всей это неразберихе на первый план выходило лишь одно: после того, что я узнал о третьем сынке рода Жаронд, мне было банально страшно за Катрин.

Я лёг на кровать, закрыл глаза локтём, пытаясь выровнять всё ещё рваное дыхание. Рациональная часть сознания приводила аргументы в пользу того, что этот умалишенный не нанесёт сестре значительного вреда по тем же причинам, о которых упоминал пьянчуга: она при титуле и при статусе ученицы академии. Папаша Жаронд не захочет иметь дел одновременно пусть далеко не с самым именитым, но всё-таки аристократическим родом, и при этом отвечать на вопросы дознавателей, которых наймёт академия при нанесении серьёзного вреда здоровью её студентки.

Однако с другой стороны, кто даст гарантию, что этого психа не перемкнёт где-нибудь в путешествии, и он не навредит Катрин, просто выйдя из себя? И никакая гувернантка, наличие которой предполагала Асил, не поможет, никто из прислуги никогда не пойдёт против хозяина, что бы ни происходило. Катрин, конечно, может сама попробовать защититься магией, только вот я понятия не имел, какой силы у неё дар и как он управляется. Да и сестра при всём этом должна понимать, что за нанесение вреда пусть и ненаследному, но сыну высокопоставленного рода, ей тоже придётся несладко… Ещё побоится использовать магию, думая, что это семейство может навредить мне…

Я зарычал, утыкаясь лицом подушку. Как ни крути, не было никакой уверенности в том, что моё ожидание будет вознаграждено. Что-то внутри так и призывало действовать, а не сидеть на месте и покорно дожидаться приезда сестры. Только вот что я мог?

Граф не будет со мной разговаривать, имел право вышвырнуть меня вон, как собаку, положение позволяло. А если он ещё после моего визита решит связаться с Кларенсом, то дядюшка по-любому надумает какой-нибудь способ, как меня подставить. Сейчас, после моего хода с Хантером, Кларенс явно в ярости. В итоге станет только хуже…

Я не смог лежать на одном месте, поднялся, стал наворачивать нервные круги по комнате, продолжая разминать руку, к которой, казалось, начала возвращаться чувствительность. Но создавалось ощущение, что маленькие заряды со всего тела решили перейти и обосноваться где-то в груди, за рёбрами противно пощипывало. Сердце ускорило свой бег настолько, что рефлекторно прижал руку к груди со стремлением простым физическим давлением притормозить его. Но лишь почувствовал отдачу биения в ладонь.

— Надо успокоиться, — проговорил я сам себе, прислушиваясь к сиплому голосу.

Попытался дышать размеренно, считая шаги вслух и сосредотачиваясь на звуке. Вдох — шаг, выдох — шаг. Вместе с моим бегом по комнате постепенно замедлилось и разогнавшееся было сердце. Шаровая молния в груди вроде бы поутихла.

Тут раздался стук в дверь.

— Господин, можно, я войду? — голос Асил был размеренным, беспокойства в нём не чувствовалось.

Что ж, меня где-то даже радовало, что, несмотря на моё состояние, девушка не испытывала ко мне страха. Хотя по мнению того же Никса, она моей магией на завтрак закусить могла и не поморщиться. Во что лично мне, правда, всё ещё верилось с трудом.

Вернувшись к двери, я провернул ключ и тихонько толкнул створку, вновь от неё отходя. Асил зашла в комнату, её внимательный взгляд пробежался по мне, как будто ища повреждения. Отдельного рассматривания удостоилась правая рука, которую я до сих пор бессознательно тёр левой.

— Господин, я хотела бы поговорить насчёт той информации, которую вы узнали в трактире, — Асил по-лисьи сощурила глаза.

Как моментальный ответ на её слова, перед внутренним взором вновь пронеслось лицо насквозь пропитого бродяги. Его слова насчёт младшего Жаронда и то, что он сказал о Катрин… В груди тут же застучало, заискрилось, вызывая уже реальную боль, шатая меня и заставляя схватиться за деревянное изголовье кровати ладонью, чтобы удержаться.

Дядя, Дастов ты сын, как ты мог отдать Катрин такому уроду, как Жаронд⁈ За что ты так с ней поступил, она же ничего плохого тебе не сделала! И этот отпрыск графа… Убийца и садист, кому на откуп сбросили мою сестру! Единственное и самое дорогое, что у меня есть! Я столько времени прозябал в том поместье, даже не зная, как туго ей здесь приходится!

Злость и стыд смешались в обжигающую смесь, глаза как будто пеленой застило. Краем сознания я понимал, что теряю над собой контроль, но ничего не мог с этим поделать. Энергия вырвалась, наполняя комнату. Все металлические предметы мгновенно с треском повылетали из стен или просто поднялись в воздух, притягиваемые неведомой силой.

Между ними заискрили разряды, разом стягивая всё друг к другу, собирая весь металл в небольшой бесформенный ком прямо перед моими слегка прояснившимися глазами. Я почувствовал, как волосы на всём теле поднялись и встали дыбом, впрочем, такая же ситуация обстояла и с причёской Асил. Несмотря на то, что на её голове было множество косичек, они тоже приподнялись и взмыли в воздух.

Это было последним, что я увидел. Внезапно тёмный деревянный пол стремительно полетел мне навстречу, но вместо боли от удара я почувствовал, как проваливаюсь в какую-то бесформенную темноту. Сознание померкло, унося с собой все разрывающие разум и сердце чувства.

* * *

Приходил в себя тяжело. Сначала тело практически не ощущалось, только макушка. Мне чудилось, что её обдувает ветер… Только через несколько секунд удалось сопоставить проявившиеся чувства, и я понял, что меня по волосам гладит нежная женская рука. Причём я ощущал это не впервые, такое уже когда-то было…

Сознание наконец прояснилось достаточно, чтобы вспомнить — да, так же было, когда я убил червя и чуть не угробил самого себя. Тогда меня тоже вот так приводили в чувства.

— Асил… — выдавил я из себя тихий шёпот.

— Да, господин, — раздался её мелодичный голос.