– Это я, – одними губами ответил он, но даже не заметил, как тихо прозвучал его голос. – Это я, Генри. Привет.

– Мой Генри? – Сората склонил голову к плечу. Он не верил, словно что-то в нем противилось этому. Словно он запретил себе в это верить. – Но… откуда?

Его взгляд беспомощно метнулся Генри за спину, потом обратно, несмело скользя по его лицу.

Макалистер был слишком близко, чтобы не протянуть руку и не коснуться друга. Он так и поступил, но пальцы поймали лишь воздух – Сората отшатнулся, обнимая себя за плечи. Стали видны запястья и кисти со свежими ссадинами, еще кровоточащими. Будто заметив это, Сората поспешно опустил руки.

Генри больше не мог на это смотреть. Он схватил Сорату за плечи и чуть встряхнул. К горлу подкатил ком, и, чтобы не дать ему прорваться, быстро заговорил:

– Прости, что без предупреждения, но… Я должен был вернуться, Сората. Я должен был вернуться, потому что это моя судьба. Мне вообще не следовало тебя оставлять, потому что поодиночке нам не справиться с этой жизнью. Понимаешь? Я гнал эти мысли прочь, но духи мне подсказали, указали верный путь. Мне кажется, тебе угрожает опасность. Я… я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Но ты не в порядке.

Вывалив все это, он замолчал, жалея о своих словах и радуясь, что смог их произнести. Даже если сейчас ему укажут на дверь, он будет бороться. Пожалуй, эта уверенность делала его счастливым.

– Генри, – повторил Сората. – Какая опасность? Кто тебе такое сказал…

Он вдруг покачнулся и начал медленно оседать на землю.

– Сората! Черт, Сората! – Генри подхватил обмякшее тело, почти не ощущая его веса. Из лица Кимуры окончательно ушли все краски, черные тени под глазами обозначились ярче. С приоткрытых посиневших губ едва-едва срывалось неровное дыхание. А еще он казался до ужаса холодным.

– Макалистер, не стойте столбом. Нужно отнести его в дом и согреть.

Курихара тоже вышел из додзё и без приветствий принялся отдавать распоряжения. Удивленным он точно не выглядел. Прямо встретил взгляд Генри, но даже не улыбнулся в знак узнавания:

– Слышали? Несите.

Генри собрался взять Сорату на руки, но тот внезапно воспротивился. Ледяные ладони уперлись Генри в грудь.

– Не… надо. Я сам.

Но он выглядел таким слабым, что его словам не было веры. Кроме того, его начало трясти в ознобе, так что зубы застучали друг о друга. Генри охватила паника.

– Что с ним, Хибики?

Парень остановился рядом и со странным выражением посмотрел на Кимуру.

– Ему нужно тепло, Макалистер. Разве вы не за этим прилетели?

Семейный врач закончил довольно быстро. Пожилой японец с такими узкими глазами, что даже круглые очки с толстыми линзами не спасали положение, что-то негромко сказал Курихаре и ушел. Сората лежал на кушетке в маленькой светлой гостиной, оформленной под английский салон. Золотисто-бежевые обои с королевскими лилиями, белоснежный потолок, блестящий паркет, дорогая мебель и белый рояль возле выхода на застекленную террасу с плетеной мебелью и горшками с экзотическими цветами. И посреди этого утонченного великолепия – слабо и хрипло дышащий Сората, по самый нос закутанный в белый мохнатый плед и обложенный декоративными подушками.

– Так в этом причина твоего звонка?

Макалистер поднялся из кресла и подошел к Курихаре. Юноша кивнул:

– Как всегда, проницательно, Макалистер. Я действовал на свой страх и риск, но вы же видите, как ему плохо.

– Вижу, – не мог не согласиться Генри. – Только его здоровье никак не связано со мной. Я не врач и не волшебник. Я не могу ничего поделать, даже не понимаю, что с ним.

Курихара облокотился о крышку рояля и сунул руки в карманы. За два минувших года он еще вытянулся, стал шире в плечах, взрослее и увереннее. Подростковая настороженность и озлобленность на мир превратилась в неоспоримую мужскую привлекательность.

– Нет, тут вы ошибаетесь, Макалистер. Ему можете помочь только вы, – Хибики вдруг выпрямился и, оказавшись с Генри лицом к лицу, лишь чуть приподняв подбородок, жестко сказал. – Я чувствую, что лишь вы поймете суть проблемы. Она лежит где-то в иной плоскости, куда всем нам путь закрыт. Понимаете?

Генри медленно кивнул, оглянулся на Сорату. Тот уже спал, беспокойно, но все же сон должен пойти ему на пользу. Солнце светило в окна, и кушетка утопала в теплых желтых лучах.

– Что говорит врач?

Хибики передернул плечами:

– Одно и то же. Хроническая усталость, помноженная на малокровие. Рекомендации – сон, покой, обильная еда. Но я уверен, что это лишь самая верхушка, вы же понимаете, о чем я. Это происходит с ним не просто так, должна быть причина, и увидеть ее можете только вы.

Генри снова бросил взгляд на Кимуру. Тот беспокойно вздрагивал всем телом и вновь замирал, как будто видел страшный сон.

– Еще кое-что, Макалистер.

Генри обернулся, но Курихара тоже смотрел на Сорату. Его профиль был идеален и столь же идеально строг.

– Если есть что сказать – говорите сейчас, потом может быть поздно.

С этими словами он прошел мимо и покинул гостиную, оставив их наедине. И Генри показалось, что он почти физически ощущает окутывающие его тоску и боль. Хибики знал, что говорил, потому что сам слишком многого не успел сказать Сэму. А Генри еще мог не повторить его ошибок.

Сората застонал во сне и пробормотал что-то неразборчиво, точно оправдываясь. Генри отбросил грустные мысли, присел рядом прямо на полу, подложив подушку. И почти уже задремал, как почувствовал, что в комнате они не одни. Обычное зрение ничего не дало, но Генри ощущал постороннее присутствие, точнее сказать, потустороннее. Ему даже чудилось дыхание, как если бы рядом стоял человек. Но скоро это чувство ушло, они снова остались одни, и Сората беспокойно заворочался.

– Что? – Генри склонился над ним, пытаясь разобрать слова. – Что, Сора? Что мне сделать?

– Не уходи! – вдруг вскрикнул Кимура и резко распахнул глаза. Сначала в них не было ничего, только сонный дурман, потом промелькнуло узнавание и… стыд.

– Прошу прощения, – он поморщился и, выпростав руку из-под пледа, потер лоб. Бледность покидала его, но все равно Сората выглядел больным. Генри много чего хотел ему сказать, но язык вдруг онемел во рту. Фразы застревали где-то в горле, и каждая из них казалась надуманной и неуместной.

– Ты потерял сознание, – словно бы оправдываясь, сказал он и нехотя выпрямился, присаживаясь в ногах.

– Прошу прощения, – повторил Сората и прикрыл глаза ладонью. Только вот Генри хотел услышать не это, еще не знал, что именно, но точно не это. – Это была трагическая случайность.

– Ага, конечно, – не сдержал Генри здорового скепсиса. – Ты понимаешь, почему я прилетел?