мы здесь делаем, никогда не будет продаваться. Эти исследования только для семьи. Для тебя и меня, Алекс. И для наших братьев, и отца. Мы семья, братишка. Запомни это.

— Я запомнил, — кивнул парень, слегка нахмурив лоб.

— Хорошо. Тогда пойдём в мой личный отдел разработок, я покажу тебе самое интересное.

— В твоей личной лаборатории есть ещё более личный отдел разработок?

— А то! — хмыкнула девушка, взяла младшего брата за руку и целеустремлённо потащила его за собой. — Даже не спрашивай, всё равно здесь ничего больше не скажу. Сам всё увидишь…

Пусть был недолгим. Ещё один этаж на лифте, длинный коридор, утыканный камерами и датчиками, и парочка остановилась перед огромной массивной дверью.

— Да что вы тут такое охраняете?! Охренеть! — возмутился или скорее восхитился Алекс, насчитав по пути четыре дула автоматических турелей под потолком. — Даже у нас в академии не было такой техники, а мы тренировались на самых последних военных разработках.

— Значит, не на самых, — хмыкнула Лиза. — Кто же даст курсантам самые-самые?

— Тоже верно, — задумчиво пробормотал Алекс и добавил. — Я думал, банк на первом этаже.

— Так и есть, — довольная произведённым эффектом, подтвердила брюнетка.

— Тогда зачем здесь дверь из банковского хранилища?

Дверь действительно похожа сейфовую — огромный, бронированный, пятитонный кусок стали с круглой поворотной ручка, глазком и двумя бойницами. Алекс удивлённо приложил ладонь к двери, ощупав холодный металл, и несколько раз безуспешно дёрнул за ручку.

— Закрыто, — коротко резюмировал он.

— Ещё бы! — хмыкнула Лиза.

Девушка приложила свою маленькую ладонь к боковой панели, дождалась короткого писка, опустила лицо к незаметному видоискателю и через несколько секунд ручка на двери закрутилась сама, а дверь медленно поехала в сторону с тихим шипением.

На них никто не обращал внимания. Люди были увлечены своими делами. Кто-то зарылся в компьютере, кто-то препарировал крысу прямо на рабочем столе, а рядом стоящая компания из пяти человек в белых халатах увлечённо это обсуждала. Кто-то колдовал над пробирками в защитном костюме в специальной комнате со знаком предупреждающими о биологической опасности на толстых стёклах. Только пару человек заметили Лизу и незнакомого паренька, кивнули им и продолжили заниматься своими делами.

— Что такое секретное вы здесь исследуете или разрабатываете? — удивлённо выдохнул Алекс, не особо надеясь на откровенность сестры. Но та его удивила.

— Много чего.

— Например?

— Например? — переспросила девушка. — Пойдём.

Спустя минуту и два поворота по коридору они уже стояли возле огромных холодильных шкафов, тянущихся до самого потолка. Перед этим, правда, ещё раз пришлось пройти сквозь толстую бронированную дверь, чуть меньшего размера, чем первая, и надеть защитные костюмы и маски, как сказала Лиза, загадочно ухмыльнувшись — в целях безопасности. Лиза распахнула стеклянную дверку холодильника, нахмурилась и задумчиво принялась изучать содержимое, вглядываясь в надписи на пробирках и полочках.

— Вот это сыворотка правды, — девушка продемонстрировала брату невзрачную мензурку с прозрачной жидкостью и маркером «СП-07-098» на ней.

— Тоже мне, секретность, — разочарованно пожал плечами Алекс. — Такие даже мы в академии использовали на тестах.

— Вот это яд, очень сильный, — продолжала перечислять девушка, не замечая колких реплик брата. — Противоядия нет. А в этой пробирке… Пока нет названия, рабочее название «ХП-17-047».

— Почему «ХП»?

— Хрен пойми, — расшифровала брюнетка. — Наверное, назову его «Пыточник»… Да, так себе название, но я в этом не сильна.

— И в чём смысл? Что эта сыворотка делает?

— Если вколоть это реципиенту, он будет ощущать сумасшедшую, непередаваемую боль в течение суток. Такую боль, которую никогда раньше не испытывал. Это словно… словно все нервные окончания бьются в агонии.

— Это смертельно? — Алекс нахмурился.

— Нет, — Лиза небрежно отмахнулась от брата и поставила пробирку на место, — это фантомные боли. Но противоядия пока нет, так что нужно ждать, пока препарат выведется из организма сам, а это двадцать четыре-тридцать шесть часов.

— Без побочек?

— Зришь в корень, братик! — девушка довольно хмыкнула. — Два из десяти подопытных свихнулись, ещё у двоих периодически появляются симптомы даже после вывода препарата из организма.

— Палач, — хмыкнул Алекс.

— Точно, палач! Хорошее название. Назову его в честь тебя — «Палач-А». Как тебе? — Лиза улыбалась во все тридцать два зуба и восхищённо посмотрела в глаза брата.

— Так себе, — хмыкнул тот. — Сомнительная почесть.

— А вот ещё одна интересная и забавная штучка, — в руках брюнетки оказалась очередная промаркированная пробирка. — Распространяется воздушно-капельным путём, можно распылить аэрозольно, как с перцового баллончика, можно подлить в жидкую пищу, или внедрить через систему вентиляции.

— Отравляющий газ? — дёрнул бровью Алекс.

— Фи! Мы же не монстры какие-то! У нас порядочная исследовательская лаборатория. Тебе там в твоей военке совсем мозги набекрень вправили?

— Пару минут назад ты демонстрировала мне сильнейший яд и Палача.

— Да? — брюнетка театрально нахмурилась и продолжила как ни в чём не бывало. — Ну ладно, может быть… В общем, этот препарат, распыленный в воздухе, снимает все моральные и этические барьеры, и человек начинает творить всякую дичь. Даже не знаю, как и где его применять. Пока не знаю. Если только опозорить кого-то в предвыборной гонке, например, или деморализовать отряд противника в сражении. Но с военными сложно, у них на такую гадость стоят фильтры в экзокостюмах, но ты это лучше меня знаешь.

— Побочки? — по-военному кратко осведомился Алекс.

— Не-а, — девушка помотала головой. — Идеальный продукт, выводится из организма естественным путем через три-четыре часа, и никаких последствий. Идеальный, и такой же, идеально бестолковый.

— А как ведут себя подопытные? Что значит моральные и этические барьеры?

— Ну… Там… — девушка замялась. — В общем, один начал мастурбировать, прямо на камеру. Уселся на кровать и погнал. Потом поспал, проснулся и от скуки снова начал это дело. Как животные, честное слово. Чаще всего — это мастурбация, конечно. Другой навалил кучу посреди комнаты…

— А потом стал мастурбировать?

Девушка недовольно посопела, но всё же продолжила рассказывать дальше:

— Потом, да. И я даже догадываюсь, какое ты название придумал препарату. Мастурбатор, да?

— Нет. Я как-то об этом не думал.

— Но это не так, — Лиза как будто не расслышала брата, её профессиональная гордость была чуточку задета, самую малость. — Мастурбировали только половозрелые подопытные, и то не все. Были такие, которые просто ругались.

— Ругались?

— Угу. Просто выкрикивали матерные слова и оскорбляли всех подряд: и нас, и политиков, и своих родных. А кто-то просто ложился спать, хотя их просили этого не делать, а наблюдать симптомы. Я же говорю, бестолковая штука.

— Что говорят, когда действие препарата проходит?

— Подопытным было стыдно за содеянное, но в тот момент плевали на всё — что хотели, то и делали. Ни