делать, остальные ищут подходящее место для алтаря, только не далеко, чую далеко нас не отпустят.

От того, что мне приходилось сейчас делать, меня изрядно тошнило, хорошо хоть ел я давно, иначе бы меня вывернуло наизнанку. Вообще я уже имел опыт разделывания животных. Как кожевенник не будет уметь снять шкуру, а потом разделать тушу на мясо? В нашем краю любой мужчина умеет худо-бедно охотиться и научен пользоваться результатами своей охоты. Однако отсекать голову от туши, такую здоровую голову с большими размашистыми рогами, которые мешают как следует взять упор, от толстой такой шеи, позвоночник внутри которой жутко хрустит и упирается моим попыткам его разорвать, это то еще удовольствие, тошнотворное, отупляющее … еще один рвотный позыв настиг.

Хорошо, хотя бы камень, пригодный для алтаря, оказался прямо на вершине холма, как будто специально он был там положен. Делать мне все надо было самому - сам убил, сам тащи тушу, а весила она пудов пятнадцать, на верх холма, пакость. Один тащи… как же я устал. Потом надо отделить голову от тела на жертвенном месте, не, ну можно было бы и голову отделить внизу и не тащить всю тушу в горку, но я как представил, что буду на влажной почве это делать, так сразу же взялся за рога. На камне, который выполнял функцию разделочного стола, всё же дело как-то но шло.

- Правильно ты сделал, что целиком притащил его сюда, - заметил серьезно Изяслав, - первую кровь обряда ты пролил прямо на жертвенник, так нам вернее зачтётся.

Как будто у меня был особый выбор. Взял бы так башку животинке, открутил бы аккуратно, как соединение на инструментах лекарских, которые нам в школе показывал учитель в качестве самых современных веяний в познании, дабы мы, оболтусы, стремились к этому познанию всею своея душой и мыслию. Так он примерно и сказал. Инструменты он эти взял на показ в нашем лекарском доме. Думал я это про себя, но вслух ничего не говорил, так как обряд должен проходить согласно правилам и страшно мне было на первое своё приношение богам опозориться.

Приношение, кстати, было одному Богу, а точнее Богине, которую я успел помянуть пару раз бездумно на своих упражнениях с луком - Деване. Именно она могла нам помочь задобрить ту силу, которая стояла сейчас вокруг нас плотным куполом, не позволяя просто уйти от тела оленя. Нрав у этой богини считался крутой, шутить тут шутки никому не хотелось, все стояли вокруг алтаря кругом и меня в его центре. Наконец хрящ хрустнул и голова повисла на остатках кожи и мясо снизу, дело осталось за малым - окончательно отделить голову, убрать тушу в сторону, расположить голову правильно на алтаре - мордой к югу и произнести жертвенные слова.

- Прими дар от меня, о справедливейшая, дух и силу этого Зверя, что по неведению своему убил я в лесах твоих. Зверя достойного и могучего, достойного лишь тебя, Девана, что наверняка охранял покой этих лесов долго время, Зверя статного и прекрасного, своей красотой восхваляющего твою красоту, несравненная Девана, владычица зверей! Прими и прости Девана меня, Мирослава, что своей неосмотрительностью испортил твой замысел, оставь возможность мне и моим спутникам исправить эту оплошность и прославлять твое имя дальше, как делами своими, так и дарами!

Такую речь я произнес над камнем и никто меня не прервал. Конечно, жрецы богов иначе общаются с высшими, но главное, что я уяснил из наставлений старшего жреца храма Дажьбога в нашем городе, это четкость своих помыслов при обращении к Богам и уважение, заученные же речи стоит оставить для служителей святилищ.

Так мы простояли какое-то время в тишине, сумерки спустились на лес, в пору было уже разводить огонь, чтобы согреться в вечерней прохладе и приготовить еду, но никто из нас не торопился этого делать, все ждали результата, а он оказался неожиданным. В начале я почувствовал, что тяжесть уходит, стало легче дышать, это хороший знак, но чувствовал его только я, зато как кожа, а потом и мясо стало уходить с головы оленя, оставив под конец голую кость с не менее голыми рогами, это уже заметили все. Как только только это произошло, все вздохнули с облегчением.

- Вот теперь уже можно и отдохнуть, - с усталой улыбкой проговорил Ратибор, повернув голову в сторону своих людей, - разведите костёр. А ты, Мирослав, молодец: сам испортил - сам исправил. Теперь нам надо поесть и отдать должную часть добычи огню, не стоит обижать других богов.

Глава 3

- Да сколько же можно искать этот мокрое место, - третий раз бубнил себе под нос Изяслав за последний час, - мы уже пол дня ходим тут кругами.

Как оказалось за то время, что мы двигались к источнику силы, Изяслав был самым нетерпеливым участником команды, я даже удивлялся, как опытный охотник может столько жаловаться на лес, то мошкары слишком много, но дождь слишком сильный и капли с полога леса мерзко падают ему за шиворот, то дождь слишком мелкий, а мелкая морось постоянно засыпает глаза и снижает видимость, то почва под ногами твердая, но слишком мягкая и вообще чего это все прутся по этому болоту.

Ратибор, когда я уже раз в десятый с удивленным лицом смотрел на жалующегося Изяслава, объяснил мне, что подобные дальние походы не свойственны их отряду, леса в нашем краю богаты на добычу, и для постоянного промысла хватает расстояния в два-три дневных перехода. Да и в лесу они уже с месяц, а места Силы привлекают не только людей, но и животных, в том числе Сильных и всё это сильно беспокоит Изяслава, который не очень то верит в результат похода.

А еще Светодар упомянул, что они уже бывали у этого источника года четыре назад, когда Ратибор сам стремился усилиться. Тогда они повстречали тут крупного волкоподобного Зверя и еле унесли от него ноги - повезло им переправиться через реку вброд как раз в тот момент, когда волк их нагнал. Тогда их было пятеро и они не рискнули бы драться со Зверем такой силы, сейчас охотников было восемь человек и были они подготовлены к подобной встречи, хотя и старались ее избежать. Касательно же усиления, как отметил глава отряда, там он сумел понять для себя Силу и увидеть свой предел, который оказался весьма близким к его способностям в тот момент.

- Смотрите