настолько мощной, что весомо ощущалась в лесу. Шестиметровые крылья расправились, блокируя мне обзор почти всего.

И затем мои глаза сфокусировались. Я увидела тёмно-рыжие волосы до плеч, и моё сердце упало. Мэтью.

Он был не только мужем Тьерри, но и вторым по старшинству в древнем обиталище, отвечая только перед Тьерри.

Он оглянулся на меня через плечо. Черты его лица были смазаны, но нельзя было не различить гнев, прозвучавший в его голосе.

— Пожалуйста, скажи, что у меня галлюцинации, и тебя, на самом деле, здесь нет.

Я оглянулась вокруг.

— Ну…

— Верни её в дом, — прогремел Мэтью, когда приземлилось ещё несколько Стражей, вызвав мини землетрясение. — Если, конечно, ты сможешь с этим справиться, Миша.

О, Боже.

Миша отшвырнул Одержимого и затем, словно испарился с места, где только что стоял.

Я открыла рот, чтобы защитить Мишу, и указать на то, что со мной не надо нянчиться, но впервые в жизни, я мудро благоразумно заткнулась.

Но затем Мэтью, который был для меня считай третьим отцом, снова заговорил:

— Ты должна быть осторожна, Тринити.

И затем я неблагоразумно открыла рот.

— Я справлялась. Очевидно же.

Мэтью шагнул ко мне, и тогда-то я увидела его голубые глаза, в которых горела с трудом сдерживаемая ярость.

— Тебе очень повезло, что здесь я, а не Тьерри.

Это, вероятно, правда.

Миша внезапно позади меня, и у меня не было особого выбора. Он обнял меня за талию и присел на корточки. Чтобы я не хотела сказать, оно потерялось в потоке прохладного воздуха и в ночном небе.

У меня были такие огромные проблемы.

Миша со мной не разговаривал.

Он сел в гостиной, закинув длинные ноги на диван, скрестив на груди руки. Всё его тело растянулось на трех подушках. Он смотрел какую-то коммерческую передачу про волшебную сковороду, как будто она была самой потрясающей вещью, показанной на экране.

Я вышагивала за диваном, нервы были на пределе. Я могла бы спрятаться в своей спальне, прикинувшись спящей, но тогда я была бы трусихой. Да и не было смысла откладывать огромную лекцию, которая ожидала меня впереди.

Какое-то движение показалось перед телевизором. Миша никак не отреагировал на него, и я прищурилась. Это Арахис, мой, так сказать, не совсем живой друг? Я не видела этого панка весь день и ночь. Только одному Богу известно, что он задумал.

Где-то в огромном доме открылась дверь, а через пару секунд захлопнулась. Я замерла. Только тогда Миша посмотрел на меня. Его брови приподнялись.

Тяжёлые шаги эхом разнеслись по коридору рядом с гостиной, и я повернулась к арочному проёму. Вошёл Тьерри, натягивая свежую футболку через свою лысую голову. Он ещё был далеко от меня, поэтому я не могла разобрать выражение его смуглого лица. Мэтью шёл следом за ним. Он немного ниже ростом и не такой широкоплечий. Я сжала вместе руки.

— Есть несколько вещей, которые мне надо сказать, но сначала я хочу кое-что знать, — прогремел глубокий голос Тьерри. — Какого чёрта она делала за пределами стен?

Мой рот открылся.

— Понятия не имею, — Миша спустил ноги с дивана и сел, повернувшись так, чтобы видеть Тьерри. — Я счастливо спал, когда она тайком улизнула.

Я захлопнула рот, удивлённая тем, откуда Миша узнал, что я была на улице, если он глубоко спал. Связь не предупредила бы его. Она так не работает.

— Твоя обязанность — всегда знать, где она, — ответил Тьерри. — Даже, если ты спишь.

— Ну, это представляется несколько нереальным, — сказала я, встряв в разговор. — И я сама в одиночку перелезла за стену, так что не понимаю, почему ты спрашивать с него за то, что сделала я.

Тьерри медленно повернулся ко мне и теперь, когда он был ближе, я смогла увидеть жёсткую линию его челюсти и прищуренные глаза. Упс! Вероятно, мне надо было держать рот на замке.

— Он — твой Защитник. Он должен знать, где ты.

Даже не глядя на Мишу, я почувствовала, что он волком смотрит на меня.

— Он не может отвечать за меня, пока…

— Не уверен, правильно ли ты понимаешь его роль, но да, он всегда в ответе за тебя. Спит или бодрствует, это не имеет значения, — прервал меня Тьерри, а Мэтью прислонился к спинке дивана. — Почему ты была за стеной, Тринити?

Как будто уже в тысячный раз за эту ночь, я начала объясняться.

— Я проснулась и поняла, что поблизости демоны. Я почувствовала их…

— Во время сна? — спросил Мэтью, нахмурив свои рыжие брови. Я кивнула, и он мельком взглянул на Тьерри: — А вот это что-то новенькое.

— Не совсем, — сказала я. — Когда демоны появились в прошлый раз, я почувствовала их среди ночи. Это разбудило меня.

— И в ту ночь ты сделала то, что должна была сделать, — ответил Тьерри. — Ты осталась внутри, где…

— Где безопасно. Я знаю это, — раздражение росло. — И той ночью двое Стражей погибли.

— Не имеет значения, сколько погибнет, — Тьерри шагнул ко мне. — Твоя безопасность является приоритетной задачей.

Я резко выдохнула.

— Я могу сражаться. Я могу сражаться лучше, чем большинство Стражей! Меня готовят к этому с тех пор, как научилась ходить, но я должна сидеть, сложа руки, пока люди умирают? И не говори, что их жизни не имеют значения. Я устала это слышать, — руки сжались в кулаки. — Жизнь Миши важна. Жизнь Мэтью важна. Твоя жизнь важна! Здесь важен каждый, — кроме Клея, но это будет перебор сейчас. — Я устала сидеть и ничего не делать, пока люди умирают. Из-за моего бездействия умирают люди. Это убило мою маму, — я остановилась, резко выдохнув.

Стало очень тихо, можно было услышать, как чихает кузнечик.

Атмосфера в комнате изменилась. Миша поднялся, будто собирался подойти туда, где я стояла, но я отступила на шаг. Я не хотела, что бы он дотрагивался до меня. Я не хотела ни его сочувствия, ни его сострадания.

Я не хотела ничего, кроме как заняться тем для чего я был послан на эту землю. Сражаться.

Всё в Тьерри смягчилось, даже голос.

— Твоя мать погибла не из-за тебя.

Да, это была его позиция, но не факт.

— Я понимаю, ты хочешь выйти в ночь и помочь, — продолжил он, — и знаю, что ты натренирована и ты хороша, но, Тринити… ты должна быть осторожна со своим зрением, особенно ночью.

По позвоночнику пробежала огниво.

— Я знаю, каково мое зрение ночью, но это не остановит меня от того, чтобы надрать задницу демону. Никогда.

Все в комнате знали, что это ложь, потому что, в