— А что, повезли кто-нибудь из ваших людей вести вашим родным?

Поскольку Кейд медлил с ответом, Эверилл добавила:

— Уилл сказал, что ваша матушка скончалась еще до похода в Святые земли, но что у вас есть сестра, два брата и отец. Он не хотел писать им, чтобы не подавать ложных надежд, пока мы не убедимся, что вы выздоровеете, но я уверена, что им очень хочется получить о вас вести.

Услышав это предположение, Кейд слегка скривил губы. Он сомневался, что отец и братья за эти три года сохранили трезвость ума настолько, чтобы интересоваться его местонахождением, но его младшая сестренка — совсем другое дело. Мерри, конечно, беспокоилась о нем.

— Я отослал всех троих, — признался он, а потом пояснил: — Я дал им не одно поручение.

— Вот как, — сказала Эверилл и доказала, что понимает, как устроена голова у мужчин, спросив с любопытством: — Они не беспокоились, что приходится оставить вас здесь?

Кейд слегка улыбнулся ее пониманию, потому что они действительно беспокоились, что оставляют его здесь, в Мортани, и некому будет проводить его до дома. Он хотел было отрицать это, но решил сказать ей правду.

— Да, они разволновались, точно старые бабы, и сильно бранили вашего брата, в чем я не сомневаюсь, однако я настоял на их отъезде. — И он добавил, кривясь: — Мне не нужно, чтобы они висели надо мной, пока я поправляюсь. В доме Уилла я вполне в безопасности. Я ему доверяю.

— И он вам доверяет, — тихо сказала Эверилл.

Кейд молча кивнул, потому что ничуть в этом не сомневался. Они научились доверять друг другу, когда оказались в рабстве. Именно так они и выжили — защищая друг друга. Он, его люди и Уилл были не единственными узниками в этой тюрьме. Там были и другие, бывшие жители больших и малых городов, разрушенных Бэбаром. Большую часть их жителей убивали, но Кейд знал, что некоторых оставляли в живых, чтобы они работали на своих новых господ, которые держали их впроголодь на одной только жидкой каше и гнилых овощах, заставляя работать до смерти под жарким солнцем пустыни.

Желая сделать их слабыми и покорными, им никогда не давали еды столько, чтобы хватало на всех, и людей убивали их же товарищи по заключению, чтобы получить что-то большее, чем корку хлеба и глоток пойла. Но количество тех, кто умер от рук своих же отчаявшихся товарищей, не шло ни в какое сравнение с количеством тех, кого забили или заставили доработаться до смерти:

— Уилл сказал, что это вы задумали побег.

Кейд улыбнулся, но не стал говорить о том, что этот план пришел к нему совершенно неожиданно, и он жалел только, что этого не случилось раньше. Приди ему это в голову раньше, уцелело бы больше его людей.

— Уилл рассказал, что вы бросили ему ключи и велели выпустить остальных, а пока он этот делал, сами разделались с обоими стражниками, — спокойно продолжила Эверилл. — Какая храбрость!

— Это не храбрость, а отчаяние, — сухо возразил Кейд и признался: — Проведя столько времени в заключении, у меня не было достаточно сил, чтобы справиться с двумя.

— И все же вы справились, — просто сказала Эверилл.

Кейд пожал плечами, его самолюбие не позволяло объяснить, что в тот раз ему помогла простая удача. До того как его взяли в плен и морили голодом три года, он не задумываясь схватился бы и с большим количеством людей… и одолел бы их, но он знал, что только ненадежная рука судьбы помогла ему уцелеть во время побега. Если бы Уиллу не удалось выпустить из камер остальных так быстро, как он это сделал, чтобы те помогли ему одолеть стражников, все они, без сомнения, были бы уже давно мертвы.

Внезапно на Кейда напала зевота, рот его широко и отчасти болезненно растянулся, и он поднял руку, чтобы скрыть зевок, сбив при этом компресс на сторону. Кончив зевать, он снова опустил руку на кровать, не поправив салфетку, и пробормотал что-то, извиняясь за свое невежливое поведение.

— Поспите, — сказала Эверилл, вставая и наклоняясь к нему, чтобы поправить компресс.

При этом он мельком увидел ее лицо, а потом компресс снова был на месте, и она прошептала:

— Сейчас для вас сон — лучшее лекарство. Потом мы сможем поговорить подольше… или, возможно, я вам почитаю, чтобы скоротать время.

Кейд ничего не ответил, он прислушивался, как она снова села на свое место. Теперь ум его был в смятении. В это утро он проснулся и обнаружил, что видит гораздо лучше. Без сомнения, это произошло благодаря жидкостям, которые он выпил накануне. Зрение стало почти нормальным.

Лицо Эверилл оказалось вполне привлекательным. Оно не было особо красивым, но в нем не было ничего, над чем можно было бы насмехаться и от чего стоило бы отворачиваться с отвращением.

Это открытие немного сбило Кейда с толку и несколько рассердило. Что такое с этими англичанами, почему они отвергают такую милую девушку? Засыпая, он думал об этом, а потом решил, что ответ заключается в самом вопросе. Англичане они и есть англичане.

Проснувшись, Кейд обнаружил, что Эверилл нет, а у его кровати сидит Уилл.

— Слава Богу, ты очнулся. Я думал, что сойду с ума от беспокойства.

Услышав раздражение в голосе друга, Кейд удивился и повернулся, чтобы лучше его видеть. При этом щека его коснулась почти совсем сухой салфетки, которая раньше лежала на глазах. Он сделал слабую попытку взять ее, но Уилл тут же нагнулся и выхватил у него салфетку. Потом встал и пошел к сундуку, стоявшему рядом с кроватью, чтобы снова намочить ее.

— Я пришел сказать тебе, что Домнелл, Йен и Ангус уехали, но ты спал. Прежде чем я смог уйти. Эверилл настояла на том, чтобы я сидел и присматривал за тобой, пока она спустится вниз перекусить. Она вернется и принесет тебе что-нибудь поесть.

— Мне не нужно, чтобы за мной присматривали. Со мной уже все в порядке, — сердито ответил Кейд и нахмурился, услышав, какой у него хриплый голос.

— Да, но ты был очень слаб, и мы боялись, что потеряем тебя. Думаю, что сестра будет тревожиться до тех пор, пока ты не станешь на ноги.

От такой перспективы Кейд издал недовольный звук и слабо отмахнулся от Уилла, когда тот подошел и хотел было положить ему на глаза влажную салфетку.

— Мне больше этого не нужно.

Уилл колебался.

— Эверилл настаивала на этом. Она сказала, что у тебя болит голова.

— Голова у меня больше не болит, — проворчал Кейд, хотя на самом деле она еще немного побаливала. Однако неприятные ощущения были слабыми, так что он вполне мог обойтись без компресса.

— Хм-м…

Пока Уилл стоял у его кровати с таким видом, будто решал, кого слушать — Кейда или Эверилл, тот попытался отвлечь его, задав вопрос, который мучил его во сне:

— Почему мужчины, которых твой отец привозит в дом, отвергают Эверилл?

Уилл страшно удивился. Он опустил руку с салфеткой и задумался. Кейд терпеливо ждал.