовали ровные четырехугольники- каре. Возможно, они и проигрывали меекханской пехоте в плане подготовки и вооружения, но их дисциплина уж точно не уступали ей.

Император кивнул, когда на него снизошло внезапное осознание.

Так ты знаешь, сколько у меня пехоты, а, сукин сын? Вы все прекрасно знаете, поэтому не нападаете на город, потому что какой в этом смысл? Мы выпустим из тебя кровь, как из свиньи, за минуту. Но если вы заставите нас сражаться в этой долине, если вы заполните ее войсками, нам придется перебросить сюда войска из города, ослабить валы вокруг него. И тогда вы ударите по ним со всей силой. У вас достаточно людей, чтобы провести два сражения: одно здесь, а другое - при штурме внешних укреплений.

Не жди, ублюдок. Я не созову ни одного солдата с главных валов, Пятому полку придется справляться в одиночку.

Он подозвал рукой ближайших гонцов.

- Приказы командирам Двадцать пятой, Тридцать девятой и Шестьдесят седьмой армий. Они должны держаться любой ценой. Ни шагу назад.

* * *

Самгерис-олс-Терса фыркнул от досады, на что посланник заметно покраснел. Такое выражение пренебрежения при получении императорских приказов было… непростительно.

- Ни слова о подкреплении, да? Мальчик? Ни полслова. Я должен удерживать эти холмы с двумя тысячами человек, и если я поставлю их щит к щиту, мы даже не создадим тройную линию.

Они стояли на вершине среднего холма, под навесом из цветущих ветвей вишни. Вокруг них ровными рядами росли деревья, тысячи деревьев.