он слова командира и отпрыгнул в сторону, перекатываясь на спину и поднимая арбалет. Под деревом, среди свисающих пластов старого выцветшего мха, сидел огромный сварт! Планер Гауса упал прямо рядом с ним, и теперь хищник мог в любую секунду схватить пилота своими острыми челюстями! Однако когда животное вздрогнуло, готовясь к броску, из посоха дикарки вырвался ослепительный луч. На этот раз свет был гораздо ярче, и Гаус заслонился рукой. Сварт тихо осел вниз, глаза его закрылись, челюсти сжались.

— Уходи! — произнесла дикарка.

— Ты… говоришь на нашем языке?

— Уходи!

— Думаешь, я боюсь твоей магии? — Гаус не решался поднять арбалет, хотя всё внутри него требовало сражаться. — Зачем ты спасла меня?

Рядом послышалось шипение. «Громовые камни! У меня же полный планер этих камней!» — Гаус бросился прочь от разбитой машины, и в это мгновение прогремел взрыв.

Словно в густом тумане, какой бывает над северным ущельем, Гаус видел, как с планера скинули верёвку. По другим верёвкам скользили вниз пилоты десанта. Большой четырёхкрыл — флагман из Первой башни — парил над ними в высоте. Всего этого не было в плане атаки, и Гаус подумал, что это лишь видения, вызванные шоком от взрыва, а он, быть может, лежит без сознания. Гаус схватил верёвку — на мираж не похоже. Он подтянулся, поставил ногу в закреплённую на конце дугу. Планер начал приближаться, поверхность — удаляться от Гауса. В голове шумело, глаза слезились, и он не мог разобрать, что происходит внизу.

Вот он уже лежит в большом планере.

Вот они поднимаются; теперь снижаются.

Посадка. Кто-то трясёт его за плечо, но вставать не хочется, а хочется ещё полежать в уютном планере, в чудесном планере, и лучше бы он к тому же летел вверх, к самому небу, а затем в космос…

Глава 11. Пленница

— Голова больше не кружится? — Ленц присел рядом с Гаусом, протянул ему шарик ореховой пасты.

— Да в порядке я, что ты как нянька, — Гаус дёрнул ушами, засунул сладкое лакомство в рот и принялся жевать.

Они сидели возле Башни, рядом со стрельбищем. Вдалеке, у мишеней, командир Латес о чём-то спорил с двумя старшими пилотами. В воздухе кружили насекомые, и звук их полёта вызывал в голове Гауса образ летящего сварта.

— Слышал? Поймали одну из дикарок, колдунью.

— Поймали? — удивился Гаус.

— Ну да. Для этого затевалась вся операция. Только от нас эту часть держали в тайне.

— Значит, нас использовали в качестве отвлекающего удара?

Ленц пожал плечами и достал ещё пару ореховых шариков.

— Ленц, слушай, это не хорошо.

— Что нам не рассказали весь план?

— Да. Разве это не странно?

— Наверное, так было нужно. Секретность, всё такое…

— Секретность! Мы же едины! Мы должны доверять друг другу. Ладно, ты прав: не нам обсуждать решения магистров.

— Угу.

— А что с дикаркой? Той, которую поймали.

— Говорят, она в подвале сидит. Я её не видел: туда никого не пускают. Но Вебер рассказал, что она совсем молодая, вроде нас. Хотя, раз это ведьма, то ей может быть и тысяча лет — вдруг они вечно живут?

— Брось, никто не живёт вечно. Не говорил он, как она выглядела? Не было у неё посоха?

— Точно, был! Это ведьмовское оружие. Стреляет лучом света и парализует ненадолго. А ещё может портить технику.

Гаус нахмурился:

— На самом деле меня не сварт сбил.

— Не сварт?

— Луч. Вспышка. Из такого же посоха.

— Чего же ты об этом не доложил?

Гаус замолчал, вспоминая события минувшего бурного дня. Затем, будто решив что-то, тихо произнёс:

— Та дикарка, что сбила мой планер, затем спасла мне жизнь. Подстрелила своей магией сварта.

— Шутишь?

— Подстрелила. И я тебе могу точно сказать, что этот луч, если она захочет, не просто оглушает: был огромный живой голодный сварт — и конец ему в одну секунду.

— Ничего не понимаю. Сварты у них вроде домашних животных. А мы — враги. Зачем она это сделала? Если конечно ты не ошибаешься…

— Думаешь, мне показалось? Приснилось?

— Нет-нет, я верю, просто…

— Обещаешь никому не говорить?

— Конечно. Всё между нами, — Ленц слегка ударил себя по кончику правого уха — знак, означающий у хапи молчание.

* * *

В подвалы Гаус пробрался тем же вечером. Дежурный, которому за какую-то провинность выпала незавидная участь перетаскивать длинные инопланетные ящики с деталями для новых планеров и подметать пол на складе, с радостью согласился поменяться с Гаусом до вечера:

— Конечно! Я согласен всеми лапами! Только с чего это герой Гаус меня решил вытащить?

— Просто хочу один побыть. Это личное.

— Поняяятно!

— Что тебе понятно? — нахмурился Гаус.

— Не ладится с рыжей девчонкой?

— А ты откуда про неё знаешь?

— Да уж знаю! Кое-кто видел в бинокль, как кое-кто нарушил все правила и возил её на планере.

— Ну вот и молчи об этом. Не в ней дело. Просто такое настроение.

— Ладно-ладно, мы же друзья. Ну, до ужина!

Гаус быстро закончил с ящиками, взял ведро и щётку на длинной ручке и осторожно выглянул в коридор, ведущий в ту часть подвалов, где должна была находиться пленённая дикарка. Коридор был плохо освещён, да и убирались здесь нечасто, что было Гаусу на руку.

Поворот, ещё один поворот…

«Странно: никакой охраны. Может быть, там и нет никого?» — подумал Гаус, останавливаясь и прислушиваясь. За третьим поворотом коридор расширялся и заканчивался тупиком. По сторонам располагались шесть добротных дверей из инопланетного материала: три слева, три справа. И прямо посередине этого пространства висел белый с чёрным глазом шар!

Шар был неподвижен, глаз его смотрел на дверь с небольшим забранным решёткой окошком. «Ну и дела! Что это за штука? Неужели какой-то охранник пришельцев? Или это и есть пришелец?» — Гаус нерешительно замер, затем громко произнёс:

— Здравствуйте! Я пришёл для уборки. Можно здесь подмести?

Глаз с жужжанием повернулся в сторону пилота; зрачок его расширился, сузился. «Ну точно, машина», — решил про себя Гаус.

— Пища для объекта. Принесли? — произнёс глаз неживым потрескивающим голосом.

— Какого объекта?

— Принесли ты пища? В противном случае ты уходите сразу!

— Да, да, я принёс еду! — догадавшись, в чём может быть дело, Гаус выставил вперёд ведро с водой для уборки.

— Хорошо. Следите тогда пять десять минут. Я заряжаюсь столько, затем я возвращаюсь, вы уходишь.

Глаз с тем же жужжанием пролетел мимо пилота и исчез за поворотом. Гаус бросился к двери, за которой наблюдала странная машина. За решёткой в маленькой комнатке сидела на покрытом куском парусины ящике та самая колдунья!

— Эй! — позвал