Чем дальше я шел, тем больше понимал, что за человеком был Баффорд. Ковры и картины, картины и гобелены, ковры и статуи. Да уж, ему нравилось жить в красивом мире! В темноте показалась лестница на второй этаж. Я раскрыл промокшую карту, которая таяла буквально на глазах, и лунный свет кое-как позволил мне разглядеть, что там выведено корявой рукой Катти. Я шел в верном направлении, если вообще знал направление.

Через стены и окна я различал, как поют кузнечики, это была самая настоящая ночь. А меня как бабочку занесло в это место, на второй этаж.

На этот раз ковер оказался алым, ничто другое так не бросается в глаза в ночной пелене. Солнце на ковре окрасилось в голубые тона, и было похоже больше на луну, что отличало так это стадии: от восхода до заката. Луна либо есть, либо ее нет. Скитания по чужому жилищу — вещь весьма однообразная и медитативная. Остановлюсь лишь на том, что вскоре я попал к кабинету Баффорда — это была крайняя комната, с двумя позолоченными факелами, висящими по обе стороны от двери. Ее нечеловеческий размер наводил на некоторые мысли. Баффорд либо великан или самовлюбленный идиот!

Я с предвкушением дернул ручку. Первый замок, судя по звуку, был открыт, но дверь почему-то не поддалась. Мой взгляд опустился ниже, и я заметил еще одну дверную скважину. Очень необычной формы. «Где-то я такое уже видел…» — пришло мне в голову.

«Ладно, планы меняются. Я сюда еще вернусь».

Ключ. Ключ, что б его! Без ключа никуда.

8

У меня не было ни единой идеи, где Баффорд мог прятать ключ от кабинета и тем более, где мог находиться сам скипетр. Я надеялся, что он хранит его в кабинете, а ключ от кабинета мирно лежит на каком-то комоде. Вопрос только: на каком?

Библиотека. Господа всегда что-то коллекционируют. Кто-то собирает со всего света различных уродов с кривыми рожами, кто-то целыми днями полирует свои мечи, а лорд Баффорд держал коллекцию книг. Помимо картин и прочих изобразительных штучек. «Песнь о Роланде», «Роман о Тристане», «Роман о Лисе». Все это пылилось на старых дубовых досках. Мне удалось стащить какую-то старинную на вид книжонку. Как оказалось позднее, когда я пришел к своему приятелю, это было ранее издание «Книги Догм Молота» неизвестного автора. Святейшая писанина Молотов. Полистав книгу тогда, я заметил отметины на первых страницах, кто-то пером отмечал слова. Лорд не придал значения ценности этой книги. Дальше пары страниц, конечно, он не дошел. В последствие это увеличило стоимость.

У выхода я ногой задел вазу. Чертовка упала на камень и разбилась. Что-то рыжее встрепенулось в углу. Я выхватил кинжал. Еще одна неожиданность. Между моих ног пронеслась рыжая кошка, шипя и царапая паркет. Больше никого не оказалось, но я решил ретироваться. Перед этим в осколках я увидел свое отражение. Прикрытое капюшоном лицо. Глаза остались во тьме.

Уборная. Для члена общества Молотов, к коим Баффорд себя относил, он неплохо следил за собой. По центру небольшой комнатки стояла глиняная емкость, для тела? Не знаю, как это называется, может быть, купальня? Пахло сыростью, но не гнильцой. Уже радует. Из стены справа торчал металлический краник. Краник-то был золотым. Что богач не сделает, чтобы каждая мелочь в доме приносила радость и гордость. Мне она точно принесла радость.

После хождений по пустым комнатам я дошел наконец до Тронного зала. На самом деле на карте не было обозначено, что это было за пространство. В любом случае деваться было некуда, и я ступил на ковер. Этот был богаче украшен, и вел вглубь залы. На ковер падал неправильный свет от витражей. В тенях по углам стояли истертые скамьи, некоторые покрывали грубые ткани. Казалось, что все там дремало, брошенное и забытое. Впереди я увидел фигуру. Мой шаг замедлился. Красноватый свет, вперемешку с чем-то фиолетовым окрасил фигуру. Она потеряли самые малейшие намеки на цвет. Стала серой, но не тусклой. Одним словом, загадочной. Статуя. По середине залы, окруженная клумбами всей своей тяжестью стояла статуя. Человек воздевал руки к потолку, на лице отразилось горе. Вдруг вдалеке заиграла арфа. Тонкий, мелодичный звук, но он тотчас угас. «Возможно, слишком сильно утомился, шляясь по этим лабиринтам», — подумал я.

Статуя осталась позади, и мне очень не нравилось чувство, которое я испытывал, подходя к колоннам к самому тронному залу. Я чувствовал ее взгляд, ее присутствие у себя за спиной, мать ее.

— Эй, я тебя видел! — завопил грубый мужской голос. Слева человек вскочил со скамьи.

Я отскочил за одну из колон, и слышал сначала громкие шаги по плитке, отдающиеся эхом, словно капли воды. Шарканье по ковру. Человек остановился. А я обливался потом и думал, что делать дальше.

— Где ты? — (пауза), — Джонсон?

Я различил черты его лица, грубого и небритого лица. Он неуверенно шагал в мою сторону, постоянно оглядываясь. Судорожно я сунул руку в сумку, шарил там в поисках чего-то и неожиданно нашел.

«Пришло время играть по крупному».

Опять удары капель о плитку. Он был близко. Не хотелось применять такие методы, но он мог запросто повязать меня или позвать стражу. Он один из них. С надеждой я достал шар, который мне дала Зеленоглазая. Он зацепился за лямку и я потянул. Рычажок вжался и я понял, что натворил.

«СХВАТИТЬ, ВЖАТЬ, БРОСИТЬ».

Бросить куда? В него?

На полу вырисовалась красная тень. Я кинул в нее.

Незадолго до взрыва, я успел прикрыть лицо плащом, как мне и было сказано. В секунду раздался хлопок, не такой сильный, чтобы выбивать окна, но все мои внутренности точно были разбиты. Как та ваза. И звук соответствующий. Я вышел из-за колонны, на ходу вытягивая из-за пазухи дубинку. Человек в робе, по виду священник упал на колени. Он энергично тер руками глаза, губы его тряслись и он скулил. Неуверенно я подскочил к нему и почувствовал запах ладана, который исходил от него. Он вытянул руки, в тот самый момент, когда мой блэк-джек опустился ему на щеку. В тот момент он был точь в точь как статуя, только статуя не истекала кровью.

«Что я натворил…».

«Брось, рано или поздно это должно было случиться».

«Ключ, надо найти ключ!».

«Не убий, но укради».

Когда звон в ушах прекратился, и зрение, затуманенное нерешимостью, вернулось ко мне, я осмотрелся. В прорехах между витражами висели гербы рода Баффордов: золотое колесо, насаженное на меч. Рядом развевались ленточки городской