— Совершенно верно, сэр, придется… Но, как вы успели отметить, прошли те времена, когда мы контактировали, решая интересующие нас вопросы, только на официальном уровне. Теперь же нам говорят здесь: «Вы хотели свободный рынок и абсолютную демократию? Вы их имеете». И наш человек из состава правления…

— Тот джентльмен, что по доброте душевной уступил свой пост Розанову? — перебил мистер Уокер.

— Да, сэр, тот самый. Он посчитал благоразумным дистанцироваться от всего этого как можно дальше.

— Ну как же! — прошипел с едва заметной иронией мистер Уокер. — Иного выхода у него не было. Ведь он опасался, что в прессу могут просочиться слухи о том, какие задачи ставил перед ним Вульфенсон…

— Дело не только в крестных узах Вульфенсона с Мостицким… Если среди деловых русских интересоваться источником чужих доходов считается не очень приличным, то, скажем, поныне здравствующий КГБ на волне антисемитской истерии запросто просветил бы прессу, за чей, собственно, счет и сам Мостицкий появился на свет божий…

— Для нас это неприемлемо. Черт с ним, пусть дышит, но в сложившейся ситуации нам следует в корне изменить направление усилий, и как можно скорее! Иначе мы с вами задержимся в этом офисе ровно до следующего рейса «Бритиш эрвейз» Москва — Лондон.

— Может быть, у вас есть какие-нибудь соображения?

— Соображения? Насколько верно меня просветил наш советник, сами знаете, по каким вопросам, у вас имеется по крайней мере пять человек из местных, обладающих информацией, распространение которой может поставить под удар нашу корпорацию…

— Это предположение, требующее моего подтверждения, или мне принять сказанное вами как руководство к действию?

— Несомненно как руководство, и порасторопней. Времени что-то исправить у вас чуть, и не стоит доверять анекдотам об инертности мышления русских.

— Это вы к чему, сэр?

— А к тому, мистер помощник менеджера, что если нам… — мистер Уокер возвел глаза, — не удастся обвалить курс акций фонда или девальвировать их рубль, то акционеры снова потянут свои денежки по известному вам адресу. В соседнее строение.

— А как быть с дамой?

Мистер Уокер слегка, будто удивленно, округлил глаза:

— Все зависит от серьезности ее позиций.

— Пока она жива и находится на территории России — они достаточно весомы. И ее приятель, Крокин, референт покойного, едва ли станет той мартышкой, что начнет тягать для нас каштаны из огня.

— Он вам по-прежнему надоедает?

— А что бы вы, сэр, делали на его месте? И непонятно, почему его не объявили в розыск по линии Интерпола. Может быть, стоит списать этот факт на нерасторопность местной полиции?

— Так простимулируйте эту самую нерасторопность…

— Не могу, сэр. Он меня предупредил на этот счет: если он поскользнется на банановой кожуре, пусть даже где-нибудь в Найроби, вся ответственность за сей несчастный случай ляжет, сами понимаете, на кого…

— На нас? Нет, на вас, Алан! Вы меня в ваши делишки не впутаете. Сами загнали себя в угол, сами и выбирайтесь…

Иного от своего шефа Алан и не ожидал. Крайним при любом раскладе окажется он. А мистер Уокер, главный менеджер московского филиала, приятный во всех отношениях джентльмен, останется, как и следует служащим его ранга, по другую сторону скандала…

— Для себя я кое-что решил, сэр. Но поможет ли мне это реабилитироваться на все сто процентов?

— Что еще такое? — неожиданно нервно вскинулся Уокер.

— Первым делом я предложил бы удалить Маркову. Пусть хоть в объятия Крокина. Он ее ждет не дождется…

— Это одно из его условий?

— Да.

— Отлично. Занимайтесь ею. Средства возьмите из оперативного резерва. Тем более что отследить их вдвоем с Крокиным будет гораздо проще.

— Если бы вы использовали свои связи в посольстве…

— На предмет?

— На предмет британского паспорта для дамы… И еще…

— Что?

— Камни, как вы сами понимаете…

— Да, это серьезный вопрос… Сорок миллионов долларов — это как минимум — придется внести компании в графу убытков… Как вы думаете, кто мог приложить к ним руку?

— Смею допустить, сэр, что именно тот человек, из совета директоров фонда, погибший при известных вам обстоятельствах. А теперь следует проверить людей, которых фонд привлекал для выполнения поручений со стороны. Дня через два, уверен, мне удастся выяснить, кто именно.

— Хорошо! — Мистер Уокер в тщетной надежде еще разок ощупал свою плешь, и в этот момент его лицо приняло наконец относительно умиротворенное выражение. Возможно, от тщательного поглаживания на его лысине проклюнулась-таки пара подающих надежду ростков. — По остальным кандидатурам у вас вопросов ко мне нет?

— Нет, сэр.

— Отлично, и на этот раз не провороньте инициативу!

— Всенепременно, сэр!

— Всенепременно? Откуда у вас это словечко, Алан?

Как только за Кемпбеллом затворилась дверь, мистер Уокер попросил секретаря связаться с Лондоном. Сэр Ротчайльд, член директората компании, с утра уж несколько раз пытался связаться с Уокером, но тот, не располагая объективной информацией, всячески оттягивал неприятный разговор с руководством.

— Это Уокер, сэр. Как ваш отец? Как здоровье нашего несравненного барона?

— Вы все о пустяках, Ричард. Можете себе представить, что за погода стоит у нас… Хандрит старик. Что у вас нового?

Тон вопроса можно было с большой натяжкой назвать вежливым, но интонация вынудила мистера Уокера собраться духом и соврать что-то, хотя бы слегка приближенное к реальному положению дел:

— Мы в фазе ожидания. Не думаю, что она окажется длительной, но некоторые моменты требуют от нас максимальной осмотрительности.

— Может, расшифруете?

— Не по этой связи, сэр. Отмечу лишь, что сейчас все наши действия направлены на сохранение нашей же репутации…

— Осторожность — качество отменное. Но иногда от руководителя подразделения требуется проявить и некоторый напор.

— Я все прекрасно понимаю, сэр, но следует учитывать проблемы, связанные с исполнителями. Не всегда возможно спрогнозировать, как люди со стороны поведут себя в активно развивающейся ситуации. А также следует учитывать, что Москва не Ботсвана и механизм противодействия здесь должен носить более цивилизованный характер.

— Это все слова, Уокер, за которыми я пока не вижу сути…

Главный менеджер мысленно сжался до размера столового яйца, но, сделав над собой усилие, сумел продолжить разговор с той же интонацией.

— У меня к вам, сэр, есть вопрос, без решения которого мы себя здесь не очень уютно чувствуем: возможно ли закрытие кредитной линии со стороны группы «Аргайл»? Если ситуация станет развиваться в предполагаемом нами направлении, то, возможно, придется столкнуться с достаточно ожесточенным сопротивлением русских. С австрийскими деньгами они, пожалуй, смогут устоять, удерживая котировки своих акций…