не хочет драться. Я бью его по ребрам, и он ложится в позу эмбриона, плача, как долбаный трус, которым он и является.

Я набрасываюсь на него, нанося удары по лицу и туловищу, прежде чем повернуться к Дину, который наблюдает за происходящим с огромной ухмылкой на лице. Садистский ублюдок.

— Получил тот напиток, который я попросил Джеймса прислать сюда? — спрашиваю я.

— Ага, — говорит он, подходя к столу, и берет напиток.

— Хорошо, убедись, что он выпьет всё, прежде чем ты вышвырнешь его задницу в переулок, — я выхожу, слыша, как этот засранец кричит и умоляет.

Мне не нужно оставаться до конца, у меня в офисе есть ангел, о котором нужно позаботиться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Алисса

Моя голова ощущается так, будто сто маленьких человечков с большими молотками стучат по моему мозгу. Колотят. Стучат. Колотят. Стучат. Я медленно пытаюсь открыть глаза и посмотреть на мир.

— Светло, — бормочу я, не обращаясь ни к кому, кроме себя.

Моя фея-ангел, должно быть, сегодня подслушивает, потому что я слышу шуршание ткани, и в комнате становится темнее. Намного лучше, я снова пытаюсь открыть глаза, медленно возвращаясь к реальности.

Почему моя кровать такая чертовски жесткая? Подождите. Я открываю глаза. И вижу его. Понимаю, что я точно не в своей спальне. Потому что, одно я знаю точно. Бог, сидящий в кресле напротив меня, не пошел бы за такой девушкой, как я, в мою спальню, да и вообще в любую другую комнату со мной.

— Доброе утро, солнышко, — о боже, он разговаривает. Его голос, как хриплый гул, который проникает прямо в мою душу. Он смотрит прямо на меня с ухмылкой на лице, приподняв одну бровь, как будто чего-то ждет.

— А… эм… — я спотыкаюсь на своих словах.

— Обычно ответом было бы «доброе утро». Я бы даже согласился на

«утренний красавчик», «утренний секси», выбирай сама, я не привередлив. Придирчив? Возможно. Наглый? Определенно.

— Доброе утро? — моё приветствие больше похоже на вопрос, — где я? Я тебя знаю? О боже, мы ведь не знакомы, правда?

Я пугаюсь, заглядывая под пиджак, который лежит поверх моего платья, моего платья, которое, слава богу, всё ещё на месте. Я мысленно провожу внутреннюю оценку своего тела, голова точно болит, живот саднит. Но в других частях, важных частях, ничего. Уверена, если бы мы что-то сделали, то я бы почувствовала, верно?

Глядя на него, я не понимаю, как могла не ухватиться за возможность раздеть его. На нем выцветшие джинсы, черная рубашка с V-образным вырезом, обтягивающая его грудь с широкими плечами, и черные ботинки. Он только что пришел с фотосессии? Из-за коротких рукавов рубашки видны его бицепсы.

Он не отвратительно огромный, как бодибилдер. Как раз нужное количество мышц, достаточное, чтобы понять, что он заботится о себе и проводит время в спортзале. Рубашка слегка заправлена в джинсы, которые висят низко на бедрах.

Его волосы влажные, как будто он только что вышел из душа, ммм, как бы я хотела увидеть его в душе, вода стекающая по его телу. Я вырываюсь из своих мыслей, когда слышу его смех. Глубокий и грубый, словно его голос не привык к понятию смеха.

Он смеется над моим явным расстройством.

— Поверь мне, солнышко, если бы мы это сделали, — говорит он, поднимая брови, — ты бы наверняка запомнила, не говоря уже о том, что чувствовала бы это в течение следующих нескольких дней.

Да, определенно он наглый осел, и, вероятно, девушки падают к его ногам направо и налево. Почему от этой мысли мне еще больше хочется блевать?

Он протягивает мне бутылку воды и аспирин, которые стояли на столе.

— Возьми это и выпей, потом поблагодаришь меня.

Я глотаю таблетки и выпиваю половину бутылки воды, прежде чем оглянуться на него.

— Спасибо, но ты не ответил на мой вопрос. Где я и как сюда попала?

Я обвожу рукой офис, в котором проснулась, затем оглядываю пространство. Очевидно, что на обустройство этого офиса не пожалели денег. Огромный письменный стол из красного дерева стоит по центру перед окнами от стены до потолка, из которых открывается вид на Сиднейскую гавань. Вдоль стен стоят темные деревянные стеллажи, на одних: бутылки и бокалы, на других: фотографии, книги и украшения.

— Ты в моем кабинете, я перенес тебя сюда после того, как ты рухнула на меня в баре.

Кусочки ночи начинают возвращаться, я помню, как сидела в баре, помню, как смотрела на человека, который сейчас сидит передо мной, GQ, а потом вспоминаю Итана.

— Итан? — спрашиваю я, не зная, что случилось с моим спутником, и не зная, волнует ли меня это.

При упоминании этого имени мистер GQ отворачивается от меня, сжимая челюсти, его лицо становится твердым, как камень.

— Он твой парень или что-то вроде того? — спрашивает он сквозь стиснутые зубы.

— Или что-то вроде того, — отвечаю я, пожимая плечами. Он не выглядит довольным моим ответом, просто смотрит на меня пустыми глазами, словно ожидая чего-то большего. Что ж, он может продолжать ждать, я не из тех, кто обсуждает свои проблемы с незнакомцами, — у вас есть туалет, которым можно было бы воспользоваться? — спрашиваю я, вставая на шаткие ноги и глядя на него, пока восстанавливаю равновесие.

— Вон там, — он кивает на дверь. Я беру со стола свой клатч и прохожу в ванную, запирая за собой дверь.

— Черт, черт, черт, — говорю я вслух, стараясь не паниковать из-за своей нынешней ситуации. Я достаю свой телефон и вижу миллион пропущенных звонков и сообщений от Сары, Рейли и Холли. Сара, должно быть, сказала им, что я не вернулась домой. Сначала я читаю сообщения Сары.

Сара: Где ты? Я думала, ты уже будешь дома.

Сара: Серьезно, Лисса, напиши мне, чтобы я знала, что ты жива.

Сара: Хорошо, если ты мне не перезвонишь, я приеду и выслежу тебя.

Сара: Ты не оставила мне выбора, мне пришлось позвонить Холли и Рейли. Теперь у тебя есть три разозленных подруги. Серьезно, перезвони мне, чтобы я знала, что ты не умерла где-нибудь в канаве!!!

Сара: Подожди, ты же не умерла в канаве? Черт, если это так, то я оживлю тебя, чтобы убить за то, что из-за тебя у меня появились морщины от стресса.

Холли: Лисса, нет ничего постыдного в том, что ты шалишь. Стыдно заставлять волноваться своих друзей. Напиши мне, чтобы мы знали, что ты еще дышишь.

Рейли: Он горячий?

После этого я