— То есть этого убил Рейн, копытом?

— Видимо да. Вот тоже вариант- он вынул из глаза другой твари кинжал — но только в глаз и через него в мозг. Череп очень твёрдый — Гематр отдал кинжал Шуту и вдруг замер. Потом обхватив его за плечи повёл его к беседке.

— Что-то теряешь форму, Чёрный — с каждым шагом за ногой того тянулась полоска крови.

— Да тут один добрый доктор напоил меня пангейским зельем — ответил ему шут. Гематр взглянул на Снусмумрика. Тот кивнул — Ты на грудь его глянь, поймёшь.

— Поглядим, поглядим — приговаривал Гематр усаживая с помощью Единорожки Шута в его кресло и распахивая плащ.

— Да уж — Он даже присвистнул глядя на пропитанную кровью насквозь штанину. В руке Единорожки блеснул нож.

— Не надо. Сейчас остановиться — пытался возражать Шут.

— Не думаю. — Гематр показал рукой на нас с Элей и аккуратно погладил по руке Единорожку — До сих пор же не остановилась. В любом случае надо поглядеть и обеззаразить..

— Я сама всё перевяжу. Не позволю тебе истечь кровью из-за твоих дурацких заморочек. А девочки взрослые. Ну отвернуться они наконец — Единорожка повертела нам ладонью другой руки. Мы все втроём отвернулись.

— А — начала я

— Что именно почему рана опасная или почему не остановиться- спросил у меня Снусмумрик.

— Ну и то и другое-.продолжила я.

— У этих тварей любопытные зубы, меняют форму. Укусят как иголками, быстро и легко пробивают ими защиту, хоть латный доспех, а потом изменяться в кинжалы и разорвут всё в кашу, к тому же отравленные. Лучше действительно не смотрите.

— Ой — раздался испуганный вскрик. Невольно мы оглянулись. Это было страшно. Из разрезанной штанины выпал кусок свежего фарша, в ране виднелась кость, кровь натекла небольшой лужицей. Единорожка не задумываясь прямо на себе резала сарафан.

— Дина, не надо. Я же лекарь. У меня этого добра пол-кладовки, специально подготовленного. Что-то я не подумала. — сказала Эля и заторопилась в дом. Я почувствовала что меня замутило и с облегчением отвернулась.

— Вот такие дела- продолжил Снусмумрик- Ну вернёмся. Понимаешь Ли-Са, он не человек, субличность. Крови от ран или почти нет, или наоборот, если он волнуется, особенно за кого-то кто рядом то она может и не остановиться. Без специального мысленного усилия. Лёха говорит, да недоработка, но так получилось. Такая вот форма выражения понятия «душа болит». А тут и ты и Эля, а главное Единорожка. Она ему в другом мире понравилась. А про то с каким риском и из какой, извини, задницы они с Лёхой её вытащили точно знаю. А ведь могли тихо и спокойно уйти, но без неё.

— А у меня тоже так с кровью?

— Вы с Элей другие, образы. Не знаю. Возможно. Как я понял вы обе после его ухода появились поэтому не факт, что и Лёха сам знает.

Вернулась Эля неся охапку полотна, ваты и чего-то явно медицинского назначения и ещё один сарафан, который она передала Единорожке.

— На, возьми, мы тут сами управимся. Сходи лучше пирог поставь — и на пару с Гематром стала обрабатывать и перевязывать ногу. Единорожка быстро оделась и ушла.

Увидев эту возню к беседке подошёл Рейн и фыркнул, поглядев на меня. Я заметила несколько довольно длинных царапин и него на крупе и груди. Взяв из охапки на столе клок ваты я начала осторожно их вытирать.

— Сейчас, сейчас, хороший — подошедшая Единорожка погладила его по шее.

— Устала? — спросила я поглядев на её окунувшее лицо.

— Нет, просто переволновалась. Надеюсь скоро всё это закончиться. Не хватало только чтоб эти — она покосилась на как-то уже оплывшие тела — здесь как к себе домой хаживали.

— Извини, это же всё из-за меня.

— Да причём здесь ты. Ты так, мелкий повод. Да и та, другая, Света, тоже. Не было бы вас было бы что-то другое, или кто-то. Жаль Лёха ушёл, с ним бы соваться Бездна поостереглась. Но он всегда с придурью был. Просто раньше когда на него находило он в другие миры уходил. Один или с кем-то и там успокаивался, да так что действительно и песни слагали и пугали им. А здесь хорошо, спокойно было. Он добрый, всем помогает, учит. Такие прекрасные места создавал. Дух захватывает. Увидишь ещё. Но в последнее время устал, стал о чём-то думать всё в архиве сидел, копался. Ну ладно, займёмся Рейном.

Она достала из петли свой клинок и прикоснулась его кончиком к царапинам, которые тут же затянулись.

— Магия, а это мой рог. Жаль что с ним это не сработает, он не под моей властью — Она вздохнула, взяла со стола пару обрезков полотна, передала один мне и начала вытирать оставшуюся кровь. Я присоединилась.

— Не забывай его хвалить, он же всё понимает, а сейчас он и правда герой.

— Это да. Молодец, как сражался, нас спас. — я уже вытерла всю кровь с груди и просто гладила его. Внезапно, вспомнив прорвавшийся к нам тварь, я расчувствовалась и чмокнула его прямо в нос. Рейн явно довольный потёрся головой о мою щёку и спокойно отошёл обратно на зелёную лужайку к стоявшим там бочкам с водой.

Мы вернулись к столу. Эля уже заканчивала перевязку. Единорожка тут же принялась ей помогать. Гематр разглядывал залитый застывшим гелем коготь в груди и недовольно хмурился

— И ты с этим сюда помчался, самоубийца недоделанный. Мог же спокойно кого-нибудь отправить, того же Мамая. Нет всё сам, сам.

Шут взял за руку Единорожку. Эля подошла ко мне и попросила

— Ли-Са, помоги, пожалуйста, — и кивнула на стол — Долго и искусно они только по пустякам ругаются, со скуки, а сейчас не тот случай. Они самые старые субличности. Их Лёха ещё в детсаду сделал — начала она собирая вату и бинты, а я начала собирать чайный набор — но Гематр со своей неуёмной жаждой знаний допрыгался до того что даже здесь, в этом мире он не везде может появляться, по крайней мере надолго. Затворник кабинета. Узник архива. Поэтому Шут везде мотается. Мир ремонтирует, в ленных уделах помогает, воюет. Остальные тоже, но они моложе, слабее, неопытны в общем. Кроме разве что Социка. Но тот вообще социопат, никого и ничего не любит, даже себя. Пока жареный петух, как сейчас, не клюнет или эта парочка ему мозги не прочистит из арсенала и не вылезет. Правда в последнее время к Эл по делам зачастил, но может и