Упираюсь пятками в матрас и дергаюсь, чтобы оторваться от него, но куда там. Миша перекладывает ладони на мой живот и вжимает меня в постель.

– Не дергайся, – рычит, практически не отрываясь от своего «лакомства». – Еще разок.

– Миша, я не могу, – стону протестующе. – Пожалуйста, – жалобно так, но на него это не действует.

Я снова взлетаю, и только тогда он отрывается от меня, оставляя дрожать, раскинувшись на кровати. Затуманенным взглядом я наблюдаю за тем, как Миша, сев на пятки, стягивает футболку, которую надел, видимо, чтобы сбегать к соседям. Потом садится на край кровати и снимает джинсы с носками, избавляется от боксеров. Я сейчас в таком состоянии, что даже не могу оценить его член. Как позже покажет практика, зря. В момент, когда Миша раздевается, у меня еще есть шанс убежать от него с криками, но я им не пользуюсь. Лежу и пялюсь на то, как он вытаскивает из прикроватной тумбочки ленту презервативов, отрывает один и бросает остальные на столешницу.

– Не уберешь на место? – спрашиваю, растягивая слова.

– Они еще пригодятся.

– Самонадеянно.

– Я надеюсь, ты выспалась прошлой ночью, – тише произносит он, раскатывая презерватив по члену. Да-да, в этот момент я наблюдаю за ним, но пока еще не осознаю масштабы… трагедии.

Справившись с резинкой, Миша нависает надо мной, поднимает одну мою ногу, бережно укладывая ее на свое бедро, а потом проталкивается только головкой. Сейчас, после пары оргазмов, я готова изображать нереальное удовольствие, чтобы он получил свое. Баш на баш, как говорится. Но вот чего я точно не ожидаю, так это того, насколько сильно он меня растянет и заполнит собой, коснувшись кончиком какой-то точки внутри меня… Ладно, я массажист, хорошо знакомый с анатомией, и прекрасно понимаю, на какую именно точку нажимает этот каменный… хм… жезл. Но, твою ж мать, я ведь совершенно не готова к еще одному оргазму! И вообще я не способна получить удовольствие от члена. Так я думала ровно до того момента, пока медленные, размеренные толчки не превратились в короткие и жесткие. Я вцепляюсь в спину Миши, царапая ее, чувствуя каждое его движение. По мне словно провели ток, который теперь мелкими искрами возбуждает каждое нервное окончание. Внизу живота ноет, грудь наливается тяжестью, а в голове плотный туман и паника. Я сейчас отключусь. Только жесткая хватка широкой ладони на моем бедре позволяет мне все еще оставаться в этой реальности.

– О, боже, я не готова, – шепчу лихорадочно, но подаюсь вперед, противореча своим словам. Потому что надо же проверить теорию. Дело, получается, не во мне? – Миша, я… Миша…

– Да, Белочка, давай.

Последнее слово он выделяет особенно жестким тоном и делает резкий толчок, от которого все мое тело натягивается как струна. Выгибается, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает строй колючих мурашек, но все это тонет в огромном потоке жара, зарождающегося внизу живота и растекающегося по всему телу. Меня накрывает оргазм такой силы, что я не могу перестать дрожать. В глазах темнеет и, кажется, немного немеют губы. Я сейчас просто умру от этих ощущений.

Миша дает мне пару мгновений, чтобы хотя бы вдохнуть немного воздуха в горящие легкие, а потом ускоряет толчки, наконец доводя себя до пика. Каждый раз, когда мужчина кончал на мне, я смотрела в его лицо. Потому что просто лежать со скучающим видом неинтересно, а тут хоть какое-то развлечение, если не считать бесполезных обратно-поступательных движений. И каждый раз это было одно и то же выражение: как будто я его член не стенками влагалища сжимаю, а, как минимум, изобрела испанский сапожок для драгоценного мужского достоинства. Но Миша кончает эффектно. Как ни странно, его глаза распахнуты и смотрят прямо на меня. Они очень темные сейчас, веки слегка опущены. Губы приоткрыты, и через них вырывается негромкий утробный рык. Ох, красиво как! Хоть рисуй его. Я, правда, не умею, но если бы умела…

Михаил падает рядом со мной, и мы оба тяжело дышим. Я пытаюсь прийти в себя, чтобы проанализировать свое состояние, но все, что я сейчас чувствую – это блаженство. Вот теперь не жалко и умереть, потому что я впервые получила оргазм не от стимуляции клитора, а потому что мужик самозабвенно долбился в меня. Я готова даже поаплодировать этому самородку. Но позже. Надо хоть чуть-чуть отдохнуть, сейчас я не способна даже поднять руки, чтобы сомкнуть ладони.

Я уже в четвертый раз падаю на кровать, задыхаясь, и готова умолять Мишу оставить меня в покое. Он подтягивает меня к своему неугомонному телу и крепко прижимает, заставив положить голову на его грудь. Слышу, как часто барабанит его сердце, в такт моему собственному. Я не решаюсь положить руку ему на живот или, тем более, обнять, потому что это не мой мужчина. И вообще все, чего я сейчас хочу – это уснуть на часик, чтобы перезагрузиться, а потом сбежать, не оглядываясь. Ну и аппетиты у этого мужчины! Просто сногсшибательные, и это сейчас не аллегория. Я трусь щекой о грудную клетку Михаила, устраиваясь поудобнее.

– Ты только с войны или из армии? О, Боже, ты, наверное, только из тюрьмы, вышел! – ахаю я от ужасающей догадки.

Грудная клетка Миши ходит ходуном от смеха.

– Что? Это что за чушь?

– Мужчины любят секс, но не настолько. У тебя его давно не было?

– Давно не было, – нехотя отвечает он. – Но… тюрьма?

Он снова засмеялся, а я чувствую, как меня покидают силы, и зеваю, широко раскрыв рот и совсем не прячась.

– Значит, очень давно не было. А почему?

Я прикрываю веки. Миша начинает отвечать, но я его уже не слышу, потому что отключаюсь.

Просыпаюсь как от толчка. Нет, не того, о котором вы сейчас подумали. А такого легкого в спину. Разлепляю налитые свинцом веки и поворачиваю голову. Ага, не как от толчка, а именно от него. Мишина ладонь упирается в мою спину, пытаясь что-то, видимо, нащупать. Она шарит по позвоночнику, а потом находит талию и, обняв за нее, Михаил резко дергает меня на себя, впечатывая в свое тело. Издает шумный выдох и снова засыпает. Я понимаю, что мне бы, по-хорошему, сейчас выскользнуть из его захвата и сбежать, но в его объятиях так сладко спится, что я решаю дать себе еще немножко времени на восстановление. Потом я точно встану и тихонько уеду.

Но тихонько не получается, потому что Миша просыпается раньше меня и к тому времени, как я наконец открываю глаза, уже слышу негромкий разговор из кухни и стук посуды. Встаю с кровати, проскальзываю в ванную, где на скорую руку привожу себя в порядок, принимаю быстрый душ и одеваюсь, и только потом появляюсь на пороге кухни. Замираю, глядя, как два вчерашних амбала уплетают оливье. В момент моего появления Миша как раз ставит на стол чашки с кофе. Он переводит на меня взгляд и улыбается.

– Доброе утро. Присоединяйся.

Я крепче сжимаю в руке микроскопическую сумочку, с которой появилась в этой квартире, и осознаю, что мне лучше ретироваться.

– Доброе. Спасибо, я не голодна. – Поднимаю телефон как доказательство моего вранья, и тыкаю в него пальцем. – Мне надо срочно бежать. Подруга позвонила, у нас в квартире потоп. Там соседи сверху, видимо, хорошо отпраздновали, что теперь нас заливает.