после смерти Теодориха между остготами разгорелись династические споры (хотя справедливости ради отметим, что в раннем Средневековье преемственность вообще редко бывала прочной). Король, захвативший власть, казнил дочь Теодориха. В 530-х годах император Юстиниан использовал эту казнь как предлог, чтобы отправить своего генерала «освобождать» Италию. Рим выстоял как факт и как культура, однако в новой политической реальности полуостров лишился центра, и власть переместилась в новый Рим — далеко на востоке, заняв дворец с видом на Босфор. Когда Велизарий расположился у стен Равенны, Италию уже почти полностью отвоевали. Горожане Равенны были деморализованы. Пожар, причиной которого по разным предположениям стала измена, махинации Велизария или случайный удар молнии, уничтожил склады с зерном. Горожане знали, что скоро начнется голод и они не смогут долго продержаться. Готская армия, способная прийти на помощь, только спускалась с Альп и не успевала вовремя. А еще многие жители города ощущали родство с восточными римлянами и, казалось, были готовы выступить против своего правителя — короля остготов Витигеса.

Но капитуляция пошла не так, как ожидалось. Два сенатора из Константинополя, посланные императором, заключили сделку, согласно которой Витигес должен был покинуть Равенну, но сохранить земли к северу от реки По, протекающей с запада на восток через Северную Италию. Велизарий отказался ратифицировать перемирие, он хотел решительной победы, стремился триумфально вернуться в столицу с пленным Витигесом.

Потом все стало еще сложнее. Элита Равенны попыталась сдаться Велизарию напрямую, игнорируя сенаторов из Константинополя. Велизарию был предложен титул императора Западной Римской империи.

Должно быть, он поддался искушению, хотя Прокопий — его секретарь и летописец деяний Юстиниана в Константинополе (добавим: и автор скабрезной книги, в которой Юстиниан, Велизарий и их жены обвинялись во всевозможных беззакониях) — утверждал, что Велизарий просто притворялся, что рассчитывает на трон. Возможно, Прокопий был прав: когда ворота открыли, Велизарий захватил город от имени императора Юстиниана и Римской империи. Прокопий восторгался этой победой в своей «Истории войн»: он наблюдал, как армия вошла в город, даже не вступив в битву, и объяснял это действием «божественной силы», а не «мудростью людей или превосходством другого рода».

Представим, что Велизарий принял предложение жителей Равенны. Как бы это повлияло на реалии VI века и на современный миф об упадке и крушении Римской империи? Если бы гипотетически Велизарий принял титул императора Западной Римской империи, в 540 году произошло бы полное восстановление статус-кво, как это было при Галле Плацидии. Императоры на востоке и на западе продолжили бы сотрудничать, сражаться и конкурировать за власть по всему Средиземноморью. Успешный полководец Велизарий, став императором, мог бы воспользоваться обстоятельствами в полной мере и основать в Италии новую династию. Эта династия могла бы просуществовать долгие годы. И история была бы совсем, совсем другой.

Но, разумеется, Велизарий предложение не принял. Он сохранил верность императору и Риму. Политические реалии римского мира начала VI века, вероятно, укрепляли лояльность Велизария. Своим возвышением он был напрямую обязан благосклонности императора. Эту благосклонность Велизарий заслужил после победы над персами во имя Юстиниана и жестокого подавления беспорядков в Нике в 532 году. Да и вообще — разве захотел бы настоящий римлянин VI века править из болотистого форпоста на Адриатике, когда новый Рим сиял под теплым солнцем на Босфоре? Восток и Запад по-прежнему сохраняли связи, но Константинополь превзошел Рим и Равенну.

Некогда захолустный рыбацкий городок Византий в римской провинции Азия преобразился благодаря императору Константину I (306–337 гг.). В 330 году он стал столицей и был переименован в Константинополь (Constantinopolis, «город Константина»). На протяжении нескольких последующих столетий этот город был центром масштабного гражданского строительства, финансовым и культурным центром, а также политической столицей. Константин начал отстраивать его, разграбив другие регионы своей обширной империи. Он аккумулировал сокровища в своей новой столице и возводил новые церкви. Последующие правители продолжали строить в меру своих возможностей, и всего за несколько поколений город расширился так, что пришлось воздвигать новые стены (они и сейчас все еще величественны), чтобы разместить примерно полмиллиона жителей. Внутри этих стен вырос типичный римский город — с банями, мостами, акведуками, памятниками правителям и выдающимся гражданам. Типично римским было и пестрое население — горожане приехали с трех континентов, говорили на многих языках и исповедовали множество разных религий. Константинопольские христиане тоже были разношерстными — здесь уживались разные версии христианства.

Римляне, правившие из Константинополя, никогда не называли себя «византийцами» — такое определение стало общепринятым только в XVI веке. Мы будем при необходимости использовать этот термин, чтобы отличить грекоязычную Римскую империю с центром в Константинополе от всех других Римских империй. Но следует помнить, что жители этой империи считали себя римлянами. Латинские христиане в эпоху позднего Средневековья с пренебрежением именовали их «греками», но союзники и враги часто называли их просто римлянами. Землю, которой владел этот народ, называли Римом, Румынией, Румелией и другими именами, которые скорее указывают на преемственность, чем на перемены. В конце V и в VI веке (в эпоху правления Юстиниана и Феодоры) восточные римляне старательно трудились, чтобы превратить свой город в центр мира и завершить сдвиг внутри империи от центра к периферии, который длился несколько веков. Римляне одновременно пытались сохранить концептуальную связь с дохристианским наследием и построить что-то новое.

Власть Византии над Италией была мимолетной и непрочной. Связь между новым и старым Римом сохранялась, однако новому Риму нужно было реагировать на новые реалии по всему Средиземноморью. В VI веке внимание императоров сместилось с запада на восток. Римский военный флот из Константинополя поддерживал византийское господство над Адриатическим побережьем и югом Италии, и поддерживал эффективно — даже когда лангобарды воспользовались беспорядками войны, чтобы захватить большую часть северной Италии. Но память о Велизарии и его завоеваниях сохранилась.

Новые мозаики с изображением императора и императрицы Феодоры украсили базилику Сан-Витале — церковь VI века, что расположилась в двух шагах от безмятежного мавзолея Галлы Плацидии. Эти мозаики с изображением сцен из Ветхого и Нового Заветов рассказывают историю христианского триумфа, историю восстановления империи. Эти великолепные мозаики столетиями будут вдохновлять новых политиков на имперские притязания. В 1300-х годах такие знаменитые правители, как Карл Великий и Фридрих I Барбаросса, будут созерцать роскошное храмовое убранство и строить собственную политику с оглядкой на него. Эти мозаики в Равенне, кажется, достигли своей цели — напоминать о неразрывной связи двух половин Римской империи и о том, что власть теперь исходит из нового центра — Константинополя.

Как сделать этот новый центр реальностью? Как убедить массы людей по-новому смотреть на мир? Средневековые мифографы снова и снова задавали себе эти вопросы