— Но и восторга не показываешь, — криво ухмыляется Илья.

— Это слишком неожиданная новость, чтобы быть в восторге.

— Ясно, — кивает Илья. — Ты не веришь в меня. Всегда меня недооценивал.

— Я лишь пытаюсь понять, как все это будет выглядеть. Ты меня удивил. Я не ожидал таких заявлений от тебя. Что ты хочешь? Чтобы я прыгал от восторга? Ну мы, по-моему, не в том возрасте. Тем более в такое время, когда поезд практически сошел с рельс…

— Вот именно, Марк! — Илья вскакивает и начинает ходить по кабинету. Он активно жестикулирует и явно раздосадован. — Поезд УЖЕ сошел с рельс и едет вниз к обрыву. Я предлагаю тебе помощь, а ты презрительно хмыкаешь мне в ответ!

— Презрительности я не выказывал, — едва разомкнув губы, говорю я. Откидываюсь на спинку кресла и занимаю наиболее непринужденную позу.

— А выглядело все именно так! — он останавливается и пристально смотрит на меня. — Мы в одной обойме уже сколько? Пять лет? Семь? Я тебя хоть раз подводил?

— Нет, — отрицательно мотаю я головой. — Но последнее время я тебя не узнаю. Твои выходки порой меня сильно удивляют. И это еще мягко сказано.

— Да уж кто бы говорил, — язвительно замечает Илья. — Я знал, что так будет. С самого начала знал. Дело ведь в ней, так?

— В ком?

— Не придуривайся. Ты прекрасно знаешь о ком я говорю, — Илья сжимает кулаки, а желваки на его шее выпирают. — О нашем шеф-поваре. Я сразу все понял, как только увидел, как ты на нее смотришь.

— Как я на нее смотрю? — вспыхиваю я.

— Как кот на валерьянку, как коала на лист эвкалипта. Ты же спишь с ней! Так?

— Тебя это не должно касаться, — тут же вскакиваю.

Мы смотрим друг другу в глаза. Воздух в комнате так напряжен, что кажется будто вот-вот засверкают молнии.

— Нет, это касается меня, Марк, — презрительно говорит Илья. — Еще как касается! Это из-за нее тебя почти месяц не было в ресторане, где мне одному приходилось разгребать все это дерьмо.

— Тебя для этого и наняли! — выплевываю ему прямо в лицо. Еще одно слово и его зубы полетят на этот дубовый пол.

— Вот и проявляется твоя сущность. Говорили мне…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он не успевает договорить, как раздается трель смартфона. Если бы не этот звонок, кто знает к чему бы привел наш разговор.

— Да? — говорит в трубку управляющий, подойдя к столу. — Когда? … Где это? … Ясно. — он нажимает отбой и хмуро смотрит на меня. — Пойдем. Ты охренеешь, когда увидишь!

Мы продираемся сквозь толпу официантов и поваров, которая столпилась у дверей ресторана. Персонал завороженно смотрит в одну сторону. Я выскакиваю на улицу и смотрю по направлению их взглядов. Прямо через дорогу стоит небольшой старенький минивен непонятной марки с открытым багажником. Около него возвышается приличных размеров лестница, опертая на громадный билборд. Двое мужичков на самом верху заканчивают свою работу — довешивают правый угол красно-черного плаката. На нем изображено испуганное лицо девушки, которая прижала обе руки к щекам и открыла рот. А сверху крупными буквами:

«ЖИЗНЬ — САМОЕ ДОРОГОЕ, ЧТО У НАС ЕСТЬ! БЕРЕГИТЕ ЕЕ! ЕШЬТЕ У НАС!»

И подпись ниже:

«ТРИ КИТА»

— Да бля-я-я-ядь! — ору я на всю улицу, сжимая кулаки.

Злость застилает мне глаза, я мчусь через дорогу к билборду. Отпрыгиваю в сторону от проносящейся мимо машины, которая истошно сигналит. Но бегу дальше, только отмахнувшись. Во мне два стакана виски и инстинкт самосохранения забился где-то далеко внутри.

— Эй вы! — ору я мужикам наверх, задрав голову. — А ну снимайте это говно нахер отсюда!

— Ты кто такой? — хмыкает один из рабочих. Он крупнее и на голову выше своего напарника. Светлые волосы на яйцеобразной голове подстрижены в короткий ежик.

— Хозяин этого ресторана! — указываю рукой на «Есенин».

Яйцеголовый опирается на поручни билборда, смотрит на меня сверху вниз и сплевывает вниз

— И? — коротко спрашивает он.

— Хули «и»? Я тебе сказал — снимай это говно!

— Ты хозяин билборда?

— Меня не ебет кто хозяин. Я сказал тебе снимать!

— Ну, раз ты не хозяин, меня не ебет, что ты сказал, — пожимает плечами яйцеголовый.

Ко мне сзади подлетает Илья и хватает за плечо.

— Пойдем, Марк. Они тут не причем, — говорит он.

— Ах, тебя не ебет, — ору я яйцеголовому. — Давай спускайся! Тебя это сейчас очень заебет.

— Да без проблем, — пожимает плечами мужчина.

— Марк, пойдем, — тянет меня за руку Илья. Я вырываю плечо из его хватки.

— Давай-давай. Сейчас ты быстро снимешь, все что повесил. И у хозяина разрешения не спросишь, — ору я.

— Марк! — уже кричит Илья, выскакивая передо мной. Он пытается посмотреть мне в глаза, схватив за плечи, но я все время выглядываю из-за его головы.

— Да я уже иду, — спокойно отвечает яйцеголовый, спускаясь по лестнице.

— Быстрее давай, — я пинаю лестницу, которая угрожающе покачивается.

— Э, бля! — срывается на крик, испугавшийся яйцеголовой. — Ты что долбанутый?

— Спускайся, не останавливайся.

Ко мне подбегает су-шеф Андрей и еще двое здоровых поваров из ресторана — один горячего цеха, а второй, как ни странно, кондитер.

— Марк Давидович, вам нужно успокоиться, — испуганно произносит Андрей, возникая передо мной.

— Давай-давай, шевели ногами, — продолжаю я орать наверх.

— Уводите его, — бросает Андрею Илья.

Мужчины буквально хватают меня под руки и несут обратно в ресторан. Я пытаюсь вырваться, но тщетно. По пути еще выкрикиваю ругательства. Илья остается у билборда и о чем-то говорит с яйцеголовым. Видимо, успокаивает и приносит глубочайшие извинения. Плевать.

Когда меня подволакивают ко входу в ресторан из дверей выбегает испуганная Агата, в чепчике и фартуке.

— Что здесь происходит? — возмущенно восклицает она. И тут же замирает в ужасе, глядя на билборд на другой стороне дороге. Ее глаза округляются, а рот непроизвольно открывается. — Охереть! — только и удается произнести ей.

— Боровиков, сука! — гневно произношу я, измеряя шагами свой кабинет.

Илья сидит в моем кресле за столом, а Агата аккуратно присела на краешек дивана.