Возвращаюсь к прерванному занятию и снова ласкаю возбуждённый клитор, сквозь ткань сарафана сдавливаю губами соски. Девчонка упирается руками мне в плечи, отталкивая, и при этом сама трётся бедром о мой каменный стояк. Да я так кончу ещё до того, как войду в неё. Хватит прелюдий, пора уже хоть куда-нибудь трахнуть эту недотрогу, мой член болезненно пульсирует, требуя разрядки.

Стоит чуть ослабить хватку, и она начинает извиваться, пытаясь вылезти из-под меня, глаза горящие, безумные и умоляющие. «Пожалуйста, не надо. Я ещё девственница!» Второй раз за вечер девчонка вводит меня в состояние ступора. Если первый хук я перенёс на ногах, то этим апперкотом она меня отправила в нокаут. И тут меня пробирает смех, да так, что не могу остановиться, даже слёзы на глазах выступают. «Это ж прям анекдот! Монашка в борделе!» — выдавливаю и начинаю хохотать ещё сильнее.

Мелкая чертовка резко вскакивает и несётся к выходу, поправляя сбившееся платье. Хлопок двери — остаюсь один, со зверским стояком, початой бутылкой виски и отпускающим приступом смеха — интересное сочетание. Я ожидал иного исхода вечера. Ну ладно, Маша-мышь, никуда ты от меня не денешься, не получилось сегодня, поимею тебя в следующий раз. Естественно, не поведусь на сказки о девственности, ведь сегодня чувствовал, как текла эта шлюшка. Хотя доля сомнений всё же присутствует: то, что я принял за робость и сжатость могло быть и неопытностью. Но тем интереснее будет обучить малышку.

Я выпиваю пару стопок подряд, но возбуждение не спадает. От меня пахнет этой тихоней, кажется, что она ещё рядом: испуганно заглядывает мне в глаза, повторяет: «Нет-нет!», а сама прижимается и прерывисто вздыхает.

Резко вдавливаю кнопку вызова, и в кабинет влетает Андрей, будто под дверью стоял. Вид бледный, несчастный, словно я тут его жену пытался трахнуть, а не левую танцовщицу.

— Андрюх, позови сюда Наташку, скажи, что сегодня может больше не выходить на сцену. Пусть сгоняет в душ и шевелит сюда. И принеси ещё бутылку вискаря. Походу, сегодня моим танцовщицам разрешается слегка прибухнуть.

Наташа прибегает через двадцать минут, за это время успел уже нормально набраться.

— Проходи красавица, присаживайся. Выпей с боссом. Считай, что сегодня Юрьев день, а я тебе не барин.

Она лишь хлопает нарощенными ресницами и вопросительно улыбается. Ладно, я её позвал не разговоры разговаривать.

— Выпей, раздевайся и отсоси для начала! — перехожу на более доступный язык.

Она послушно и механически выполняет команды: становится на колени и расстёгивает ширинку моих джинсов. Я прикусываю губу, когда она умело начинает полировать член, поигрывая язычком с головкой. Уже через пару минут вгоняю свой прибор ей на всю длину и обильно кончаю.

Откинувшись на спинку дивана, наблюдаю, как Наташа медленно поднимается с колен, аккуратно вытирая подтёки туши: кажется, я вошёл слишком глубоко перед тем, как кончить. Хотя ей не привыкать, если бы за глубокий минет давали награды, то Ната взяла золото. Смотрю на её идеальное лицо: пластические хирурги и косметологи неплохо поколдовали, но в чертах нет жизни и огня, а глаза усталые и пустые. Не то, что у Маши.

— Выпей малышка! И поезжай домой, посетителей сегодня почти нет. И вот, возьми. Считай, что это за приват танец! — я достаю из кошелька несколько пятитысячных банкнот и протягиваю ей в надежде, что хоть это вызовет какие-то эмоции, но её лицо всё так же безучастно. Быстро облачившись в сценический костюм — хотя что там надевать: несколько клочков ткани на верёвочках — берёт протянутую мной стопку, сохранившую отпечаток помады Мышки. Неожиданно она с размаху кидает рюмку о стену, затем хватает бутылку и пьёт прям из горла, даже не морщась.

Эти женщины сведут меня с ума сегодня! В глазах Наташи ненависть, кажется, сейчас швырнёт мне деньги в лицо, но вместо этого она резко поворачивается и уходит, хлопнув дверью.

Глава 7

Маша

— Мария Ивановна!

Я ускорила шаг, делая вид, что не услышала, но нога, растëртая стрипами, к которым так и не смогла привыкнуть, не позволила мне успеть скользнуть в спасительный кабинет.

— Мария Ивановна! Я к вам обращаюсь! — потная вялая ладонь ухватила меня за предплечье.

Я вдохнула, выдохнула, натянула дежурную улыбку и лишь тогда повернулась к Дмитрию Сергеевичу, школьному директору, по прозвищу «Боров».

— Доброе утро, извините, я спешу на урок! — попробовала высвободить руку из его пальцев-сосисок, но безрезультатно.

— Вы не спешите, вы уже опаздываете. А это разные вещи. Я ознакомил всех с приказом, что учитель должен быть в гимназии за сорок минут до начала занятий. Вы игнорируете мои указания, пренебрегаете правилами. А мы, между прочим, не какая-то деревенская школа, а лицей!

Тут я чуть не хихикнула настолько гордое и одухотворенное лицо было у Борова, даже глазки к потолку закатил от удовольствия.

— Не надо так ухмыляться, милочка! Вам повезло работать в этом образовательном учреждении, куда мечтают попасть преподаватели и с большим стажем. Идите на урок, а в четырнадцать тридцать жду вас у себя в кабинете, продолжим этот разговор.

День до обеда я провела как на иголках. Грядущая встреча с директором нависла дамокловым мечом, в голове я перебирала варианты, как её избежать: прикинуться больной, сослаться на неотложные обстоятельства, вызвать родителей Сергеева за очередную разрисованную парту. «Надо не забыть сказать его матери, чтобы отдала парня в художку — у него явный талант!» А может просто уволиться из этого элитного лицея и перейти в школу попроще, и чтоб директором была женщина — пусть хоть престарелая грымза.

Стрелки часов, будто застывшие на месте, вдруг ускорили свой бег, приближая неминуемый момент встречи с Боровом. Стёрла и без того незаметный макияж, завязала неаккуратный хвост, вот ещё бы прыщ вскочил, когда он так нужен.

В назначенное время переминалась с ноги на ногу у кабинета, не находя в себе сил постучать. В конце концов, когда торчать на пороге стало уже неприлично — поймала несколько заинтересованно-ехидных взглядов, я одёрнула постоянно задирающееся платье и тихонько поскреблась в дверь. Один, два, три, четыре, пять, — секунды ползли лениво, словно издеваясь, — ну всё, приходила, мне никто не открыл. Стоило подумать об этом, дверь распахнулась.

— Проходите, Мария Ивановна, присаживайтесь! — Боров уже тянул меня вглубь кабинета.

Мне он кивнул на яркий стул, явно решение дизайнера: дорого, неудобно, гармонирует с обоями и абстрактными картинами.

Сам Дмитрий Сергеевич устроился в монструозном кожаном кресле. Уверена, что его он выбирал самостоятельно.

— Что-то у вас усталый