Эмили снова расплакалась. Рейчел не знала, что Стриж не её брат, и Эмили страшно мучилась оттого, что не могла сказать правду. Ей очень хотелось рассказать всё подруге. Ей хотелось с кем-нибудь поговорить. С кем-то, кто был человеком.

Непонимающий, обиженный взгляд Рейчел ранил больнее, чем все издевательства Кейти. Рейчел знала, что Эмили что-то от неё скрывает. Это было нечестно, потому что в прошлом году, когда разводились родители Рейчел, та рассказывала Эмили обо всём, что происходило у них в семье. Как ссорились её мама с папой. Как они не разговаривали друг с другом. Как она спряталась под кроватью, чтобы родители её не нашли, потому что знала: они собираются ей сказать, что разводятся. Когда ты рассказываешь своей лучше подруге такие вещи, ты вправе ожидать, что она тоже поделится с тобой своими секретами.

Эмили уронила голову на сложенные на парте руки.

– Извини… – прошептала она.

Утром Эмили проснулась совершенно разбитая. Как будто вообще не спала. У неё болела голова, в глаза словно насыпали песок. Она приподнялась и потянулась за одеялом, которое сбилось к изножью кровати. В комнате было тепло, но Эмили знобило и даже немного трясло, как это бывает, когда начинается грипп.

Может быть, она заболела и можно не ходить в школу? Эмили вздохнула. Было бы здорово остаться дома и целый день проваляться в постели с кучей книжек. Мама принесёт ей тосты и чай… Эмили было страшно представить, как она пойдёт в школу, где её поджидает Кейти. После вчерашнего Кейти точно от неё не отстанет, а у Эмили просто нет сил с ней пререкаться.

И ещё ей придётся встретиться с Рейчел. От одной только мысли об этом Эмили сделалось совсем плохо. Вчера по дороге из школы Рейч была непривычно тихой и молчаливой. Даже Стриж, который всегда убегал вперёд, делая вид, что он сам по себе и Эмили вовсе за ним не присматривает, заметил, что Эмили с Рейчел ведут себя странно.

– Вы что, поссорились? – спросил он шёпотом, когда они вышли из школы в полном молчании.

Эмили пожала плечами:

– Типа того.

Стриж посмотрел на Рейчел, но та уже ушла вперёд, сосредоточенно глядя себе под ноги и не обращая внимания на то, что происходит у неё за спиной.

– Это я виновата, – быстро добавила Эмили. На Стрижа иногда находило, и он бросался защищать Эмили от всех и вся, и ей не хотелось, чтобы он сделал что-то плохое с Рейчел, решив, что она обидела его сестру. Да, ему запрещали использовать магию, но особенной магии и не нужно, чтобы заставить Рейчел наступить на какую-нибудь гадость – на этой улице многие выгуливают собак. Эмили хмуро взглянула на брата. – Не надо. Я сама виновата, правда.

Она решительно зашагала вперёд, торопясь побыстрее закончить эту ужасную прогулку.

Когда они подошли к дому Эмили, Рейчел остановилась.

– Ну пока, – пробормотала она.

Эмили вздохнула и попыталась улыбнуться:

– Пока. Завтра увидимся.

Она замешкалась у калитки, и Стриж, потерявший терпение, буквально втащил её в сад. Рейчел ушла.

– Лучше бы вам помириться, – заметил Стриж. – Я так долго не выдержу. Идёшь рядом с вами, и кажется, будто попал прямо в облако безысходной тоски.

Эмили удивлённо уставилась на него. Хотя, наверное, в её семье все умели улавливать настроения других. Сейчас она поплотнее закуталась в одеяло и попыталась представить, на что это похоже. Ей бы тоже хотелось уметь ощущать настроения. Вместо того чтобы переживать, не понимая, что происходит, ты просто знаешь, что, например, кто-то грустит, потому что над ним маячит серое облачко уныния или лежит у него на плечах, обернув шею, как шарф.

А ещё лучше, чтобы это были не облачка, а… какие-нибудь штуковины, подумала Эмили, сползая с кровати. Одеяло тянулось за ней мягким шлейфом. Или животные. Маленькие грустные зверюшки, которых можно развеселить, угостив блюдечком молока, и ты сразу же перестанешь грустить или тревожиться.

Эмили уселась у окна со странными стёклами, зеленоватыми и неровными. Папа ей говорил, что это старые стёкла – им столько же лет, сколько самому дому, – и они были сделаны вручную. Если смотреть очень долго и пристально, то в стеклянных потёках и крошечных пузырьках возникали картинки, каждый раз разные. Эмили никогда не знала, что это будет и понравится оно ей или нет.

Пару недель назад, когда Эмили начала чувствовать себя странно, она решила, что эти картинки в оконных стёклах – ещё одно подтверждение того, что с ней что-то не так. Она старалась их не замечать, даже переставила стул, чтобы садиться за письменный стол спиной к окну. Но она очень скучала по этим волшебным видениям.

Они всегда нравились Эмили. С тех самых пор, как она поселилась в комнате с башенкой – лет с пяти, когда она стала уже большой девочкой и научилась самостоятельно подниматься по крутой узенькой лесенке на чердак. Эмили очень любила свою комнату. Она часами просиживала у окна и рисовала сказочные пейзажи, которые видела за стеклом: города, сложенные из облаков, реки света, в которых плясали удивительные существа. Сейчас она знала, что эти пейзажи действительно существуют, в других мирах. И что всё это время феи из волшебной страны пытались заманить её к себе.

Эмили прижалась щекой к прохладному зеленоватому стеклу и краешком глаза глянула за окно, надеясь, что там появится что-то волшебное.

Мутноватый бледный завиток в толще стекла вдруг сгустился, потемнел и стал медленно приближаться. Он вырастал, обретая плотность, и вот уже к Эмили идет маленький медвежонок с взъерошенной, тёмно-серой шёрсткой. Идет, понуро опустив голову, весь несчастный и грустный. Эмили проглотила комок, вставший в горле. Именно так она себя чувствовала сейчас.

Медвежонок уселся на подоконнике с той стороны стекла, прямо напротив Эмили, и потянулся к ней, как будто хотел уткнуться носом ей в плечо. Эмили почти почувствовала прикосновение его холодного мокрого носа и чуть не вскрикнула от восторга. Раньше ей не удавалось прикасаться к картинкам в стекле. Наверное, папа был прав: теперь, когда Эмили прошла через волшебную дверь, в ней самой поселилась частичка магии…

Медвежонок горестно вздохнул, и Эмили рассмеялась. Потому что ей стало щекотно. Жёсткие усы медвежонка щекотали ей ухо.

– Не знаю, как ты это сделал… может, ты и не собирался меня веселить… но мне уже не так грустно.

* * *

– Что тебе положить с собой в школу? – спросила Ева, мама Эмили, размахивая ножом для масла. – Давай положу два пакетика сока. Сегодня опять обещают жару, как бы вы там не сварились в автобусе.

Эмили уставилась на неё, открыв рот. Сейчас ей было уже не так грустно, как когда она только проснулась: когда твоя грусть превращается в маленького серого медвежонка, это действительно помогает. Но она почему-то не сомневалась, что стоит ей только увидеть Кейти, её снова окутает этот ужасный туман молчания.

Лори закатила глаза: