Правильное мышление приводит к верным решениям. И, возможно, к хорошим результатам. Но не всегда. Мы окружены туманом неопределенности. Правильное мышление развеивает часть этого тумана. Но никогда не развеет его полностью. В ЦРУ ты узнаешь, что действие в условиях неопределенности — это способ выживания. Так же как и хорошая стратегия.

Хорошая стратегия — это эффективное использование мыслительных инструментов. Выбор правильных возможностей и принятие верных решений.

Есть множество других способов использовать термины из теории игр, о которых мы здесь говорили. Один из этих способов мы уже упомянули: то, как вы играете во все остальные игры, определяется конечной игрой.

Мы поговорим об этих стратегиях в следующей части книги. Мы воспользуемся некоторыми правилами, разработанными в теории игр. Вот первое и самое важное: смотри в будущее и думай в обратную сторону.

Мы также рассмотрим некоторые закономерности, которые упускают из виду специалисты по теории игр. Или потому, что они не участвовали в такого рода играх, или потому, что не вышли из них живыми.

Он сказал мне неправду. А потом соврал вновь. Вывалил на меня целую кучу лжи.

Но проблема не в этом. Ложь — привычное явление в работе шпиона. То, что он лгал именно мне, — плохо, конечно. Ему не следовало этого делать, но сам факт лжи неожиданностью не стал. Именно поэтому у меня есть осведомители, проверяющие то, что говорят другие осведомители. Так я узнаю, когда вторые лгут. И будь эта ложь несерьезной, я бы просто не обратил внимания. В мире шпионажа глупо ожидать, что все услышанное заслуживает доверия.

Проблема в том, что это была неправильная ложь.

Обычно шпионы лгут, чтобы:

1) скрыть что-то;

2) защитить себя.

Иногда — и то и другое сразу. Но только не его ложь.

Его ложь не делала ничего из этого. Она говорила об обратном.

Эта ложь ничего не скрывала, она разоблачала. И не защищала его, а делала ситуацию еще более опасной. Не только для него, но и для меня.

Это заставило меня задуматься о том, была ли его ложь случайной.

Возможно, он соврал сгоряча, поддавшись эмоциям. Возможно, он соврал от смущения. Или от стыда и неуверенности.

Солгав единожды, он был вынужден вновь и вновь обращаться к вранью. Во второй, третий и четвертый раз он солгал по адекватным причинам: чтобы скрыть первую ложь. Чтобы защитить себя. Возможно, произошло именно это.

Какой бы ни была причина, мне нужно что-нибудь с этим сделать. Он солгал. Теперь моя очередь действовать.

Но сначала я хотел понять почему. Я хотел узнать причину, которая заставила его лгать.

Вы видите действие — ложь — и делаете шаг назад по цепочке «Данные-Анализ-Решение-Действие». Вы смотрите, как появилось решение солгать.

Затем вы отступаете еще на шаг назад. Из каких вариантов он выбирал?

Затем еще на шаг. Какие аналитические операции привели его к этому решению?

И еще один шаг. Какие данные он анализировал, чтобы принять решение, приводящее его к этому действию?

Затем вы снова возвращаетесь к действию и делаете шаг вперед. На какой результат он рассчитывал? Вы смотрите на его намерения — так же, как это делают в суде. Они выносят различные приговоры, исходя из причины произошедшего.

Если кого-то убили, в суде захотят знать почему. Им нужно понять намерение. Убийство произошло по случайности или халатности? Значит, это убийство третьей степени; есть смягчающие обстоятельства. Убийца был в состоянии аффекта? Если так, это убийство второй степени, а возможно, и третьей. Убийство было обдумано заранее и совершено по злому умыслу? Без смягчающих обстоятельств, первая категория. Самая тяжелая.

Не важно, что первое преступление попало в третью категорию, если за ним последовали другие, более серьезные. Вас осудят за наихудшее. Если преступление первой степени было совершено, чтобы скрыть следы преступления третьей степени, вас осудят за первое из них.

В его случае все точно так же. Как бы все это ни началось, его ложь превратилась в ложь первой степени. Она была умышленной. Он хотел солгать, и это намерение имеет значение по вполне практическим причинам. Намерение — ключ к тому, что он будет делать дальше.

Я хотел бы узнать, какой подход он выберет на нашей следующей встрече. Придет ли он как друг или как враг? Явится один или с кучкой друзей — кучкой врагов для меня?

Что он будет делать дальше? Это стратегический вопрос. Стратегический, потому что от ответа на него зависит то, что буду делать я сам.

Стратегические вопросы превращают все происходящее в некую игру. Ты предсказываешь, как поступит противник, если ты сделаешь X. Ты представляешь, как он ответит, если ты сделаешь Y. Ты сводишь все это воедино и выбираешь наилучший вариант. Ты строишь свою стратегию. Это несложно сделать, если противник предсказуем.

Но в данном случае это не так. В случае с осведомителем, который лжет, есть одна загвоздка. Загвоздка, лишающая его поведение предсказуемости. И превращающая разработку стратегии в сложный процесс.

Загвоздка заключается в том, что осведомитель знает, что я знаю, что он лжет. Он знает, что его поймали. Он знает, что я знаю. А это означает, что он думает о том, как я поступлю дальше. Прикидывает, буду ли я совершать неугодные для него поступки. Прокручивает в голове худшие сценарии.

Он тоже думает стратегически. А значит, может сойти с предсказуемой траектории. И, скорее всего, так и сделает. А это опасно. Потому что худшие сценарии попадут в его голову из шпионских фильмов. По ним он будет судить о том, что делают шпионы.

Джеймс Бонд, Джейсон Борн, Джек Бауэр. Он видел их всех. И часто при мне их цитировал. Ему нравилось сравнивать то, что делают они, с тем, что делаем мы.

Это проблема. Потому что в фильмах шпионы причиняют людям вред. Иногда они убивают людей. Иногда они взрывают целые деревни. За меньшее, чем сделал он. И теперь он пытается вычислить, что буду делать я.

Причиню ли я ему вред? Или хуже: убью ли я его? Или еще хуже: наврежу ли его семье? Ничего из перечисленного я не сделаю. Но он об этом не знает. Поэтому я столкнулся с проблемой — стратегической проблемой.

В конце концов, парень не был чиновником или бизнесменом. Он не был обычным парнем. Он был крутым парнем, профессионалом. Он прошел через многие стычки. В некоторых он победил, в некоторых проиграл. Он знает то, о чем знают все бойцы: побеждает обычно тот, кто ударит первым.

Если он думает, что надвигается битва, он первым сделает ход. Нанесет первый удар. Это означает, что у меня есть два варианта действий.

Ждать, пока он ударит.