Правильно перемещаться по цепи мышления — вот ключ к решению проблемы.

Если ты не делаешь этого в повседневной жизни, то это плохо. Но если ты не делаешь этого во время конфликта, то это еще хуже.

Если ты все еще собираешь или анализируешь данные, когда другие действуют, то у тебя большие неприятности.

У наркомана в руках не было оружия.

Это был отвлекающий маневр. Способ сделать так, чтобы я не заметил настоящую угрозу.

Он предоставил мне новые данные. Когда его руки пошевелились, я начал искать оружие. Пока я сосредоточился на руках и на том, что в них было, он делал что-то другое. Это был стратегический ход. Классика того, что Джон Бойд называет «залезть на петлю мышления другого».

Парень начал движение головой, лбом вперед. Направил его вниз при помощи своей шеи.

Лобные кости прочные. Они созданы для того, чтобы защитить мозг. Они тоже могут стать оружием.

Его лоб опустился на мою левую бровь. Я потерял равновесие и упал. На лице — что-то влажное и липкое. Пальцы, которые я поднес к глазам, были красными.

Кровь из раны на голове. Из сосудов, ведущих к головному мозгу. Эти сосуды переносят питательные вещества, позволяющие мне думать. То, что я не сделал вовремя.

Я вернулся к тому, с чего начал. Снова на своем сиденье, а парень стоит надо мной. Теперь на лбу у него виднеется кровь.

На этот раз у меня еще меньше вариантов. Их всего два.

Слегка оглушенный, я истекал кровью. Но я пока не проиграл. У меня все еще был телефон и два варианта действий.

Оставаться на месте.

Снова встать.

Он ударил первым. Сбил меня с ног и поранил мое лицо. Это было больно.

Но он не вырубил меня. К счастью, я смотрел вниз во время удара. Наклон подбородка укрепил шею и стабилизировал голову. Благодаря этому я остался в сознании.

Посмотреть вниз было неверным решением. Но это спасло меня от худшего расклада.

Я все еще функционировал. Уже не думал, но функционировал. Хотя я не мог собирать данные и анализировать их, я функционировал достаточно хорошо, чтобы принять решение. Последнее решение, которое я приму этой стычке.

Когда он приблизится, я не встречу его лежа. Я начал подниматься.

Прежде чем я успел встать, парень сделал кое-что еще, чего я не ожидал совсем. Я не додумался бы до этого даже спустя миллион лет.

Давайте еще раз рассмотрим ситуацию с оружием массового поражения в Ираке. 2002 год, война еще не началась. Давайте посмотрим на то, как мыслит человек, которого в это время все считали сумасшедшим, — Саддам Хусейн.

Как вы помните, США требовали от Хусейна уничтожить запасы ОМП. Его преследовали десять лет: вовлекли в это дело ООН, посылали инспекторов, издавали постановление за постановлением, принуждая Хусейна доказать миру, что у него нет ОМП.

С точки зрения США, конечная цель игры заключалась в следующем: либо Саддам Хусейн сдаст свое ОМП, либо нет. Если нет, то мы начинаем войну. Одна игра с нулевой суммой (Саддам избавляется от ОМП) или другая (война). Выбор за ним.

Саддам Хусейн выбрал войну. Почему?

Для Хусейна главным врагом были не США. И даже не ООН или международное сообщество. В рейтинге врагов Саддама Хусейна верхние строчки занимали не они.

Его главные противники находились внутри страны. Если вы знакомы с историей Ирака, то знаете, что партия Хусейна пришла к власти в результате переворота. Пока он добирался до верха, ему пришлось казнить множество членов своей же партии. В свою очередь и на него было совершено несколько покушений. Он редко ночевал на одном месте дольше одной ночи.

Политика в Ираке — самая жестокая разновидность игры с нулевой суммой. Здесь проигрыш равен смерти.

Какая игра была для Хусейна второй по важности? Это тоже игра с нулевой суммой, но уже не внутри государства. Это игра против Ирана. В 1980-х между Ираном и Ираком шла жестокая пограничная война. Десятки тысяч были убиты. Использовалось химическое оружие. Каждый день война с Ираном могла вспыхнуть снова, как думал Хусейн.

Какую стратегию он использовал, чтобы выиграть в этих играх с нулевой суммой? Она выглядела сложно и запутанно для внешнего наблюдателя. У нее было несколько уровней. Но если вы понимаете, в какие игры он играл и о чем думал, то действия Саддама с ОМП становятся осмысленными.

После войны агент ФБР допрашивал Саддама об ОМП. Он суммировал его ответы следующим образом: «Хусейн считал, что Ирак не может показаться слабым перед своими врагами, особенно перед Ираном».

Что это значит? Хусейн хотел, чтобы Иран верил в существование ОМП, потому что это могло бы предотвратить нападение на Ирак. Но он не хотел, чтобы кто-то внутри страны действительно обладал ОМП. Потому что тот, кто обладал бы таким оружием внутри Ирака, мог использовать его для свержения власти Саддама.

Хусейну удалось создать впечатление, что у него есть большие запасы ОМП (на самом деле они были в очень небольшом количестве), и, пока игры против внутренней оппозиции и Ирана были наиболее приоритетными, это работало. Но, когда пришло время вступить в игру с нулевой суммой против США и международной коалиции, стратегия дала обратный эффект.

Саддаму Хусейну пришлось выбирать между выигрышем в первых двух играх (с внутренней оппозицией и Ираном) и конфронтацией с США (в битве с которыми он до этого проиграл, но остался у власти).

Как и большинство людей, Саддам предпочел сначала иметь дело с более срочными угрозами. Это привело к трем решениям, которые стоили ему жизни.

Не позволить международным инспекторам увидеть, что у него очень мало ОМП.

Не позволить кому-либо внутри страны узнать, что у него очень мало ОМП.

Сразиться с международной коалицией, которую возглавили США.

Я истекал кровью на своем месте в вагоне метро, но я все еще был в игре. Глядя единственным рабочим глазом на наркомана, я собрался с силами и приготовился встать.

И тогда я услышал это. Высокий, пронзительный вой. Словно волк воет на луну.

Лицо наркомана искривилось в улыбке. Это было так странно и настолько не к месту, что сначала я просто не понял, что происходит. Но потом осознал: он смеялся.

Парень все смеялся и смеялся, словно я, кровоточащий на своем сиденье, оказался самой забавной вещью, которую он когда-либо видел. Затем он повернулся. Глядя на меня и смеясь, он прошел по проходу и сел. И посмотрел на меня, все еще смеясь.

Я встал, прижимая руку ко лбу. Пара ударов сердца, с пальцев стекает кровь. Ее никак не остановить. Все липкое и красное.

Я нашарил в кармане пальто телефон. Он все еще там. Взглянул на сиденье позади себя, чтобы убедиться, что ничего не уронил.